Кажется, что весь мир осуждает нас, Россию. Весь мир, устами ООН хотя бы. И аргументы очень просты. Вторжение в независимое государство. Ну, и тут, конечно, плачущие дети, матери и прочие эмоции высокого напряжения. И возразить на это нечего. Я заглянул в англоязычные чаты, и нашел обсуждения после репортажей RT. И поразился, что не все так однозначно. Исламский мир целиком за нас, Африка за нас, Южная Америка за нас, Индия за нас. Китай, конечно, за нас, только китайцы не пишут в чатах. Они отрезаны от мировой паутины. Я свое мнение основываю на никах, от лица которых написаны реплики. Имена только не европейские. Исламские, африканские. Комментарии людей «третьего мира» простодушны, их логика неожиданна, их оценки происходящего идут не от политического анализа. А от сердца. Возможно, они малообразованны, они не привносят в свои суждения системы доказательств, фактологии. Они черпают доказательства из своего личного опыта жизни, из своей души. Они не принимают на веру пропаганду.

От ополченцев наслушался много жутких историй. Как забили до смерти айдаровцы таксиста, перевозившего пенсионеров получать пенсию, за то, что он забыл снять георгиевскую ленточку с машины. И много других примеров пыток. Поэт Юрий Юрченко, сам попал в плен, сам был наглядным свидетельством, он хромал и поседел до последнего волоса. И все же я ко всему относился недоверчиво, особенно, к рассказам о случае, когда у ополченца, украинца по национальности, попавшего в плен к «Добрабатам» Правого Сектора оторвали указательные пальцы. Те самые, которые нажимают на спусковой крючок.

К столетию доктора филологических наук, профессора общего и славянского языкознания; член-корреспондента Международной славянской академии наук, образования, искусств и культуры, иностранного члена Болгарского филологического общества. Ведущего научного сотрудника Института языкознания РАН Журавлева Владимира Константиновича (1922—2010).

Две премьеры января. Одна в государственном театре «На Таганке», получающем миллионные дотации, оснащенном современной сценой со всеми необходимыми техническими атрибутами. И вторая премьера, негосударственного театра, не отягощающего Министерство культуры и записных театральных критиков своим существованием. Первый спектакль эстрадный кич вместо трагедии, и второй спектакль, исполненный патетики и героики.

Конечно, Достоевский — отец русской метафизики. Его до сих пор преподают, как писателя — психолога. Но еще Николай Бердяев заметил, что сам Достоевский избавился от психологии, вместе со взмахом топора, которым Раскольников раскроил череп старушки-процентщицы. С психологией было покончено в буквальном смысле слова, и на свет выпорхнула метафизика и стала перелетать и от одного литератора к другому, из «Мелкого беса» Соллогуба в произведения Мережковского и наконец достигла Мамлеева. Конечно, не Мамлеев отец метафизического реализма. Но именно у него метафизика приобрела грандиозные, монументальные формы и выплеснулась в массовую культуру бесконечными фильмами о маньяках, вампирах, каннибалах, и прочей нечисти.

Наташа рассказывает настоящую историю семейства Прозоровых, не ту, которую рассказал А.П. Чехов, а увиденную, со своей стороны. И многое оказывается не так. Она решается раскрыть всю правду. И много неприглядного открывается. Правду, так правду. В руководстве театра Захар Прилепин, писатель, лидер партии «За правду» и депутат. Он как бы и застрельщик. Будем бороться за правду, будем впредь говорить только правду. Окажется, что и платье с «зеленым пояском», что так не понравилось сестрам Прозоровым, было сшито по лучшим, самым модным образцам Парижской моды. Оказывается, что такие платья были последним писком моды и в Москве.

Памяти Вилли Мельникова. "Вилли бывал на моей старой квартире, в которой я жил с детства. Выглянув в окно, он стал рассказывать о моем районе. И оказалось, что он знал его не ху-же меня. Причина сразу же выяснилась. От метро «Октябрьское поле» или «Щукинская» он ездил к себе на работу в институт имени Гамалеи"...