Репутация у режиссера спектакля Дениса Азарова не очень. Вроде бы подписывал какие-то письма в защиту Украины, против войны. В знак какого-то протеста против начала военной операции, ушел из театра Р. Виктюка, где успел побывать художественным руководителем. Слухов разносится много. А в принципе, — шикарная карьера, очень талантливого человека. Работал за границей, прекрасно знает языки, был даже переводчиком режиссеров с мировым именем, работал в оперном театре, поставил уйму спектаклей, работал с Кириллом Серебренниковым в Гоголь-центре.

Есть в ГМИИ им. А.С. Пушкина узенькая галерея, пройдя которую, попадаешь в «Итальянский дворик». На стене этой галереи барельефы, готика, лепнина и одна работа меня крайне заинтересовала. Называется она — «Оплакивание». Название странное и явно неправильное. Кого же оплакивают? Не сказано. Но этикетка прибита уверенно и крепко, и с ученым советом музея, докторамиф, академиками искусствоведения соревноваться в знаниях не мне. Не я их экзаменовал.

Рождество, Святки, потом Крещенье. Выходные дни, есть что посмотреть, куда пойти, где развернуться показать свою удаль, и так до Татьяниного Дня. Столько событий, столько выставок, кипит Москва! Фестиваль вертепов в храме Федора Студита, в том самом, прихожанином которого был Александр Суворов. Выставка «Дары волхвов» в галерее «Лега» на Рождественке.

Никто из редакторов «толстых» журналов не пришел его поздравить. Литературный раскол продолжается, а может быть, даже и подошел к окончательному разрыву. Может быть, и к лучшему. Русская литература отделилась от псевдолитературы, от литературного симулякра. «Наш современник» в новое время опубликовал по крайней мере три важнейшие вещи, три великих произведения, которые подводят итоги 70-летия развития советской литературы и намечают новые пути. Это «Пирамида» Леонида Леонова, «Побежденные» Ирины Головкиной-Корсаковой, «Щепка» Владимира Зазубрина. Если бы не журнал и его сотрудники, возможно, что «Пирамиду», которая писалась 60 лет, Леонид Леонов так бы и не закончил, и роман не был опубликован при жизни, а может быть, и вообще не был бы опубликован.

Спектакль еще до выхода оброс скандалами. В театре им. Ермоловой спектакль не приняли. Олег Меньшиков (худрук) послал СМС Долину (режиссеру), тоже Олегу, что он уволен. Долин написал открытое письмо о краже спектакля, Меньшиков ответил в интернете видеообращением. В итоге спектакль репетировали, доделывали без Долина, но решили не выпускать. Почему? Интрига! Интрига длиною в год. Что такого в этом спектакле? И вот я иду на него, смотрю. Посмотрел пресс-показ, и несколько разочарован. Ничего скандального, ничего запретного, только карнавальное веселье, только напоминание, предчувствие Нового Года и Рождества. И это победа. Нет скандала, зато есть атмосфера праздника. Зато есть, не поверите, но есть самый что ни на есть настоящий Вильям наш Шекспир.

В этом году победителем фестиваля, получившем статуэтку ангела, на этот раз не стеклянную, а металлическую, отлитую из какого-то уникального сплава, отдающего лазоревым и голубым, стал фильм режиссера Андрея Кравчука «Однажды в пустыне». Фестиваль проходит в 19-й раз. Достаточная дистанция, чтобы набрать скорость, уверенность, стабильность. «Доброе кино» такой девиз этого фестиваля. «Доброе кино» является, «доброе кино» наступает, «доброе кино» побеждает. Раньше было понятно, что этот кинофестиваль собирает под себя самое непопулярное кино, в котором нет чернухи, порнухи, ужасов, и всяческих поклепов на нашу жизнь, героями которого становятся положительные люди, а не наркоманы, убийцы, проститутки, отбросы общества.

Многие переодеты в костюмы. Девушка в саване мажет ватман масляными красками. Потом она покажет перформанс — сожжет свою картину на улице под аплодисменты соратниц. И еще одно экзотическое существо в перьях и с крыльями. У нее в руках микрофон с динамиком, и она поет. Алексея Сосну окружили плотным кольцом, он здесь хозяин. Посередине всей этой пестроты огромное дерево, чтобы пройти мимо, надо низко наклонятся под его ветвями и ползти буквально на четвереньках. Вместо корней у дерева — женская ножка в ажурном чулочке. Так что можно подумать, что внутри прячется девушка. Щупаю ножку. Нет, она ненастоящая.

Геннадию Шпаликову 85 лет, и 48 лет, как его нет с нами. Юбилейный вечер в Доме Ростовых начинался очень скромно и буднично, среди совсем не переполненного зала. Мы уже привыкли здесь отмечать юбилеи наших великих соотечественников в тишине, без излишней помпы и пены. Весь пафос схлынул, главное, чтобы осталась настоящая память. Так прошли тут вечера памяти Юрия Казакова, Александра Вампилова, Юрия Мамлеева, Сергея Чудакова. Павел Финн — единственный друг Геннадия Шпаликова, оставшийся в живых, и пришедший на юбилей, был центром вечера. Собрались ради него. Он был единственным свидетелем. И его допрашивали с жаром, пока он не сдался и не убежал. Вездесущий «Московский комсомолец» уже успел опубликовать интервью с Павлом Константиновичем под броским заголовком «Друг открывает тайну самоубийства Шпаликова».

В антикварном зале, среди сонма галерей и салонов, на углу Садово-Кудринской, отгремел 75-летний юбилей великого и неизвестного Игоря Дудинского, он же — Дуда и «малютка Ду». Человек древних дворянских кровей, потомок участника Белого движения и масон двух великих лож. Человек таинственного существования. Последний человек из великого подполья русской богемы эпохи развитого социализма. С ранних лет он скрывался. Скрывался от школы, в которую перестал ходить с 14-ти лет, скрывался от милиции и КГБ, поскольку участвовал в диссидентском движении.

О советском литературном андерграунде ходит много легенд. О группе поэтов 50-х годов, которе получили название по дому и квартире, где они собирались, «Поэты Мансарды» известно очень мало. И было бы известно еще меньше, если бы не мемуары Валентина Хромова, изданные в израильском журнале «Зеркало». Дом, где они собирались, я искал много лет. Я слышал о нем бесчисленное количество чудесных историй. Но как найти дом без адреса, а только по приметам? Мне говорили, что это мансарда под крышей, на шестом этаже, что там есть угловой балкон, расходящийся крыльями и вправо, и влево, что с одной стороны видна улица Горького (Тверская), можно разглядеть и Шведский тупик, на другой стороне Тверского бульвара, с другой можно было увидеть Садовую и дом Булгакова, где теперь музей. На этот балкон выходили поэты и читали стихи. Выходили в самое, казалось бы, неподходящее для поэтов время. В пятидесятые годы.