За спорынью в то время хорошо платили, и мы с удовольствием выбирали из тощих колосков черных паразитов, чтобы потом, скооперировавшись, отнести в аптеку и получить деньги за свой детский труд. Грибок этот крошечный, больше похожий на блоху, чем на гриб. Чтобы собрать чайный стакан этого паразита, надо было ходить по полю целый день пионерскому отряду и неизвестно, кто больше вредит урожаю: спорынья или мы.

Саньке было тридцать два года, десять из которых он непрерывно пил. Вообще парень он был веселым, дурашливым, поговорить любил. Спорить с Санькой было бесполезно. Про таких говорят: ты ему слово, он тебе десять.

Считается, что орешек лежал в кармане у неизвестного бойца, который носил его как память о своем далеком доме. Раненный в боях за Белград, солдат скончался от ран в госпитале и был похоронен недалеко от него, как другие многие и многие неизвестные герои, чьи имена унесли в небытие военные потрясения…

Собака, всласть намотавшись, нехотя волоклась рядом с Клушиным: вывалившийся красной тряпкой язык, ошалелые глаза в кучу, клубы пара изо рта… – Эй, «умора», – Клушин наклонился и ласково потрепал пса по загривку: – Что, гадская собака, хорошо? – Пёс счастливо шлёпнул по лицу Клушина мокрым горячим языком.

Сегодня Барыкину исполнилось сорок пять. Ждали гостей...

«Ох уж это первое апреля, лишь бы пошутить над кем. Дался им всем мой нос. Больше не куплюсь», – подумал Савелий и достал из пакета костюм. Пока осматривал покупку, ему вдруг пришла интересная мысль. Он даже потер усы и как–то ехидно улыбнулся. В глазах блеснул огонек. Кузнецов направился в парикмахерскую...

Лоринков, несмотря на то, что поставил на карабине еще одну зарубку, доволен не остался. Сколько силы было во взгляде комиссара! Видать, у господ в Кишиневе все не так плохо, как нам хочется думать, решил он. Дома, в конуре под Киевом, Лоринков пил самогонку и тревожно вздрагивал в сырой постели. Неужели... думал он. Неужели все кончено, думал он. Неужели...

Мораль у басни суровая, зато правдивая: имейте крепкие челюсти. Тогда вам всегда будет чем ответить врагу и чужаку...

Утром – группами и в одиночку – потянулись через деревню отступающие красноармейцы. Бабы выставили за калитки вёдра с водой, глупея от жалости, смотрели, как виноватыми улыбками протрескиваются чёрные от пыли губы мужиков. – Спасибо, мать! Мы ещё вернёмся...

"Отстранённость — не игра в экзотику. Своих героев Былинский находил всегда где-то далеко — чужими самими себе, оторванными от того, что называют родиной. Сюжет, интонация, ритм его прозы — скитание. Порой даже выдуманное, экзистенциальное, но это всегда странствие, магическое путешествие по миру. Былинский — европейский писатель с русской рефлексией". О.Павлов