Последним аккордом фашистской оккупации в их деревне стал апрель 1944 года, когда в больших кострах захватчики сжигали и свою амуницию, и награбленные вещи. Анна помнит, как деревенские бабы выхватывали из пылающих костров детские игрушки и другие вещи. Затем фашисты спешно покинули деревню, и в нее стремительно ворвалась Красная армия, а вместе с ней такая долгожданная счастливая мирная Советская жизнь!

Работы по благоустройству не только улучшают быт горожан. Они воспитывают в них культуру, позволяют почувствовать себя настоящими хозяевами города. Это для них! Новые дороги, парки, скверы да газоны все это хорошо. Но вот кое-где на свежей траве валяются брошенные пустые пластиковые бутылки да пакеты. Вот это плохо. Над повышением сознания граждан еще предстоит основательно поработать и городским властям, и всем деятелям культуры.

Страшное до безобразия слово «война» — самое уродливое изобретение человечества. Она не только убивает и калечит людей, отнимает у них мир, любовь, семью, друзей и Родину, она отнимает у них и их детей мечту о будущем, ради которого они готовы трудиться вечно. Война, даже если она закончилась, нависает над народами дамокловым мечом, держит их в постоянном напряжении, периодически напоминает о себе кровавым шлейфом сквозь многие десятилетия.

Дальновидная учебная часть решила формировать кадры пастушьих командиров, или как их там ещё зовут, бригадиров — из студенческой массы. Тут, к своему удивлению, я услыхал, что в таковые прочат и меня. В моем романе с учебной частью встречались разные страницы — помню, как на первом курсе после неудач по контрольным меня уже занесли в черные списки претендентов на отчисление. Однако после первой сессии необходимость искать дорогу в жизни, слава Богу, отпала. Согласно формуле "Спорт и труд в ногу идут" меня за мелкие успехи в спорте включили в списки претендентов на звание бригадира сельхозработ.

Привыкание шло трудно. Для щенка соорудили отдельный вольер с прогулочной галереей, но приручить к порядку ее долго не удавалось. Несколько ночей дочь даже спала вместе с щенком в вольере для установления контакта. Потом щенка долго возили по ветеринарным клиникам, делая необходимые прививки и чипируя. Не было у бабы забот, так купила поряся, — приходила на ум русская пословица. Наконец, ей дали имя.

В этакую-то погоду как не посидеть у окна и не вспомнить хрестоматийные строчки Пушкина? Поневоле задумаешься, отдашься мыслям о прошлом. Что касается будущего… бывает ли оно без прошлого? Помню далекие зимние дни декабря. С родителями иду через глубокие снега к небольшому поселению, что расположилось на холме. Там, наверху, много елей и сосен. Хочется быстрее добраться до них, потому что очень силен ветер в поле. История этого леса многообразна.

А Та­ня ока­залась хо­рошей со­сед­кой. У­ез­жая, мы без сом­не­ний ос­тавля­ли ей клю­чи от на­шей да­чи, наг­ру­жали мел­ки­ми по­руче­ни­ями, приг­ла­шали на зас­толье по слу­чаю боль­ших праз­дни­ков как-то от­кры­тие или зак­ры­тие се­зона или прос­то под нас­тро­ение. Де­лились ус­пе­хами и за­бота­ми, ко­неч­но. Свой кло­чок зем­ли она со­дер­жа­ла в иде­аль­ном по­ряд­ке. Каж­дая тра­вин­ка на­ходи­лась у нее под прис­мотром, огур­цы и по­мидо­ры соз­ре­вали на ее учас­тке рань­ше, чем у ос­таль­ных дач­ни­ков, и она охот­но уго­щала ран­ни­ми пло­дами со­седей. Все­го год на­зад она при­купи­ла и заб­ро­шен­ный со­сед­ский учас­ток, на­де­ясь пе­редать его сы­ну.

Мими  — мышь не простая, а породистая, с пушистыми белыми ушками и большими синими глазами. Но главным её украшением был фиолетовый бант, который она нашла в мусорном баке. Скажете, что в своей жизни никогда не встречали таких забавных Мими-мышек?.. Впрочем, расскажу всю эту историю по порядку.  А начну с того, что вам напомню, как опасно дарить зверушек, например, на день рождения. Зверушки  — не игрушки… И потом, одним нравятся большие лохматые собаки, которые говорят  — р-р-р, а другим  — мягкие и послушные кролики. Но мало кому хотелось бы получить мышь, так как она вряд ли будет охранять дом, да и стать ми-ми-милашкой у неё не всегда получается. Так что, когда гости разойдутся, становится понятно, что все эти возгласы: «Какая прелесть!» сдуваются как праздничные гелиевые шары.

"Они тоже били, но по ближним позициям или вообще по городу и снаряды пролетали у нас над головой. А потом вдалеке глухое бух взрыва. И это не прекращалось ни на минуту. Три дня просидели в окопе. Ничего не происходило. А на четвертый день к нам прилетела эта чертова мина. Никогда не забуду этот звук приближающейся мины. Троих сразу убило. А мне повезло. Такая перед глазами яркая вспышка и дикая боль. И всё! Больше ничего не помню. Отключился. Очнулся уже в госпитале. Сразу даже не понял, где я, и что мне уже сделали операцию, ампутировали ногу. Потом уже дошло, что у меня больше нет ноги. Какое-то необычное ощущение. Врач говорит, что спасти ее было нельзя".

Отец больше не выходил из дому. Топил печи, исследуя непостижимую суть огня, распознавая в зимнем пламени солоноватый металлический привкус и аромат копченостей, холодные ласки саламандр, что слизывали раскаленную сажу с горлянки дымохода. Зимними днями со страстью чинил он что-то в верхних зонах комнат: с утра до вечера сидел под потолком на самом верху стремянки, возясь с карнизами высоких окон, с шарами и цепями подвесных люстр. Будто заправский маляр, как ходулями, пользовался он стремянкой, привольно чувствуя себя на птичьем ракурсе под нарисованными на плафоне небом, птицами и арабесками.