Весенний мотив
 
Мы с тобой
Натворили бед,
Мы с тобой
Наломали дров…
То, что ты
Не со мною, -
Бред.
Годы вырыли
Черный ров.
 
Лишь себя я виню,
Лишь себя.
Нужно было стучаться
Сильнее,
Не сдаваться и ныть:
«Не судьба…», -
Двери с петель срывать,
Стервенея.
 
Как же нас
Угораздило так
Разминуться
На этой планете!
Я не знаю, кто друг мне,
Кто враг,
Знаю только,
Что порваны
Сети.

Путают Бесы...
 
Полоса почернела, и что-то сдавило в груди –
Это путают Бесы свои имена и проклятья.
Беспощадны лишь люди, а Бесы всегда позади.
И нельзя поменять нареченное имя на счастье.

Стало меньше свободы, покоя уже не найти –
Это путают Бесы законы и нормы морали.
Я останусь таким же ведь лучше уже не найти.
Люди стали другими, наверное, лучше искали?!

Непонятные вещи: меняется озера цвет –
Это путают Бесы любовь и пристрастия плоти.

Диалог у колодца

Бессмысленна погоня кредиторов…
Сбежал!.. И вот, насилу волоча
Лохмотья по паркетам коридоров,
Бредёт подобьем чёрного грача,
Застигнутого в поле непогодой,
С уставшим сердцем, сломанным крылом,
Голодный и расслабленный свободой,
Весь груз долгов оставивший в былом…
Куда идти? К кому теперь приткнуться
В надежде на поддержку и прием?
Как о порог холодный не споткнуться,
Когда тебя готовы съесть живьем,
Не оценив высокого таланта?..
Талант не нужен сытым богачам.
Их раздражает даже тень атланта,

*  *  *
Лес обгорелый,
десяток избенок,
морок нетрезвых ночей.
Плачет в оставленном доме ребенок.
- Чей это мальчик?
- Ничей.
Невыносимая
воля в остроге,
вязь бестолковых речей.
- Чей это воин,
слепой и безногий,
помощи просит?
- Ничей.
Словно во сне, великана связали,
гогот вокруг дурачья.
- Чья это девочка
спит на вокзале
в душном бедламе?
- Ничья.
Остервенело
в рассудке и силе
продали это и то.
- Кто погребен
в безымянной могиле
без отпеванья?

***
Целую воздух там, где ты была,
И обнимаю холод бестелесный.
На этом месте яблоня цвела,
Мы были вместе, было нам чудесно.
 
Когда бы встречи наши, как сады
Украсились весной до озаренья,
И мне б казалась яблонею ты,
Цветущей веткой каждое мгновенье!
 
Но воздух пуст, лишь белый след крыла
Когда-то в детстве пролетевшей птицы,
И чудом сотворённые слова
Пытаются в пространстве раствориться.
 
Целую воздух там, где ты была...

О, женщина – прекрасные слова,
О, женщина – творенье божье.
О господи! – как хорошо,
Что на земле без них никак
И просто не возможно.
 
О, женщина – величие твое
Воспето многократно.
О, женщина – венец любви,
И не для кого это не странно.
 
Пусть в праздничный весенний
День улыбка Ваша украшает.
Пусть добрые слова звучат,
Искрит шампанское и сердце Ваше
От теплых, нежных слов
На время замирает.
 
 
 
Ода берегине
 

* * *
 
У горчащих костров обогреться,
Оглядеться кругом, не спеша...
Это Родина – чуткое сердце
Дрогнет, русской печалью дыша.
 
Вот по сих! Дальше будет чужое,
Где и хлеб не вкуснее золы,
Где берёзы – и те, как изгои,
Незнакомо, фальшиво белы.
 
 
                   * * *
 
В ветре запела сухая былинка –
Что-то былинное, мира седей...

*   *  *
Шелест старых мхов под лёгким шагом
прошлогодней ветошью пахнёт, –
мне сегодня многого не надо, –
мха и трав душистых переплёт
стелется ажурною мережкой
в пёструю неровную гряду
и ползёт прерывистою стежкой
к ряскою покрытому пруду.
 
Томная вечерняя прохлада,
и распев лягушечий густой, –
мне сегодня многого не надо, –
слышен у запруды под мостом,
переливом лунная дорожка
по воде усталого пруда
тянется печально и сторожко,

«От жажды умираю над ручьём…»