Там, где Лубянка утыкается в бульвар и встречается со Сретенкой, наперерез движению шагает каменная баба. Нет, не баба это, а барышня, каменная барышня Надежда Крупская. Известно про неё хорошее – что она штопала носки и жалела детей. Возражала против Мавзолея и поселила Булгакова в Москве: всесильный Домком не хотел его прописывать в коммуналку – и вот она крупно черкнула красным карандашом на бумаге: "Помочь тов.
В 1996 году Макаров получил полиэтиленовый пакет с конвертами и, не заглядывая в них, расписался в книге учёта. За письмо о Таблицыне, предназначенное для проверки, расписался отдельно. «Это феноменальная ситуация, – думал и думал Макаров, шагая из редакции на железнодорожный вокзал. – Я её не понимаю. Но я всё равно поеду в командировку. Полиэтиленовый пакет бьёт мне по мозгам. Я ничего не могу объяснить в нём. Но я поеду, потому что ситуация феноменальная».
Под навесом придворовых построек, выставив сгорбленную спину, стоял у верстака старик и что-то мастерил. Он то и дело задирал руки вверх и, подслеповато моргая, рассматривал это что-то в руках. Задранная на самый затылок кепка, казалось, вот-вот спадёт с его небольшой головы. Чтобы разогнуться и поднять голову, ему приходилось слегка подсаживаться в коленях, а, рассмотрев, он снова склонялся, выпрямляя ноги.
В этом огромном автосалоне в центре Токио Ольга Бунеева, ныне Пересыпкина, ещё не бывала. Да и муж, который её сюда привёз, тоже, поэтому нашумевший, разрекламированный и обещанный ей мужем розовый «Бугатти» они искали долго.
