Захотелось Ярославе самой на того пастуха посмотреть. Указали ей слуги на взлохмаченного парня в изодранной рубахе, исцарапанного и грязью забрызганного. Ну, понятное дело, пастух. Подошла к нему Ярослава и поблагодарила за то, что мимо её беды не прошёл – тем и жизнь ей спас. Пока говорила, удивлялась про себя, c каким достоинством пастух держится, и во взгляде его было что-то такое – спокойное и уверенное.

Комиссованный, бывший военный лётчик, Сергей так и не прижился на гражданке: не складывалось. Был и бизнес и семья, да всё развалилось. Доживал при родителях пенсионерах, шабашил...

...Её муж, Пётр, он был художник из провинции, сам себя сделавший. При крепкой мужицкой фигуре было у него нежное, прямо акварельное лицо. Свою романтичность он тщательно скрывал за специально громким, чуть грубоватым возгласом, шуткой, так, словно оборачивал ранимую душу в тряпицу, найденную им еще в детстве, в дворовой мальчишеской лихости.

Коля шипит: — Потащили ее вон в тот стог, справа. Мол, гуляла девушка, сомлела от шампанского и уснула в стожку. А купальник она, конечно, без нас потеряла. На фоне чуть бледного неба возникают две рослые тени с рогами на головах. Тени оглядываются по сторонам и поднимают с земли третью. — Пошли!

...Они доверяли друг другу. Правда, судача напоследок с соседкой, почти подругой, Таисия Петровна в шутку попросила её приглядеть за мужем и в случае чего отстучать телеграмму: мол, муж болен. Как в старом анекдоте, который соседка кстати рассказала. - А уж я ему тогда рогов наставлю, - пообещала Таисия Петровна смеясь и показала, какие это будут развесистые рога, приставив к голове две растопыренные пятерни.

Слова свои дядя Марат сопроводил острым настороженным взглядом, помолчал, а затем невнятно и торопливо заговорил про деревню Нижние Буйки, в которой еще в марте потеряли командира жилконторы. Ушел человек на реку водки попить – ну, ушел и ушел. А обратно не вернулся. - Куда же делся? – коротко спросил один из прибывших чиновников. - Нуу, - сказал на это дядя Марат и погрузился в молчание...

...Настроение, как в день зарплаты! Утро чудесное. Машина – зверь! Водитель классный. Впереди праздник – «Ловля рыбы на Дону». Хорошо сидим! Хорошо едем! Вдруг машину на небольшом взгорье повело в сторону, словно рулевой задремал. Оглядываюсь назад… Мать-перемать! А где же прицеп? Ну, баул тот железный с нашим добром?

Человечество дожило-таки до операции по замене головы. На этом хорошие новости кончаются...

Дело в том, что вечер выдался не совсем обычный. В тайге, обступившей «Версаль» с трех сторон, оживленные лунным светом зашевелились духи мертвых зверей. С грозным видом они скользили над полянами, скрытыми высокой, посеребренной лунным сиянием травой, или стояли на берегу просторной топи, которая, в их нынешнем бесплотном состоянии, не была для них преградой.

...У него были твердые, мускулистые губы, как у всех духовиков, и растянутые щеки. Когда был молодым, этого не было заметно. Губы еще имели силу, а вот щеки одряблели. Вялым делался и характер. Это неправда, что, как родился сангвиником, так и умрешь им. Почти все в детстве имеют оптимистический склад характера и энергичный темперамент. Потом случается переход – на другой регистр.