(из цикла «Мгновения»)

В начале жизни

Что было с нами до трёх лет, большинство не помнит. Лишь в более позднем детском возрасте память начинает формировать отдельные фрагменты жизни. Врезаются они в сознание навсегда, но долгие годы спят там, ничем не напоминая о себе.

Перед Пасхой

Затяжная серая весна. Издали поле в перелесках кажется свежевспаханным. Но подойдешь и растеряешься: поле — мертвое, выгоревшее. Кто-то накануне Пасхи, по весеннему озорству, как бывает из года в год, поджег сухую траву. И вот по этому черному полю идет старик: высокий, сухой, с круглым лицом, голова седая, клокастая.

Рыжая-прерыжая

Любопытство и бесстрашие лисиц по отношению к всаднику поразительно. Моя первая памятная встреча с хитрющей произошла в конце 90-х под Переславлем-Залесским, где я на роскошном вороном тракенене бороздила лесные угодья за Плещеевым озером.

Дом над обрывом

Ветер приносил с реки, из-под обрыва, острый запах водорослей. Здесь, вверху, на желтой от пыли дороге, от этого становилось свежей, но не веселей, как обычно бывало. Нет, не веселей.

В больницу Саня Завитушкин попал с паховой грыжей.

— Поднял, что ли, чего? — спросил хирург, колобок в очках.

Саня кивнул: ага, поднял. И покраснел. Была у него в организме такая загадочная особенность: чуть чего — щеки и лоб наливаются краской. Прям как девица какая.

— Чего поднял-то? — не отставал колобок.

От свежих, мокрых досок, беспорядочно валяющихся посредине большого, замусоренного опилками двора, одуряюще пахло осиной и елкой. Запах этот был каким-то очень теплым, почти домашним — и что-то в моей душе моментально сроднилось с ним. То, что секунду назад казалось мне беспорядком, и даже хаосом, теперь обрело некую внутреннюю логику, предстало понятным, правильным и единственно возможным.

— Ах, Джейк! — сказала Брет. — Как бы нам хорошо было вместе.

Э. Хемингуэй, «Фиеста» (И восходит солнце)

Заноза

Приезжая в деревню летом, Константин Мальцев обязательно ходил с утра купаться. Так получилось и в этот день. Поплавав в прохладной, тихой реке, Константин вместе с Николаем, другом детства, у которого он всегда останавливался, приезжая на родину, поднимался на взгорок, к большой дороге.

Миниатюры

Постоянный житель

Когда-то многолюдная деревня — почитай, дворов сорок было — совсем скукожилась. Лет пять назад один ее конец, выходящий на бывшие колхозные поля, выгорел. Сейчас там летом буйно цветет кипрей. Часть оставшихся домов завалилась — какой набок, какой наперед. Есть и такой, что задом — как вздыбившийся конь — присел на рухнувший сарай.

Раным-ранешенько, когда я ещё и не проснулась толком, раздался телефонный звонок. Накидывая халат, я побрела в тот угол, где стоял аппарат. Успела по пути глянуть на термометр — опять всего пятнадцать, сколько ни топи с вечера!

— Это с почты беспокоят, — зазвучал в трубке знакомый дежурно-вежливый голос. — Вам тут телеграммка. Если вы не против, я вам её сейчас зачитаю, а саму бумажку мы вам послезавтра отправим, а то сегодня газеты-то к вам уже понесли…