СЛОВА

Край родимый! Леса да болота,

Ливень с градом, метель-кутерьма…

И хотелось бы вымолвить что-то,

Да мешает природа сама.

В кои веки, рискуя судьбою,

Наберешься отваги для слов —

Тут же туча взойдет над тобою,

Вихри бросятся из-за углов.

И, как листья в осеннюю пору,

Все слова понесутся, крутясь…

Вон одно — улетело за гору!

Вон другое — затоптано в грязь!

Что поделать с бедою такою?

***

А воздух мурлычет, лучится,

Нечаянно мартом согрет.

Все то, что имеет границы,

Отколется все же,

     но свет

Капризный, упрямый и властный,

Давно не нуждаясь ни в чем,

Сшивает лохмотья пространства

Весеннего солнца смычком.

***

Светятся в форточке птицы,

Дремлют в земле семена.

Молодость не возвратится,

Но возвратится весна.

Полон до самого верха

Неба хрустальный сосуд.

ХОРОШО БЫТЬ МАЛЕНЬКИМ

Пахнут вкусной хлебной коркою

Деревенские дымки.

По домам чадят махоркою

На лежанках старики.

Мы — с утра уже на улице,

Нам сидеть на печке лень.

Нынче небо быстро хмурится,

Не проспать бы зимний день!

За деревнею горбатится

Семионова гора.

Друг за другом к речке катится

На коробьях детвора.

Наморозишь короб в проруби —

Тяжело тащить наверх,

А зато с горы, как голуби,

***

Что наша память! — выверты судьбы

наивные и хрупкие, как ветки

жасминной свежести… Но вот уже, грубы,

к ним руки тянутся в пустой проём беседки.

Они спешат цветы сорвать и смять,

и обронить прохожему под ноги…

Но есть другие — что спешат поднять

растоптанную нежность на дороге.

***

Собери в ладони песни

всех весенних птиц

и, прижав к груди январской,

сердце отогрей.

***

Север. Русло холодной реки.

Здесь неволи душа не приемлет.

Здесь и чудь уходила под землю,

Оставляя свои городки

Там, где ты принимал в свой чертог

Новгородцев — ушкуйников ушлых.

Если кто и хранил твою душу,

То какой-то языческий бог.

Север. Глушь староверских скитов:

Не свобода — так самосожженье.

Здесь и речки уходят под землю,

Чтоб укрыться от зимних оков.

Здесь свобода от царских вериг,

***

Как Сноуден гнил в «Шереметьево»,

я плесневел в «Вацлаве Гавеле»*.

Я прибыл, по-моему, третьего,

а визу мне пятым проставили.

Хоть Сноуден жил больше месяца,

а я только несколько суток,

на третьи хотелось повеситься

от скуки и собственных шуток.

Пивное мышление Чехии

её отличает от мира.

Сортиры считал для потехи я,

нашёл девятнадцать сортиров.

Но всё же доволен визитом я,

хоть Праги не видел в зашоре.

***

Такое сказочное утро!

Свеченьем розовым прошит

Весь воздух, и унылый вид

Домов сродни картинкам будто

Иль декорациям пустым

И плоским, в сказочной подсветке,

И даже воробьи на ветке

Оделись в персиковый дым.

И шлёт сквозь персиковый пух

И перья облаков светило

Улыбку: ох и расцветило

И разукрасило старух,

Дома, деревья и котов,

Дворняг, автобус номер третий, —

Как будто день пришёл последний:

Порадуйся — и будь готов!

Без солнца светится весь мир,

***

Я живу в сосновой бане,

Мне не спится по ночам.

Рад я солнышку в тумане,

Рад сорокам и грачам.

Рад пчеле миролюбивой

И цветам, что ярче свеч,

Рад росистою крапивой

Ноги начисто обжечь.

Лужам рад и майской грязи,

И чему названья нет.

Рад живой обратной связи,

Длящей тот и этот свет.

***

За дорогой на кладбище — жуть!

Стонет в старой могиле помещица.

Эта ночь разрывает мне грудь,

***

Даёт отмашку мне природа:

Снега легли — садись пиши

О жизни своего народа,

О прозябании в глуши.

А мне сжимает горло комом,

И падает перо из рук:

Ведь это людям так знакомо,

Что лучше промолчать, мой друг.

Растают белые заносы,

Вернётся вешнее тепло.

И сами отпадут вопросы,

Поскольку время истекло.

***

Спросили, кем же я работаю,

Кому служу в поту души,

Какой почтенною заботою

***

Я горькою судьбой обожжена,

Мне так нужны большие перемены…

На все взыванья к Богу — тишина,

И ангелы мои глухи и немы.

А час придет — не все заплачут вслед...

Бываю я, как сад, всё время разной:

Кому-то заслоняю белый свет,

Кого-то в будни радую, как праздник.

И так живу, без злости и обид,

Люблю людей на свадьбе и на тризне.

А то, что Бог со мной не говорит…

Поговорит, быть может, после жизни.

***