Кто-то плачет, а кто-то молчит,

А кто-то так рад, кто-то так рад…

В. Цой

1

Линия горизонта — это

было моим летом.

Присутствие света в отсутствии света.

Золото. Синее небо. Дым.

Взрывы и раны на теле города.

Мы — не сдаемся!

Мы — сильные, смелые, гордые!

Мы это уже доказали,

спрятавшись в темном подвале.

А город чуть не умер

со всеми своими Лениными,

едва не сбежавшими с пьедесталов.

***

За перелеском — огороды.

Забор, вьюнком перевитой.

Картины видимой природы

Определяются водой.

У тропки небольшие камни.

И на одном из них просвет:

Рыжеет, испаряясь, капли

Еще полупрохладный след.

***

Юрию Бекишеву

Уголок медвежеватый

В паутине клейкой.

Бывший магазин «Двадцатый»

Стал теперь «Копейкой».

Ангел хохлится без нимба

И свистит нахально.

***

Дай мне, Господи, Слово

Всех времён и сторон,

Что ложится в основу,

Словно в колокол звон.

Сокровенным помилуй

Из Небесной Горсти —

Дай мне, Господи, силу —

В Слове силу нести.

Чтобы, слыша то Слово,

Зашептались века:

— Слышишь, брат, из какого

Донеслось далека…

ЗЕМНОЕ РЕМЕСЛО

Я рос, как злак и сорная трава,

Сквозь дёрн, сквозь камень корни проникали.

***

Всё в этой жизни очень просто,

Всё белым снегом замело,

Но под ногами, как короста,

Чернеет лед. Его стекло,

Быть может, выдержит народы,

А может, треснет подо мной.

Но я стою. Проходят годы.

Мне смутно хочется домой.

Мне хочется услышать песню,

Что ангел пел душе младой,

Но знаю, хрупок лёд...

         Коль треснет —

Вода сомкнётся надо мной.

***

Слова ушли. Вернутся ли? Не знаю.

СОБАЧОНКА

В грядущий век торя вслепую путь,

Лилась толпа, проспавшая державу.

Ей бес сулил в блаженство переправу,

А правда вспять взывала повернуть.

И человек решил её отпнуть

Как на ходу подножную подставу,

Дворнягу ту, что лает не по праву,

А кажет лишь задиристую суть.

Борей времён десятилетья катит.

Худа изба, неструганы полати,

Заказан вход в гадючник золотой.

И повстречай любую собачонку,

Уже вина скребётся на постой,

Действующие лица:

В о л а н д

Ф а г о т

Г ё т е

Г е й н е

Ш а л я п и н

Л о р е л е я

О н

О н а

П о э т

Б р о ш е н к а

М а т ь

О т е ц

Д р у г

М а л ь ч и к

***

Где-то есть Венесуэла —

мексиканская страна,

но тебе-то что за дело,

что красивая она.

В чепыжи уйдешь, рыдая,

и воротишься назад:

«Здравствуй, Родина родная!» —

восклицая невпопад.

Вот доска через канаву,

вот песочная гора,

слева вкопан столб, а справа

от столба в земле дыра.

Мне пространства надо — сажень,

а над ним хоть листьев кучу,

если ты захочешь, даже

я в любом кювете скрючусь.

***

В роще берёзовой, светлой, как Русь,

Долго брожу, чтоб в листве раствориться.

Слышу — сквозь душу струится, струится

Нежным сиянием лёгкая грусть.

Будто святая вода родника,

Скрытого где-то под сенью лесною,

Всю безмятежность и благость покоя

Здесь для меня сберегала века.

Солнца лучи, проскользнув сквозь листву,

В травах таят негасимые свечи...

Мир на душе, словно каяться не в чем,

Словно впервые дышу и живу.

***

***

Холодным утром тихо во дворе,

пусты пока что мусорные баки.

Сквозит в подъезде, словно в конуре

у пожилой, некормленой собаки.

Уже и коммунальные счета

несут, и мыши нервно запищали.

Почти по Баратынскому — тщета

надежд и власть безропотной печали.

Всё так… Всё так… Но только до тех пор

(пусть жизнь у нас не в сахаре, да наша),

пока не выйдет с чадушкой во двор

гулять любая здешняя мамаша.

***

ГОСТИ

Кровать-скамейка. На ней рожали…

Древесный запах заполнил дом.

Скрипели двери, будто скрижали

Писались тоненьким угольком.

Сходились гости. В руках — по стопке.

Спешили, видно, на огонёк.

Слова и Слово бросали в топку.

А на дощечке спал мотылёк.

Сражались мысли на поле битвы.

Пищали мыши на чердаке…

А к сердцу близко

          Дрожал, как листик,

Листок с молитвою в левой руке.