Когда Папа, Мама и Маша приехали жить на дачу, Папа сказал, что нужно завести в дом щеночка.

Чтобы щеночек дом хранил.

Маша приготовилась, чтобы завести щеночка в дом: старательно подмела веником пол в коридоре.

Но взрослые завели щеночка в дом только на пять минут, потом вывели его во двор.

– Это тебе, – сказал Папа щеночку и надел на него подарок: ошейник, широкий и красивый, как Папин ремень.

– А я дарю тебе имя, – сказала Мама щеночку. – Будешь ты у нас Шустрик!

Шустрик покрутился посреди двора и лёг на землю. Потому что Папа забыл самое главное — сколотить Шустрику будку.

– Н-да, что же делать? – озабоченно почесал в затылке Папа. – Ну пусть что ли Шустрик до вечера в сарае посидит. А вечером я ему, наверное, будку сколочу.

Вечером Папе было некогда – к нему с утра пришло вдохновение, и они с вдохновением рисовали картину (Маша хотела поглядеть на вдохновение и заглядывала в замочную скважину двери Папиной комнаты, но никого не увидела). На следующий день к Папе опять пришло вдохновение. А на третий день Шустрик шустро подкопал ямку под стеной сарая и убежал на улицу. Больше его Маша, Мама и Папа не видели.

Вместо Шустрика в дом завели другого щеночка: Жулика.

Чтобы теперь он дом хранил.

Жулику Папа сколотил будку.

– Маша, все животные – братья наши меньшие, — сказала Маше Мама. – То есть маленькие, неразумные. О них надо поэтому заботиться, не обижать.

– А что значит заботиться? – спросила Маша.

– Заботиться – значит внимательно смотреть.

Маша стала внимательно смотреть на Жулика. И увидела, что на улице очень жарко – и Жулику от жары плохо, потому что он весь шерстяной.

– Мама, мне кажется, что Жулику пить хочется! – говорит Маша.

– Да? Хорошо, Машуль, я его попою попозже, – отвечает Мама.

У Мамы были дела, и она попоила Жулика лишь вечером.

Вечером все сели на веранде пить чай.

– Мам, Жулик носом водит в воздухе, ему, наверное, мясом пахнет, – увидела Маша. – А ты, мамочка, его сегодня кормила?

– Попозже накормлю, – ответила мама. – Кстати, ты не помнишь, наверное, Маша, — ты так смешно говорила это слово, когда была маленькая! Не «пахнет», а «пафнить»!! Ха-ха! – Мама засмеялась звонко. – Нос сморщишь и говоришь: «Фу! Мне чем-то пафнить»…

Маша принесла Жулику свою котлету и про запас ему воды налила в миску.

К концу лета кот Макар родил пятерых котят.

Макар вообще-то долго был котом, пока жил с Папой, Мамой и Машей в квартире и никуда не ходил гулять. А когда переехали на дачу, он гулял, гулял по улице, передумал и решил стать кошкой.

Мама предложила звать его теперь «кошка Макаронка». Но Маша ещё не привыкла и говорит по-старому: кот Макар.

Четырёх котят раздали знакомым. А пятого котёночка – он был самый красивый: пушистый, с большущими голубыми глазами – оставили себе.

Котёнок с голубыми глазами сосал молоко у Макара, как пять котят сразу. Он быстро стал толстым и ещё красивее.

– Микула Селянинович! – дала котёнку прозвище Мама. – Какой-то богатырь прямо! Глядите, он уже и ползать начал!

Котёнок качался на толстых ножках; он оглушительно завопил, когда Мама взяла его на руки.

Мама поднесла котёнка к окну.

– Ой! Мы опять ошиблись, товарищи! Это не Микула Селянинович. Это… это…Василиса Микулишна!

Василиса Микулишна была Машин котенок. Маша всё возилась с Василисой Микулишной, на ручках носила.

Перед сном Маша садилась на скамеечку в коридоре, где ВасилисыМикулишнина картонная коробка: читала ей сказку про трёх поросят, и картинки показывала. Василиса Микулишна очень за поросят переживала: громко пищала, когда волк за поросятами гнался…

Запасную дверь в дом взрослые на ночь закрывали не до конца: щёлочка оставалась. Чтобы Макар мог на улицу выйти, погулять и вернуться – Василису Микулишну молочком попоить.

В ту ночь про Макара почему-то забыли и дверь закрыли плотно. Макар не мог войти в дом, он кричал и царапал дверь. Но его не слышали.

Утром он вошел и лёг к Василисе Микулишне. Она обрадовалась и стала искать ротиком молочко, потому что очень хотела есть.

Но молока не было. После перерыва в кормлении и от переживаний молоко пропало – так бывает у животных и у людей.

Никто не заметил, что молоко пропало, и что Василисе Микулишне грозит беда.

Первые полдня Василиса Микулишна непрерывно громко кричала. Потом она сделала усилие и выползла из коробки на пол. На спотыкающихся ножках она ползла по коридору и искала ротиком еду. Она мешалась под ногами, её подняли и опять посадили в коробку.

Потом полдня она уже не вылезала из коробки и даже не шевелилась. Она лежала в уголке коробки маленькая, много места не занимала, и как будто спала.

Вечером пришла Маша почитать ей сказку, но Василиса Микулишна не проснулась.

Вернулся с прогулки Макар, полизал её и почувствовал, что она не тёплая. Тогда он накрыл её своим туловищем и стал стараться её согреть. Он грел её долго, всю ночь, не отлучаясь с места ни на минуту, но она не становилась тёплой и не двигалась. Время от времени он лизал ей мордочку, чтобы открылись её большие голубые глаза, но мордочка бессильно запрокидывалась назад.

Утром взрослые нашли Василису Микулишну раньше Маши. Когда Маша проснулась и побежала к Василисе Микулишне, её в коробке не было…

– Машенька, Василиса Микулишна ушла гулять. Она, наверное, больше не вернется, — глаза у Мамы были странно блестящие, а нос почему-то красный.

Маша ушла в сад. Грустно без Василисы Микулишны.

Маша подошла к Жулику пожаловаться, что нет Василисы Микулишны. Жулик сидел на цепи возле будки и смотрел в пустую миску. Он давно уже съел свою кашу, а теперь ему хотелось пить. Дойти до лужи попить он не мог – цепь не пускала. Жулик взял зубами пустую миску и принес её Маше.

Маша забыла про Василису Микулишну, про всё забыла – схватила миску и побежала скорее домой к крану налить Жулику воды. По дороге она остановилась. Ей пришла в голову чёткая, продуманная, совершенно взрослая мысль, и она прошептала эту мысль вслух, чтобы послушать её со стороны:

«Жулику, Макару и всем, кто хранит чей-нибудь дом, надо вовремя давать воды».