В советской исторической науке и особенно в школьном образовании эти события даны в явно неполном и одностороннем виде. Подобных исторических тем у большевистской историографии было немало. Так называемый «Ленский расстрел» из рейдерского захвата золотых приисков на реке Лена британскими «джентльменами» был раздут в эпизод революционной классовой борьбы пролетариата. Деятельность Григория Распутина преподносилась как пьяные проделки туповатого и развратного мужика, на чем сошлись и советская, и эмигрантская белогвардейская историографии, и обе были в этом абсолютно чужды истины.

Вот и описание общеевропейской революции 1848-1849 годов было дано без глубокого анализа ее действительной сущности. Дело в том, что пришедшие к власти в 1917 году большевики сами были не чужды связей с, так сказать, общеевропейскими революциоделательными спецслужбами (преимущественно, с английской, конечно). Революция февраля 1917 года была, так сказать, рукотворной – совершенной руками послов Великобритании и США. «Стихийные выступления» были намеренно спровоцированы задержкой эшелонов с продовольствием, следовавших в Петроград. Бунт был спланирован до мелочей. В его ходе чувствуется рука генеральных штабов двух западных держав. Что там – штабов! Чувствуется стиль англосаксонского интеллекта!

Большевикам в той раздаче власти практически ничего не досталось. Они, включая лично В.И. Ленина, отрабатывали связи с германской военной разведкой, что пригодилось после взятия власти (на пограничных пунктах в портах решение о пропуске мужчин призывного возраста с признаками русской армейской выправки принимала пара из немецкого военного чиновника и большевистского морячка с маузером в качестве своего рода «адъютанта». См. Буторов Н.В. Прожитое. 1905-192. М., 2009, с. 122).

Короче говоря, сама революция февраля 1917 года была для большевиков чужим делом. Но вот вся ее предыстория оставалась совместной с другими фракциями и кланами революционных организаций. Грубо говоря, Лонжюмо и Капри у них всех были общими. И тайны общие – обязательства никогда и никому не сообщать о сути изучаемых в специальных учебных центрах «предметов». Поэтому долгое время – даже в годы Гражданской войны – «своих», воевавших на чужой стороне, старались не расстреливать. Это своего рода табу действовало до знаменитого декабря 1934 года.

Общие тайны распространялись и на всю революционную предысторию 1917 года. Все революции принято было изображать исключительно актами воли «народных масс». Вожди всех революций подавались как одинокие герои (почти античные). Лагерей для спецподготовки революционеров, связей с иностранными государственными структурами (в Лондоне), английских кораблей, перебрасывавших группы подученных революционеров из страны в страну – всего этого как бы не существовало в природе.

Поэтому и нам сегодняшним кажется новацией, например, вывоз исламистских боевиков из Ирака в Афганистан вертолётами Пентагона. А это никакая не новация, а вполне себе традиция. Уже в наше время страны Запада во время арабо-израильских конфликтов вывозили на своих кораблях палестинские отряды с легким оружием в руках, а буквально в этом году (2018) вооружают и обучают курдские отряды, разумеется, вовсе не из человеколюбивых мотивов. Все эти отряды могут пригодиться для решения будущих «революционных» задач.

Собственно революция 1848-1849 годов охватила почти одновременно (смещение по времени, вероятно, необходимо было для переброски одного и того же «актива» революционеров с места на место) Францию, Италию, германские государства, Австрийскую империю. «Огонь» революции распространялся с Запада на Восток. Тут можно увидеть некоторую аналогию с нынешней так называемой «арабской весной», которая тоже не совсем одновременно вспыхнула, а развивалась поэтапно. Разнесённость во времени создает определенное удобство для перемещения штабов планирования, ораторов-агитаторов и ударных штурмовых отрядов. Одновременно эта самая поэтапность развёртывания позволяет в первых революционных попытках накопить опыт и навербовать волонтёров в «странах подскока». Конечная, самая вожделенная, цель такой цепи революций стоит последней. В 1849 году такой главной целью всех революций была Австрийская империя. Накануне события множество десятилетий шла подготовительная работа: части империи начали обособляться на культурном уровне. Отчасти уже забытая этничность входящих в империю народов к середине XIX века заново активизировалась. Восстанавливалось использование национальных языков, налаживался выпуск периодических изданий и литературы на национальных языках. На культурном уровне Австрийскую империю разделили на части задолго до 1848 года. А реализовали это разделение только после разрушения Российской империи – в 1918 году. (Тут весьма прозрачно просматривается аналогия с развалом СССР в 1991 году и незамедлительным созданием наднационального ЕС).

Удивляет поразительное сходство схемы развертывания революции 1848-1849 годов с современными нам событиями (в Лондоне, похоже, совсем утратили способность к созданию принципиально новых технологий политических переворотов): в наше время захват Сирии был поставлен в качестве конечной цели ряда арабских «революций», которые по сути дела выступили донорами «революционеров». Впрочем, в таком разбеге и в 1848-1849 годы и во втором десятилетии XXI столетия имеется также иной важный технологический смысл: силы сопротивления должны быть рассредоточены и деморализованы. Они ведь заранее не знают, куда будет нанесен следующий удар.

Тем не менее, и в 1849 году Российская империя вмешалась именно на финишном этапе серии революций. И в ходе «арабской весны» нашего времени опять-таки российские вооруженные силы приняли участие только в сирийских разборках, проигнорировав призывы Каддафи о помощи. Противодействие новой революционной инициативе Лондона оказалось и в этот раз чётко рассчитанным и сконцентрированным на конечном пункте. Не повезло Лондону. Но теперь, похоже, окончательно.

Впрочем, весь подготовленный мобилизационных ресурс в наше время понадобится не только и не столько для захвата Сирии, но и в других районах мира. В том числе в самом лакомом – Западной Европе.