За образец скорей возьму я мудреца огрехи,

Чем дурака набитого победы и успехи

Спич Сокольчика я посмотрел уже в записи – его развесили по всем городским сайтам. Городской голова выступил с гневным словом по поводу «клеветнической кампании, ведущейся из-за угла какими-то трусливыми недочеловеками». Он в открытую заявил, что заказчиками этой кампании является кто-то из его соперников по выборам.

– Уважаемые борисоглебчане, – Сокольчик вытер ладонью вспотевшую лысину, – вы можете не сомневаться. Проходимцам я прорваться к власти просто не дам, буду бороться всеми законными методами. Горожане хотят порядка, желают добросовестной и честной власти. Не в их интересах, чтобы рычаги управления получили те, которые ничего другого, кроме как разбазаривать общественное богатство, не умеют.

Выглядел Григорий Устинович не лучшим образом: осунувшийся, покрасневшие глаза ввалились, кожа на щеках пожелтела и обвисла. Регулярно стал прикладываться к бутылке, никак? Стало ещё лучше заметно, что наша работа не прошла даром, оказав на мэра разрушительный эффект. Мне, как человеку сентиментальному, даже стало немного жаль этого несчастного дуботолка.

– Наши борисоглебчане, они ведь неглупые люди и прекрасно видят многие нелицеприятные факты, – градоначальник сурово оттопырил губу. – Тот же г-н Холмецкий в своё время «проболел» несколько месяцев и на работе не появлялся – хотя именно в это время проводилась ревизия в городском Водоканале, который он курирует. Что касается г-жи Мильштейн, то она хворала всякий раз, когда требовалось принимать какие-либо ответственные решения на благо горожан. Но зато она, даже находясь на больничном, исправно ходила на все заседания, в ходе которых плелись разные интриги. Г-н Матвеев? У меня нет никаких претензий – просто потому, что он никогда и не работал. Сегодня у него спрашиваю: «Как здоровье?» «Хорошо, – говорит, – я уже не на больничном». Я в первый раз за несколько месяцев вдруг услышал, что с ним, наконец-то, все в порядке! Впрочем, как я уверен, от него и в будущем толку в Думе не будет. Впрочем, я на него зла не держу – успехов ему!

Сокольчик зловеще оскалил пасть, давая понять, что с ним шутки плохи.

– Я не понимаю, как эти болезные могут претендовать на власть? Кому нужен мэр, который время тратит на лечение недугов, а не на управление городом? Или они собираются резко выздороветь? Тогда это уже вопрос к их честности. А таких вопросов всё больше – учитывая, что в последние дни в интернете резко усилились облыжные вбросы в мой адрес. Но, господа соперники, кто бы из вас ни стоял за этими кознями, ваши усилия напрасны!

Конечно, сотрясением воздуха перелома в свою пользу не добьешься. А буквально в предпоследний день, 11 сентября, мы сделали контрольный выстрел. Молодчага Оранжевый выловил где-то некоего Иваныча – судя по всему, известного в городе алкаша и бонвивана. Когда-то этот Иваныч работал ди-джеем на городской ФМ-радиостанции «Хрустальные голоса», пользовался популярностью, приглашал в своё ток-шоу уважаемых в Борисоглебске людей и через то был хорошо знаком со всеми местными сливками общества. Но потом покатился по наклонной, погряз в несовместимых с работой загулах и лишился места. Сейчас это был классический джентльмен в поисках десятки, к тому же наглый и дерзкий.

Подогрев словоохотливость Иваныча материальным взносом, Оранжевый выудил из него такой рассказ: «У меня есть серьёзные подозрения, что гомосексуализм и педофилия уже давно являются весьма распространенным явлением среди борисоглебской «элиты». В доказательство могу привести один случай, имевший место шесть лет назад. Я вернулся тогда в Борисоглебск после долгой отлучки и мне позвонил один местный «олигарх», пригласивший «зайти в гости». Я отправился по указанному адресу. Его роскошный особняк находится неподалеку от штаб-квартиры Rhino – ну, вы понимаете?! Захожу, встречают. Там сидел этот самый олигарх и еще один мужчина, очень похожий на типичного «братка». Здоровый, коротко стриженый, в спортивном костюме. Цепь на шее – пальца в два, плюс крест с четырьмя бриллиантами. На руке – богатый перстень.

Того мужчину я раньше никогда не видел. А олигарх поясняет: так мол и так, это представитель «московской братвы», «смотрящий по Борисоглебску».  А у меня тогда с тем бизнесменом как раз был один конфликтец неулаженный. Вот он мне и говорит – сейчас мы тут тебя иметь будем! Я, разумеется, тут же напрягся: того и гляди, навалятся сейчас эти два борова, завалят и… Действовать нужно было молниеносно. В дверь, в окно уже не выскочишь. Тогда я резко хватаю нож со стола и рычу: «Да я вас щас тут обоих прирежу!!» Под психа типа закосил – и это подействовало. Олигарх, значит, меняется в лице, делает умиротворяющий жест: «Ну успокойся ты, остановись, прекрати! Мы же это так просто пошутили!».

Ну ладно, пошутили так пошутили. Откладываю нож в сторонку, присаживаюсь к столу. Завязалась беседа. Налили водочки. Хотя, если честно, чувствовал я себя настороженно – кто знает, что там у них было на уме на самом деле? Что-то не по душе мне подобные шуточки… И тут обращаю внимание, в сторонке жмётся мальчишечка лет двенадцати. Как он оказался в такой компании? Некоторые предположения на этот счет появились у меня позже. Когда я узнал, кем на самом деле является этот «московский браток» – нажравшийся тогда, кстати, до такой степени, что я же сам тащил его до дома. Это был Валерий Петров. Да-да, тот самый, который потом возглавил детский дом «Смородинка». И которого знающие люди многократно обвиняли в разных ужасающих непотребствах и безобразиях, творимых в руководимом им учреждении…»

Рассказ Иваныча мы опубликовали с его согласия от его же имени. Крики раздражения почти перешли уже в ультразвуковой визг: «…а где фотка петрова? покажите эту рожу- я в нее харкну! если на мамашу похож то его к детям воще пускать низзя!»

«У нас все так происходит: руководство города покрывает всяких уродов. Такое впечатление, что они коллекцию маньяков и даунов собирают. И все при мэрии. И все «священные коровы», которые гадят нам на головы и ничего сделать с этим невозможно. Пойду позитива поищу, а то блевать тянет после таких статей и людей».

«Если правда то что тут написано, то надо посадить всю эту теплую компанию лет на 20 с конфискацией!»

«К стене такого директора! и всех кто рядом с ним! детей так унижал, паскуда! Дураком теперь надо быть, чтобы проголосовать за Сокольчика! Айда в центр пенсионного обслуживания – линчевать ублюдка!»

Таким образом, всё зависящее от нас мы выполнили. Ещё никогда я себя так спокойно перед окончанием операции не чувствовал. Тем более, что мы успели сделать дополнительные пару выпадов. Во-первых, мои ребята подготовили и выбросили в интернет красочные буклеты, которые, при желании, легко было распечатать. На них, под жирным заголовком «Только слепой не видит, что мы сделали» были изображены в шаржированном виде упырей и вампиров Сокольчик и его приспешники. Окружив измождённого беднягу, символизировавшего простого борисоглебца, они рвали ему рот, заставляя губы изгибаться в жуткой, неестественной улыбке.

Ниже приводился список «подвигов» городской власти из двух десятков пунктов. В частности, такие: «В начале года Думой были заключены договора о реновации городских школ со строительными компаниями ООО «Добрострой», ООО Rhino и AО BMGS на 585 миллионов рублей. Подрядчики обещали закончить свою работу аккурат к 1 сентября, но на деле позорно провалили ее. Сдачу 3-й, 9-й и 5-й школ пришлось перенести на 13 ноября, а 6-й, 10-й, 12-й, 16-й и 17-й школ и Лицея - на 31 декабря. На «Добрострой» пришлось даже наложить крупный штраф за срыв сроков работ. А пока они там валандались, несчастные ученики вынуждены были заниматься в совершенно бардачных условиях, терпеть холод из-за отсутствующих крыш и пользоваться инвентарем, пришедшим в негодность из-за дождя. Родители учеников в восторге и шлют чмоки мэру».

«Толки о том, что в озере Сосенки завелся менингит, в народе вовсю стали циркулировать ещё в июле. «Знающие люди» стали обходить тамошние пляжи стороной. Незнающие или плюющие на все продолжали нежиться в теплой водице. Муниципальные экологи успокаивали: всё в порядке, никакой заразы нет, а рыба дохнет от жары. И, в итоге, когда 20 августа внезапно была опубликована информация, что «энтеровирус, который вызвал заболевание серозным менингитом в Борисоглебске, обнаружен в озере Большие Сосенки», заразиться успели не менее тридцати купальщиков. Наибольшее возмущение вызвал тот факт, что голубой флаг, символизирующий безопасность водоема, продолжал мирно развиваться над пляжем и после публикации зловещего предупреждения. В народе наибольшую популярность получила версия, что менингит в озеро занесли писающие и какающие чиновники мэрии, понастроившие дач на берегах озера. Канализацию-то туда до сих пор не провели…»

«Уже долгие годы ходили мерзкие слухи о том, что творится в стенах «Смородинки». Что многолетний директор приюта Валерий Петров (он же – сын «серого кардинала» Думы Валентины Петровой, за верность прозванной Иудушкой) открыто пьянствует, валяясь на глазах у детей в лужах мочи, расхищает детскую пищу и приютский инвентарь, практикует «дедовщину» среди воспитанников. И всякий раз, чтобы избежать неприятного разговора – с журналистом ли, или с представителями инспекций по защите прав детей – он прикидывался больным. Таким образом, г-н Петров «проболел» долгие годы, а городская власть в лице Геннадия Сокольчика исправно его отмазывала. Кончилось тем, что доведённые до отчаяния работники приюта сами опубликовали в интернете письмо с подробным описанием всех безобразий своего шефа. После того, как были обнародованы эти жуткие факты, городская власть не могла больше закрывать глаза на безобразие. И немногим позже Петрова спихнули на другое теплое местечко».

«Жила-была себе в городе Борисоглебске организация пенсионеров Завода химического волокна, многие годы занимая несколько комнат на Ворошилова, 35а – как вдруг городской власти, кровь из носу, потребовались эти помещения. Пенсионеров стали стращать грозными директивами и, несмотря на их несогласие, обиду и возмущение, заставили-таки перебраться на новое место. В процессе переезда «потерялась» большая часть драгоценной пенсионерской библиотеки, заботливо собираемой в течение долгого времени. А их бывшие помещения теперь служат местом для хранения граблей и лопат».

«Так называемая «реконструкция» Крепости прошла с катастрофическим результатом и привела к плачевным последствиям. Зато на территории уникального объекта прошла церемония открытия реновированной водонапорной башни – в присутствии скопища официальных лиц. Перед началом мероприятия был создан такой ажиотаж в прессе, что некоторые горожане искренне интересовались: «А что? У нас в городе открывают что-то типа Эйфелевой башни?» Однако действительность оказалась куда скромнее – на базе крепостной водонапорной башни был создан культурно-информационный центр. Реставрационные работы на государственные деньги проводились три года. Общая сумма проекта составила 34 миллиона рублей, из которых 15% выделило самоуправление. Из этих денег 160 тысяч пошли на покупку стола для заседаний –  в комплект к которому приобрели двадцать стульев по 14 тысяч, миленький зелёный диванчик за 67 тысяч и кухню за 124 тысячи.                                                                                               

Презентация башни прошла с духовым оркестром, актерами театра и грандиозной «проставой». Сколько было там выпито и съедено – не перечесть! Когда праздник канул в лету, в новооткрытой башне на воеводстве оставили экс-депутата Думы «едросса» Ивана Душинского, которому положили зарплату в 80 тысяч. А спустя пару месяцев неизвестные злоумышленники увели прямо из-под носа г-на Душинского пару компьютеров».

«В конце прошлого сентября в 9-й средней школе была отмечена массовая заболеваемость учащихся на почве некачественного питания. Кишечная инфекция косила целыми семьями – как школьников, так и педагогов. Если верить неофициальной информации, число заболевших превысило две сотни! Источником инфекции оказался школьный пищеблок, у работников которого обнаружили возбудителей рота- и норавирусной инфекции. 

Косвенной причиной случившегося стало халатное отношение Управления образования, которое всячески оттирало фирмы, готовые обеспечить школьников качественным питанием, от участия в соответствующих конкурсах, делая выбор в пользу «своих». Сама же глава УО Надежда Душинская (супруга новоиспеченного коменданта Крепости) в ответ на упрёки безмятежно улыбалась, делая вид, что в её епархии все пучком. Она и сейчас делает этот вид – а её помощники всеми силами отпихиваются от общения с прессой. А после, уже в начале ноября, в двух городских детских садах был зарегистрирован сальмонеллез».

Кроме того, Чёрный зарегистрировал сайт «Честные выборы» – мы постарались, чтобы о его существовании узнал каждый интернет-пользователь Борисоглебска. Мы предложили складывать на этом ресурсе жалобы на злоупотребления и нарушения, которые окажутся замечены в ходе проведения народного голосования – и таковые действительно стали приходить. Например, накануне представители КПРФ, честь по чести, договорились с административными органами о расклейке своих листовок и агитматериалов в людных местах. Так они, как правило, и часу не висели: какие-то неизвестные «доброхоты» их срывали почти подчистую – нам прислали фотографии с изображениями жалких ошмёток этих листовок.

Накануне решающего дня я отсмотрел вечерний выпуск городских теленовостей. Обратил внимание на сюжет, не имевший прямого отношения к нашему делу: градоначальник выехал проверить ход работ по реконструкции системы транспортного сообщения Борисоглебска. Стоя перед протянутым к его лицу микрофоном, Сокольчик рассуждал:

– На самом деле в Борисоглебске происходит немало позитивного – нужно лишь не стесняться говорить об этом. Взять, например, ту масштабную работу по реконструкции городской инфраструктуры, что проводится в настоящее время самоуправлением. Уже в этом году мы закончим создание транспортного узла, который позволит соединить три микрорайона: Сосенки, Химию и Столбы. Я даже не стану говорить о важности и грандиозности такого дела, как сооружение там впечатляющего моста: даже в Европе таких немного! То есть, благодаря воплощению этого проекта горожане получат одновременно и комфорт и развитие инфраструктуры – то есть, то, что необходимо для бизнеса. А ведь именно действенная помощь бизнесу входит в прямые обязанности самоуправления!

Я в который раз обратил внимание на то, как он изменился. Мэр чем-то напомнил мне бычка, которого ударили в лоб кувалдой и от этого в его выпученных от боли глазах полопались сосуды. Да, судя по всему, мы, мясники, вышибли из него волю, решимость и здоровье. «Ничего, это тебе станет уроком, черт верёвочный – подумал я. – Другой раз зазнаваться уже, поди, не станешь. Для города, когда ты выйдешь на следующий срок, это окажется только полезно. Впрочем, какие мелочи… Скоро, уже совсем скоро, такие Сокольчики станут не более чем пылинками на моих ладонях!»

В сутки выборов добровольные наблюдатели стали постить на «ЧВ» свои жалобы. Вот, скажем, какую историю поведал горожанин Станислав: «Типичный случай – приходит мужчина сразу с двумя паспортами на руках. «Вот, – говорит, – хочу проголосовать за себя и за жену, сама она добраться не смогла». И, что характерно, у работников УИКа никаких это возражений не вызывает! «Мы его знаем, пускай голосует!» И выдают ему два комплекта бюллетеней! Подобные проишествия только на моих глазах происходили раза четыре. Или, допустим, случаи, когда приходят люди голосовать совсем без паспортов – опять же, допускают…». Номер участка, на котором всё это происходило, Сергей, естественно, тоже опубликовал.

А вот что написал «Мститель X»: «То, что случаи агитации прямо на УИКах имели место, я убедился своими глазами. Выглядит это так – подтягивается народ на участок. Внутри всё убрано по-праздничному, играет громкая музыка. Новоприбывших встречает представитель мэрии и, улыбаясь, говорит эдак ласково: «Ну, не сомневаюсь, что вы сделаете правильный выбор…» При этом, все хорошо знают, что чиновник состоит в «ЕдРе»…

Этим список нарушений не исчерпался. Так, оказалось, что на участке № 18 некая пенсионерка открыто призывала входящих голосовать за Григория Сокольчика. Агитицией может считаться и нахождение портрета Сокольчика на стене этого избирательного участка.

На другом участке зафиксирован случай, когда во время подсчета голосов наблюдателей от КПРФ попросили отойти на пятнадцать метров, с каковой дистанции они, естественно, вряд ли могли бы что-то разглядеть.    

Имел место и момент, когда во время выездов на дом к болящим избирателям наблюдатели не получили об этом своевременного предупреждения.

Кто-то из внимательных борисоглебцев обратил внимание, что в кабинке, в которую он зашел, лежали рекламные буклеты, призывающие отдать голос, естественно, «дорогому и любимому Григорию Устиновичу».

Отмечен случай, когда на участке подсчет примерно тысячи поданых голосов почему-то продолжался даже утром следующего дня, хотя во всех других местах он был уже давно закончен.

Наблюдающие от КПРФ обратили внимание и на то, что в одну из урн вбрасывались незаклеенные конверты и никто из комиссии не обращал на это внимание вплоть до момента, пока им прямо об этом указали.             

Один из официальных наблюдателей от коммунистов, Сергей, жаловался: «Когда я хотел сдать жалобу по поводу увиденных мною нарушений, а потом предложил ещё раз тщательно проверить все бюллетени, так на меня окрысился весь состав УИКа: «Не стыдно ли вам людям жизнь портить?» Я говорю, что они сами себе её портят, допуская нарушения законности – а я нарушать закон не собираюсь. Так они смотрели потом на меня волками…»

Судя по предварительным расчётам, участие в выборах приняло достаточно большое количество борисоглебских избирателей: во всяком случае, никак не менее половины от их общего количества. Экзит-пулы гласили, что хоть Сокольчик и одержал победу, но с минимальным перевесом в три-пять процентов – в точности так, как хотел шеф. В тот вечер, 13 сентября по земному календарю, я ложился спать абсолютно спокойным, словно младенец. В столь же безмятежном настроении проснулся наутро и, едва придя в себя от сонных грез, достал из-под подушки мобильный телефон, открыл раздел «Календарь» и посмотрел дату – местную, по времени Октаэдра. Оказалось, на дворе 21 июня 1317 года. Для меня это был один из тех маленьких ритуалов, что я выработал для себя за время службы в «Корпусе М». Приступая к очередному заданию на большой земле, я целиком переходил в своих внутренних расчетах на тамошнее время. Но в последний день миссии торжественно переводил календарь в своём мозгу обратно в систему координат Октаэдра.

Потом я ещё некоторое время полежал в постели, шевеля пальцами на руках и ногах. Время было нырять в интернет – счётные команды на участках закончили свою работу. Но я не спешил, ловя себя на абсолютном отсутствии интереса к итогу трёхмесячного труда. Все настолько предсказуемо… Подтащил к себе планшет, медленно включил… Когда я увидел цифры, то подскочил в кровати, едва её не сломав. Разбросав одеяло и подушки, забегал по комнате, ломая руки в сильнейшем волнении. Получалось, что на самом деле победителем оказывался… Холмецкий! Да, он набрал сорок девять процентов голосов явившихся на участки борисоглебчан – на целых восемь процентов больше Сокольчика, приземлившегося на втором месте! Прочим кандидатам остались неприлично жалкие крохи…  

Потом я заставил себя опуститься на стул и долго сидел, уставившись глазами в никуда. «Как же так могло произойти? Как? – спрашивал я себя снова и снова. – Перестарались… «Разводка» борисоглебчан прошла даже с чрезмерным успехом. Нашими усилиями слишком большое количество горожан уверовало, что Сокольчик имеет к строительству их благополучия такое же отношение, что и крыса к санэпидемстанции. Перестарались… Что же теперь делать?»

Новостные сайты оперативно подвесили ролик с Григорием Устиновичем – совсем уж непривычно потерянным и жалким. Невнятно шлёпая посеревшими губами, он произнес:

– Случившееся… вовсе не означает, что я намерен уйти из политики. Сейчас я взял небольшой тайм-аут и намерен отдохнуть пару недель… Поскольку последние месяцы работы на посту мэра были очень тяжёлыми…

Показали и торжествующего Холмецкого. Победитель что-то громогласно трубил насчёт «восторжествовавшей справедливости». Да, он имел все основания радоваться – даже несмотря на то, что избиратель голосовал не столько за него, сколько против Сокольчика. Просто мы успели сделать из Григория Устиновича такое пугало, что по сравнению с ним любой другой выглядел бы приличным человеком.

У противников Сокольчика случился выплеск радостных эмоций. Сайты покрылись радостными комментариями. Наиболее невинные и беззлобные из них звучали примерно так: «Бедный Гриша! На что ж он теперь жить-то будет? Придется, видно, у братишки одалживать. Хотя ещё вопрос, даст ли тот ему. :-))) Надеюсь, новый градоначальник окажется более умен. Главное, чтобы профессионалы в муниципальных структурах работали, а мэры им не мешали!» Но чаще свергнутого владыку провожали весёлыми матюками.

Загундосил скайп. Я машинально нажал на «ответить». В уши ворвался голос Бурого:

– Начальник, ты в курсе? Как могло стрястись такое несчастье? Почему же ты не рассчитал дозы воздействия? Перестарались, ой, перестарались, дурни мягколобые…

Его причитания ударили мне по нервам и прежде чем сбросить соединение, я разразился небоскрёбным матом. Вот ведь беда нежданная приключилась! И для мэра и для меня, что характерно. Для Сокольчика отстранение от поста означало невозможность отныне распоряжаться в Борисоглебске, как в своей вотчине, проводить деловой интерес при использовании административного ресурса, помогать родственникам и друзьям. Для меня же его поражение вполне способно обернуться и ещё куда более мрачной стороной. В самом деле, приказ шефа был ясен: требовалось подрезать голоса у Сокольчика – но не в том количестве, чтобы помешать ему выиграть выборы. Меня бросило в льдистый пот, а затем в вулканический жар при мысли о гневе патрона. Но может быть, он так уж сильно на меня не разозлится? Кажется, шеф никогда не воспринимал меня чересчур всерьёз – и в этом может крыться моё спасение. Надо лишь сыграть на образ усердного дурачка, чересчур рьяно взявшегося за начальственное повеление. Неужели патроново сердце не растает?

Все эти соображения, однако, не показались достаточно вескими, чтобы освободить от страха, поразившего меня в самое сердце. Хочешь не хочешь, а надо звонить с докладом об итогах операции. Но минута проходила за минутой, а я никак не обнаруживал в себе достаточно смелости, чтобы вызвать шефа. Я вспомнил о деле, которое он мне предназначил следующим. Ну почему неудача приключилась именно сейчас, как раз перед тем, как мне предстояло попробовать себя на ниве нацбилдинга? Отчего это не случилось позже, когда я бы уже успел примерить на себя хитон античного бога?

Встал и принялся расхаживать из угла в угол, тщясь утишить сердце, стучавшее в нездоровом ритме. Потом меня посетили те же соображения, что и ныряльщика, готового низринуться в стылую прорубь: чем скорее это будет сделано, тем лучше для меня же. Мысленно зажав трепещущие остатки своей воли в кулак, я опять угнездил зад в кресло и навел курсор на нужную кнопочку.

Послышались долгие гудки. Они заунывно отражались от стен комнаты, вгоняя меня в ещё больший трепет. Наконец, с той стороны соизволили среагировать, и гудение сменилось тягостным шорохом. На меня разом напали и столбняк и молчанка.

– Н-ну? – послышался раздраженный голос. – Мне некогда сидеть тут впустую. Если есть что сказать, выкладывай немедля!

– Патрон, – выдавил я из себя. – Вы помните? Тут вчера в Борисоглебске прошли выборы…

Я снова потерял дар речи.

– Ах да, как же, – немедленно отозвался он. – Ну-ка, ну-ка, каков же оказался итоговый результат?

– Понимаете, шеф, – мямлил я, – результат оказался несколько… неожиданным. В смысле, получилось не совсем то, что ожидалось…

Я прямо-таки кожей ощутил, как он напрягся. Шеф у нас вспыльчивый – заводится с полоборота.           

– Что ты такое мелешь? – раздражённым медведем взревел начальник. – Вы что,   даже не сумели оторвать у того бюрократа сколько-то голосов, ротозеи эдакие?

– Нет, напротив, – бормотал я. – Совсем наоборот…

– Что наоборот? – рявкнул он. – Да отвечай же толком, тряпка кухонная!

– Сокольчик проиграл выборы, – с отчаянием выкрикнул я, – Холмецкий станет следующим мэром!

Вслед за этим я чуть было не ляпнул сакраментального «не вели казнить!» – но спохватился, до солёной крови прикусив резцами кончик языка.

Шеф молчал – и его молчание показалось мне тяжелее гранитной глыбы.

– Простите, – залопотал я, не выдержав этой паузы. – Я дроволом… Мы слишком увлеклись… Надеюсь, ничего страшного?

Он заговорил.

– Кажется, я тебя предупреждал, – его ледяной тон не сулил ничего доброго, – что мы таких вопиющих проколов не прощаем? Ты командир подразделения, с тебя и спрос выше, чем с остальных! А ты меня серьёзно подвел! Мы ждали от тебя тонкого хирургического надреза, а ты стал кромсать, как мясник в лавке! Полнейшая профнепригодность!

«Я пропал, – мелькнула мысль. – Теперь точно разжалуют в рядовые».

– Нет уж, разжалованием ты теперь не отделаешься! – патрон не давал мне ни малейшей пощады. – Кара станет значительно более тяжкой! Сам виноват – искромсанный на куски червь не должен винить в этом плуг.

«Что они мне сделают? Неужели вышвырнут на улицу? Прощай, «Корпус М»… Или…»

– Теперь сиди и жди, – громыхнул шеф. – Нам нужно посоветоваться о твоём наказании… А вообще, похоже, рожденному в земную часть придется снова в землю пасть…

«Кому это – «нам»?» Куда пасть?», – чуть не выкрикнул я, но, к счастью, он уже выключил связь.