Способность человека к восприятию зависит

не от одних лишь органов чувств; человек

способен воспринимать намного больше

того, что ему позволили бы одни лишь

органы чувств, каковыми бы острыми они у

него ни были.

На некотором этапе, где-то к началу июля по календарю Борисоглебска, операция приняла рутинный характер – я в какой-то момент начал даже терять ощущение живой вовлечённости в дело. Это меня не радовало, потому что если я не захвачен какой-нибудь деятельностью, то у меня остаётся больше времени для вольного внутреннего диалога. Данный же диалог неизбежно смывал меня в топкое болото саморефлексии, в котором я беспомощно барахтался до тех пор, пока не подворачивалось какое-нибудь новое задание, позволяющее хотя бы поначалу нырнуть в работу целиком, без остатка.

«...Жизнь человеческая – всего лишь бессмысленные качели между эйфорией и когнитивным диссонансом, между фрустрацией и сублимацией. Одни лишь последствия непрерывно протекающих в клеточной структуре мозга химических реакций. И где здесь душа или хоть что-то похожее?», – так я размышлял в минуты упадка.

Просыпаясь, я нередко ощущал прилив чувства полной бессмыслицы того, что делаю. Зачем? Кому это надо? Хозяева никогда не посвящали нас в свои планы. Я даже о том, кем являются наши верховные начальники, имел лишь самое приблизительное представление. Возвысить или сломать карьеру того или иного политика, возбудить общественное мнение по какому-нибудь зряшному поводу, устроить беспорядки или даже революцию в какой-нибудь Учертанарогландии – какой смысл?! Я с самого начала, как только попал в систему, осознал бессмысленность и даже опасность подобных вопросов. Но себе самому не задавать их я не мог.

Ладно, какая разница, главное, что платят. Платили, кстати, хорошо, но мой заработок исчислялся не только в деньгах. Какое лучшее удовлетворение может получить закомплексованный толстяк, чем игра судьбой земных людей, зачастую весьма влиятельных и могущественных? Утешив себя этой мыслью, я опять мысленно переносился в Борисоглебск.

Пару раз со мною связывался шеф, дежурно интересовался ходом работ – я подробнейшим образом отчитывался. Но, вообще-то, судя по всему, наша деятельность его не слишком волновала.  Понятно, ведь для «Корпуса М» это обыденность, текучка… Мы в своё время га-а-араздо более серьёзные подвиги проворачивали. А тут… Ерунда на постном масле, да и только. 

Гораздо сильнее шефа мне трепала нервы Татьяна, у которой возникли какие-то неприятности по работе. По привычке она срывалась на мне, обвиняя в отсутствии должной мужественности.

– Ты когда в последний раз-то на себя в зеркало смотрел, а? Не мужик, а кусок сала. Мне с тобой на людях появляться неприятно – стыдобища!

Что верно, то верно – на Аполлона я не похож. А что вы хотите при сидячей-то работе? Холодильник всегда поблизости, к тому же с тех пор, как бросил курить, начал много есть. Не сказать, что сложившаяся ситуация оставляла меня равнодушным. В жизнь многих людей, увы, приходит момент, когда врагом номер один становится вес – случилось такое и со мной. О, это мучительное чувство недовольства состоянием собственной тушки – когда под тобою половицы прогибаются при ходьбе, а физиономия в зеркало даже не влазит! Что делать-то? Смириться, с грустью вспоминая былые деньки, когда был хрупок и строен, аки молодой тополь? Или, стиснув зубы, дать бой своему организму, прекрасно понимая, что схватка будет не из легких?

Много лет назад я начал было усиленно посещать «качалку», желая укрепить здоровье и улучшить пропорции фигуры. Однако, проявившийся результат оказался строго противоположен – мускулы, конечно, росли, но вместе с ними начало увеличиваться в объеме и всё тело! В пище себе никогда не любил отказывать – сколько себя помню, всегда ел много и обильно. В последние годы в родном городе ввиду систематического безденежья пришлось перейти, большей частью, на фастфуд. Но раньше почему-то в голову не могло прийти, что пополнею. Однако, глядя в зеркало, всё отчетливее отмечал неприятные перемены: второй подбородок, жирные щеки, красное, одутловатое лицо. Когда даже малознакомые люди заговорили при встречах: «Ну ни фига себе, как ты закабанел!», я понял, что от лишнего веса надо избавляться. Чем скорее, тем лучше.

Задача-то ясна, но как это сделать? В мире живут миллионы полных людей. Многие делают попытки худеть, трепыхаются какое-то время, а потом, махнув рукой, возвращаются к привычному состоянию. Все эти «модные диеты», предлагаемые в журналах, как правило, бесполезны. Их беда в том, что они абсолютно комфортны – их авторы заманивают простодушных обещаниями в стиле: вам совсем не придётся трудиться или от чего-то отказываться! Ну, разве совсем чуть-чуть нужно будет ограничить себя в том-то и том-то. Да и без этого, в сущности, мол, можно будет обойтись... Надо ли удивляться, что такие «диеты» нифига не работают?

В общем, попробовав одно, второе, третье, я смирился. Ситуация несколько улучшилась после прибытия на Октаэдр, когда лишения и тяжёлая физическая работа первых месяцев позволили мне несколько сбросить опостылевшие килограммы. Увы, стоило вернуться к сидячему образу жизни, как я – вот ведь слабовольное чмо! – вновь набрал вес. Иногда, спохватившись, усилием воли устраивал себе голодные дни. Хотя бы пару раз в неделю старался заниматься с гирями и гантелями, всегда лежавшими в одном из углов рабочего кабинета. И всё равно, мой внешний вид оставался далек от идеального, особенно губительной была привычка набивать желудок на ночь. На какие только ухищрения я не шёл, чтобы его обмануть! Иногда это даже получалось, но победа всегда оказывалась непрочной и временной. Всё равно, обязательно – и обычно раньше, чем позже! – наступал вечер, когда я крался к холодильнику, или, ещё пуще того, пробирался на улицу и бежал в магазин. Обратно возвращался с тортиком, рулетом или несколькими упаковками мороженого и в одиночестве набивал нутро съестным. Расплатой служили приступы презрения к себе и регулярные унижения от супруги:

– Если тебе на себя наплевать, меня бы хоть пожалел! Думаешь, мне приятно с таким мерзким толстяком в постель укладываться?

Ну, тут уж она перехватила – секс Татьяна очень любила и никогда не гнушалась им со мною заниматься.

Впрочем, терпеть выплески её раздражения было мне не в новинку. Я мученически выстаивал под вёдрами помоев, которые женушка на меня опрокидывала, и возвращался к компьютеру. С некоторых пор на порталах, агитировавших за Сокольчика, оставленные нами пахучие метки начали стирать. Мы отнеслись к этому спокойно – знали, что так будет. Зато усилили натиск на других ресурсах, а также на нескольких городских форумах, используя неотразимый козырь: «Смотрите, мэрские стирают ПРАВДУ!». Эти обвинения подкреплялись своевременно сделанными сканами и вызывали законное возмущение у местных интернет-пользователей.

Вообще, насколько сильно нам удалось раскачать лодку? Социологов в нашем распоряжении не имелось, мы не имели даже данных о том, увеличилась ли посещаемость ресурсов, где мы оставляли свои следы. Приходилось руководствоваться косвенными признаками – а по ним выходило, что таки да, кое-какого эффекта достичь удалось. Оставленные нами комменты привлекали внимание горожан и они начинали писать свои соображения по поводу наших инсинуаций – кто-то пытался возражать, но большинство откликалось с радостью, переходящей в восторг. Возникали треды – от нескольких десятков до нескольких сотен даже комментариев (естественно, мы тоже активно подливали нефти в огонь). Общее мнение высказал какой-то Павел: «Наконец-то нашлись люди, которые стали вытягивать на белый свет обосранные портки Сокольчика – спасибо им! Давно пора! А то у нас оппозиционная пресса… курам на смех». Судя по всему, собранный нами на мэра компроматец начал активно рассасываться по народным мозгам.

 По этому поводу «Борисоглебск-ТВ» даже сняло сюжет, обличающий мерзких интернет-троллей, облыжно обвиняющих уважаемых людей в неприглядных поступках.

– Некоторые комментаторы городских порталов, – чеканила дикторша, – под покровом анонимности любят высказывать самую гадкую клевету. Они не боятся последствий и преследований со стороны обиженных, униженных и оскорблённых ими конкретных личностей.

Показали карикатурные кадры с каким-то чудиком, сидящим перед ноутбуком с напяленным на голову картонным пакетом. Чудик усердно давил пальцами на кнопки клавиатуры.

– Но если за дело взялись правоохранительные органы, – продолжала дикторша, – то вычислить пакостников, в большинстве случаев, не представляет никакого труда. Потому что многие из виртуальных упырей даже не маскируются – и владельцы ресурсов, на которых разворачиваются их «геройства», прекрасно знают IP адреса «героев». Но даже если человек предусмотрительно пользуется анонимайзером, найти его тоже, по идее, возможно. Потому что большинство местных комментаторов обладают ярко-индивидуальными типографикой, грамматикой, фразеологией и меметикой, по которым их можно выследить.

Эти наивные угрозы заставили меня улыбнуться. Что ж, пусть вычисляют, если умеют… Потом на экране мелькнул насупленный Сокольчик. Он сумрачно произнёс:

– Я понимаю многим, особенно людям старших поколений, трудно подстроится под реалии сегодняшнего дня. Некоторые просто в толк взять не могут, что часто сегодня информационные войны ведутся по принципу: фейк на вбросе сидит и ложью погоняет. Таким людям хочется пожелать лишь одно: не позволяйте пудрить вам мозги! Больше всего возмущает, что эти анонимные негодяи выступают от имени горожан. «Жители Борисоглебска за честность и прозрачность», панимашь… Что ж вы не желаете показать свои лица, а трусливо плюётесь из-за угла?!

Кстати, я сразу отметил, что Сокольчик шёл по стопам ряда своих коллег, повторяя довольно распространенную ошибку. Он слишком большое значение придавал тому факту, что единственное городское телевидение находилось в его руках. У нас почему-то многие считают, что монополия на голубой экран является гарантией победы, но на самом деле это далеко не так. Ещё на самой заре моего обучения я прочитал книгу Олега Матвейчева, которая потом стала для меня настольной. Там было верно написано, что рейтинг местных телепрограмм в небольших городах, как правило, крайне низок – иногда всего каких-то три процента. Люди предпочитают смотреть передачи больших, общегосударственных каналов, которые, в большинстве случаев, несоизмеримо выше по качеству. И почему чиновники в провинции не понимают столь избитых вещей?

Ладно, наступило время нанести следующий удар: идею подсказал изобретательный Бурый. Мало опрокинуть на цель чан с дерьмом, нужно ещё и выставить её в максимально смешном виде. Способ был найден – конкурс красоты в мэрии, где градоначальник, его заместители и депутаты Думы козыряли голышом! Нет, вы не ослышались.

«Правители Борисоглебска предстали во всей красе! Желая привлечь голоса избирателей, они решили помериться не только своими умами, обещаниями и эрудициями, но и… Нет, не силами, а сантиметрами и килограммами красоты. Измеряли всё! Поверьте, шоу получилось – аплодисменты, цветы, овации!.. Действительно, не стоит скрывать глубокое содержание под его прекрасными формами! Даёшь народу реальный вес и объём – и мэра и депутата!», – по ходу, сочиняя этот текст, Бурый от души веселился.

«Итак, на сцене зала мэрии: весы, шкала роста, горшок с цветами. В зале пусто. Полдесятого утра – в первом зрительном ряду обустроилось компетентное жюри. Ровно десять. Заиграла музыка. На сцене появилась пресс-секретарь мэра Мальвина Скалкина, объявила начало конкурса красоты среди отцов и матерей Борисоглебска и назвала участников шоу. После приветственного слова на сцену вышли и сами конкурсанты. Ба! Знакомые всё лица. Вообразите, что творилось на сцене! Мэра, вице-мэров, депутатов взвешивали в нижнем белье, измеряли рост, объем талии, бедер, груди и других частей тела, заставляли танцевать под музыку Вивальди, Бетховена, Моцарта, Рахманинова, Прокофьева, Шуберта, Шопена, Раймонда Паулса. В итоге, к идеалу женской фигуры (90 – 60 – 90) оказалась больше всего приближена вице-мэр Екатерина Мартынова (96 – 76 – 98). А самыми мужественными депутатами были признаны Степан Холмецкий (101 – 83 – 98) и Евгений Солодовников (102 – 89 – 106). Был составлен и негласный антирейтинг – тех, кто, напротив, от совершенства (во всяком случае, физического!) максимально далёк. В их числе, как это ни печально признаться, оказались сам мэр Григорий Устинович Сокольчик, депутаты Александр Шубин, Антон Невзоров, Сергей Ермолаев. Их параметров, ввиду нашей крайней стыдливости, мы даже не станем приводить – лучше увидьте своими глазами!»

К этому пасквилю прилагался набор фотоколлажей, лихо, брутально выполненных Пурпурным: городские политики в одиночку и в группах. То есть, от политиков там были лишь головы, которые Пурпурный присобачил к обнажённым телам культуристов и фитнесистов, позаимствованным им с какого-то эротического портальчика. Зрелище получилось необыкновенно смешное. Преобразившиеся депутаты и депутатки гордо вышагивали по подиуму, принимали картинные позы, гордясь своими новоприобретёнными телесами. Некоторые держали в руках гантели, другие – бокалы с вином. Мужчины напрягали мускулы, не скрывая своих эрегированных статей, женщины, напротив, глубоко и соблазнительно прогибались. Я не случайно распорядился изобразить Холмецкого и его соратника Солодовникова в виде молодых геркулесов. Что же касается вице-мэрши Мартыновой, то она и в жизни являлась весьма привлекательной особой – поганить женскую красоту рука не поднялась, напротив, её захотелось усилить.

А вот Сокольчика и тройку наиболее преданных ему людей мы намеренно перевоплотили в наиболее жалкие образы. Особенно смешным оказался владыка Борисоглебска, получивший сутулое тело дистрофика и теперь напоминавший узника Бухенвальда. Шубин, который и в жизни отличался заметной полнотой, растолстел ещё больше – до безобразия. Бородатый Невзоров со своей вечной похотливо-циничной усмешкой получил вид омерзительного голого сатира – только хвостика, рожек и копытцев не доставало. Ермолаев стал похож на обнажённую бабу с отвислыми грудями, большим задом и узкими плечиками. Более того, преобразившийся мэр недвусмысленно лапал Невзорова и Ермолаева за задницы. Чистый паноптикум!

Нетрудно догадаться, что наш «Конкурс красоты» снискал невероятный успех. Народ просто стенал от смеха. Разумеется, срамные картинки отовсюду начали вычищать – даже на оппозиционных сайтах и нейтральных форумах, администрация которых убоялась суровых кар от городского владыки. Но истинное искусство не пропадает: хохочущие борисоглебцы успевали молниеносно спасти наши творения, сохраняя их на своих компьютерах и щедро делясь ими с друзьями и знакомыми. Могу себе представить, что следующие несколько дней в городе только и было разговоров, что о «голом мэре и депутатах». Я даже сожалел, что не смогу своими глазами видеть те почти не прятавшиеся усмешки, которыми отныне борисоглебцы сопровождали появление своих ненаглядных политиков.

– Вот же ж, Бурый, ты и остроумец! – одобрил я инициативу подчиненного. – Как тебе такое в голову пришло?

– Да совершенно естественным образом, командир. – мне, вышестоящему, Бурый всегда готов приоткрыть дверцу в свою творческую мастерскую. – Вообще-то, я очень люблю творчество Лени Рифеншталь, ты же знаешь…

Я знал. По убеждениям Бурый являлся нацистом, горячим сторонником идеи величия белой расы, высшее воплощение которой видел именно в русском народе. Но какие-то тёмные наследственные инстинкты, неизбежные для любого, всерьёз воспринявшего мысль о превосходстве одной нации над другой, обусловили его увлечение эстетикой Третьего Рейха.

– Тут я недавно пересматривал «Олимпию», – продолжал Бурый. – И у меня мелькнула мысль о пародии. Нравится, знаешь ли, иногда поглумиться над идеалами…

– А чего ты это мэра с его приспешниками геями решил сделать?

– Это чтобы вызвать наибольшее отторжение у зрителей из простонародья, являющихся, в большинстве своем, здоровыми гетеросексуалами. – Бурый неожиданно свернул тему. – А ведь, кстати, именно из-за геев, можно сказать, и моя собственная политическая карьера в «Единой России» в своё время накрылась женским половым органом. Хочешь, расскажу тебе?

Я, естественно, согласился. Так-то Бурый не отличался особой разговорчивостью, но когда на него нападала проруха, то слушать его, как правило, было и смешно и поучительно.

– Значит, так это произошло, – стал он неторопливо излагать. – До поры меня с моими взглядами терпели, ибо по всем другим качествам я считался перспективным кадром: и неглупым, и исполнительным. И надо же было так случиться, что в тот день гомосеки парад несанкционированный проводили на Манежке. А я, клянусь, об этом ни сном ни духом – случайно в тот день там оказался. Увидел, как они свои пидорские лозунги скандируют и просто офигел. «Неужели такое возможно?», – думаю. И как тут стерпеть? Ну, подскакиваю к одному гомику – высокий такой, волосатый и в очках – да с ноги его, с ноги!                  

Повествуя, Бурый аж зажмурился от удовольствия – видать, с радостью снова оказался бы там, на площади.

– Гляжу, мой поступок спусковым крючком послужил. Там ведь много нашего брата, нациков, стояло, ещё хоругвеносцы всякие – как волки голодные зубами щелкали. Налетели и давай всё это гомочьё валтузить! Тут же, естественно, на всех набрасываются менты, ОМОН и начинают без разбора руки крутить. Так я, разгорячившись, ещё и менту перемкнул! Ну и мне, в ответ, разумеется, тоже… – Бурый осторожно потрогал своё лицо, словно оно до сих пор было распухшим от ментовских ударов.

– Понятно, - сказал я. – Твое руководство решило, что ты не оправдал честь партийца.

– Да нет, никто меня выгонять не собирался, – пояснил Бурый. – Если б я со склоненной головой выслушал нотации от начальства, об этом и вовсе все забыли бы. Но из меня бешенство выветриться не успело – я сам на них орать начал. «Какая, дескать, мы партия власти, если этих пидоргов на подлете не перехватываем, чтоб они даже думать не могли о каких-либо публичных мероприятиях!» Вот открытого неуважения к авторитету мне и не простили: пришлось расстаться…

Я не торопился выказывать ему знаки сочувствия. Я очень радовался, что причинно-следственная цепочка событий привела Бурого в наши ряды. Может, он рассказал бы и ещё что-нибудь увлекательное, но тут меня тоном, не терпящим возражений, позвала Татьяна. Оказалось, ей хочется «позырить кинчик», а одной делать это скучно. Мы частенько устраивали вдвоём совместные кинопросмотры.

– Только выбери что-нибудь русское, – попросила она, – желательно годов восьмидесятых. Что-то у меня настроение такое: хочется вспомнить ту эпоху…

Подумав, я решил предложить ей «Город Зеро». Этот фильм я уже видел несколько раз, но пересматривать его мне никогда не надоест. Я тут же поставил картину на скачивание. Честно говоря, редко какому поколению выпадает столь огромная, с точки зрения исследователя общественных процессов, удача: пережить слом эпох, наблюдать, как одна система сменяет, вытесняет другую. Например, моему поколению выпал именно такой жребий. Тут нужно осознавать, что каждому строю сопутствует своя мифология, специально под его нужды создающаяся и призванная объяснять людям их место и ориентиры в мире с точки зрения этого строя. Когда, в результате революционных преобразований, одно общество воцаряется на обломках другого, производится и смена мифологий. Более того, именно от того, насколько успешно и быстро осуществляется разрушение «старой» мифологии, и зависит успех любой революции. У огромных масс народа требуется, почти в буквальном смысле слова, выбить почву из-под ног, поместить в невесомость – где пропадают все привычные правила, нормы, ориентиры. Дезориентированный социум можно брать голыми руками и поступать с ним, как угодно. Процесс сей, как правило, жёсткий, брутальный, но очень, очень интересный и захватывающий.

Что я имею в виду? «Город Зеро» как раз об этом. Помню, когда я после первого просмотра подобрал с пола упавшую челюсть, то никак не мог осознать: как получилось, что столь выдающееся произведение киноискусства, настоящий, без дураков, Шедевр, остался сравнительно малоизвестным? А ведь это гениальное творение, поистине пророческое. Потому что в далеком 1988 году Карен Шахназаров сумел адекватно описать всё то, с чем предстояло столкнуться советскому и постсоветскому обществу в течение последующих лет. В аллегорической форме на примере отдельно взятого обычного позднесоветского гражданина, попавшего в необычное место, выражен весь процесс разрушения мифологических систем – настолько ярко, что это можно использовать в качестве наглядного пособия. Впоследствии, философия этой картины очень пригодилась мне при работе в «Спектре», я даже настойчиво рекомендовал её своим ребятам в качестве учебного пособия.

Я очень боялся, что уже на десятой-пятнадцатой минуте просмотра благоверная взбунтуется, возмутится и откажется «тратить время на такую бессмысленную чушь». Но против ожидания она заворожено следила за экраном, на котором герой Филатова отчаянно пытался найти выход из зловещего города, а вокруг кривлялись, паясничали, дурковали персонажи Меньшова, Евстигнеева, Джигарханяна, Басилашвили и Жаркова. Татьяна не отрываясь досмотрела картину до конца, а потом ещё минут пять сидела, погрузившись в задумчивость.

– Какое хорошее кино, – произнесла она. – Всё как взаправду… Так и живём незнамо где, тычемся по углам, ровно слепые щенки… 

И неожиданно всхлипнула.