В ЗАВОДСКОЙ СТОЛОВОЙ

Ездить с работы обедать домой было далеко, на двух видах городского транспорта. Брать бутерброды с собой не всегда получалось: в условиях “развитого социализма” такие “деликатесы”, как небольшой кусок вареной колбасы в городе Куйбышеве можно было достать исключительно редко, только лишь по талонам, да и то, если не прозевать время её привоза, не говоря уж о сыре, которого и по талонам никогда не было. Приходилось обедать в заводской столовой самообслуживания, выстояв огромную очередь, состоявшую из толпы людей в рабочей промасленной одежде, искать освободившийся неубранный столик и пользоваться закрученной в винт или согнутой в узел алюминиевой ложкой, а если повезет, то и такой же вилкой. Столовых ножей на предприятиях заводского общепита вообще было не положено, как они были не положены и в любой городской столовой. Вот и приходилось пользоваться всеми “благами” развитого социализма. Вместо того, чтобы в обеденный перерыв отдохнуть, отстоишь огромную очередь, превозмогая брезгливость, проглотишь условно называемую щами баланду и какие-нибудь “тефтели” из вчерашней булки, и снова на работу. И так изо дня в день.  

   Работал я тогда девиатором на Куйбышевскому заводе нефтефлота, устранял девиацию компасов и радиодевиацию на волжских танкерах, а в межнавигационный период занимался ремонтом и аттестацией компасов и радиопеленгаторов.

   В один из рабочих дней стоял я в заводской столовой в очереди. Неожиданно ко мне подошла молодая женщина, работница этой столовой, которую я несколько раз видел то стоящей на раздаче блюд, то просто в открытую дверь пищеблока. Ни её имени, ни её должности я не знал. Подойдя ко мне, она сказала:

   - Пойдём со мной.       

   И повела меня куда-то во внутренние помещения столовой. Ничего не понимая, я последовал за ней. Она привела меня в какой-то закуток в небольшой комнате, посадила за стол и говорит:

   - Сиди здесь. Сейчас я принесу тебе обед. Жди.       

   И ушла. Так ничего и не поняв, я сидел и ждал.

   Через несколько минут она на подносе принесла тарелку вкусно пахнувших щей с мясом, хорошую мясную котлету с картофельным пюре под мясным соусом и стакан компота.

   - Ешь, - сказала она, поставив всё это передо мной и снабдив меня ложкой и вилкой из нержавейки.        

   Сказав “спасибо”, я поинтересовался, как быть с оплатой, куда платить.       

   - Ничего платить не надо, - ответила она. – Завтра приходи прямо сюда, в очередь не становись. Главное – найди меня. Да я тебя сама увижу. Приходи.       

   И я пришёл. Всё повторилось. Я очень вкусно пообедал, да так вкусно, как и не думал, что в нашей заводской столовой можно приготовить такие блюда. На первое я ел суп-лапшу с настоящими мясными фрикадельками, на второе хороший кусок судака по-польски с яйцом и, конечно же, сладкий компот с урюком и сушеной грушей. Порции были полноценные, большие. Первое она мне принесла в нормальной большой обеденной тарелке, а не в маленькой на полпорции, в которую по давно установившейся привычке, на раздаче наливали только полтарелки, то есть давали четвертинку порции, а плату брали, как за целую. Порция второго тоже была нормальной, достаточной для насыщения взрослого человека. И опять я никуда и нисколько не заплатил.

   Так продолжалось несколько дней, пока я не решился обратиться к ней с вопросом:

   - Скажи хоть, как тебя зовут и чем вызвано столь трогательное внимание ко мне с твоей стороны?  И что тебе от меня нужно?        

   Она присела ко мне за стол и сказала:

   - Зови меня Людой. А как тебя звать, я давно знаю. И кем ты работаешь, знаю. Мне от тебя, ровным счётом, ничего не нужно. Только не подумай, что я влюбилась в тебя. Ничего подобного. Всё значительно проще и прозаичнее. Всё дело в том, что я вижу, как в нашей столовой все, без единого исключения, разворовывают продукты. Сумками уносят домой мясо, рыбу, муку, яйца и всё-всё, что поступает в наш пищеблок. Даже хлеб, соль, перец – и то уносят. А мне носить некому и некуда. Я живу одна. Да что я, хуже других что ли, думаю! Я хоть тебя кормить буду!      

   - Люда, а почему ты меня выбрала? – спрашиваю.- Чем я тебе приглянулся?           

   - А я и сама не знаю, почему, - ответила моя благодетельница. – Так просто. Ты мне показался порядочным, добрым каким-то, интеллигентным, что ли! Вот и всё. Мне всё равно кого кормить. Я тебя выбрала. Могла бы и другого, но ты мне на глаза подвернулся. Я несколько дней приглядывалась, навела о тебе справки, и вот решила тебя кормить. А то все воруют, а мне некуда воровать. Не буду же я продавать продукты из столовой. Это было бы уж совсем преступление, за которое и судить могут, а за то, что я кормлю тебя, ну разве что поругают. Да кто осмелится мне замечание сделать, когда тащат продукты все, от директора до посудомойки, в количестве, соответствующем статусу занимаемой должности. Ешь, не стесняйся. Мне это ничего не стоит. И из столовой я продукты не выношу.         

   Я слушал Люду и думал, насколько же сильно саму основу нравственности разрушил, так называемый, “развитой социализм”. И как же пророчески звучат слова Ивана Алексеевича Бунина: “Честь унизится, а низость возвысится. В дома разврата превратятся общественные сборища, и лицо поколения станет собачьим”.