ДВЕ  СУДЬБЫ (1)

    Дизельная подводная лодка Северного флота несла боевую службу в Средиземном море, заняв заданную ей позицию. Незаметно для глаз проходящих судов, лодка наблюдала за перемещениями и действиями кораблей 6-го флота США, вот уже несколько лет в эпоху холодной войны не покидавшими просторы Средиземноморья. Позиция, которую занимала подводная лодка, была определена командованием советского  военно-морского  флота,  возглавляемого  заместителем  министра  обороны СССР, Главнокомандующим ВМФ адмиралом Сергеем Георгиевичем Горшковым. Каждая подобная позиция, занимаемая советскими подводными кораблями, была тщательно законспирирована, и координаты их местонахождений были засекречены и доступны строго ограниченному, узкому кругу лиц. Раскрытие засекреченной позиции по всем существующим в то время канонам являлось государственным преступлением. Исходя из этого, становится понятной та ответственность, которая возлагалась не только на командира подводного корабля, но и на каждого члена экипажа. Лодка укомплектовывалась самыми хорошо обученными, морально устойчивыми и многоопытными специалистами флота.

   Всплывать на поверхность моря для зарядки аккумуляторов и вентилирования отсеков можно было только при полном отсутствии на горизонте каких бы-то ни было судов.  Поэтому перед каждым всплытием горизонт тщательно просматривался в перископ, и море прослушивалось гидроакустической аппаратурой. При малейшем подозрении на присутствие каких-либо кораблей или судов всплытие запрещалось.

   Командир корабля капитан 3-го ранга Федосеев строго придерживался инструкции. Однако нарушение всё-таки произошло. И не по вине экипажа. Дело в том, что в морской воде, которая является средой акустически неоднородной, из-за непостоянства физико-химических характеристик (температуры, солёности, плотности, давления), существует такое явление, как рефракция звука, искажающая распространение акустических волн. В результате этого прослушивание толщи воды гидроакустической аппаратурой иногда даёт сбои. Так и произошло в этот раз.

   Тщательно и довольно продолжительно прослушивая море, гидроакустик не обнаружил никаких шумов, свидетельствующих о наличии на горизонте посторонних судов, о чем и доложил командиру. Федосеев принял решение всплывать.

   Как только лодка показалась на поверхности моря, сразу же было обнаружено, что прямо не неё надвигается огромный нос американского авианосца, который, чтобы не протаранить лодку, резко “шарахнулся” в сторону. На лодке моментально сработали срочное погружение, но было уже поздно. Лодка была обнаружена.

   Американцы, конечно, не стали скрывать этот инцидент и на весь мир незамедлительно “раструбили”, что в таком-то квадрате Средиземного моря таится русская подводная лодка.

   Позиция лодки была раскрыта, и Федосеев получил приказ возвращаться в базу.

Неприятности начались сразу по возвращении подводного корабля в базу. После дальнего похода и длительного нахождения лодки в море, экипаж был встречен суровым молчанием. Никаких поздравлений с возвращением, никакого отдыха. Только суровые неодобрительные взгляды. Командир корабля капитан 3-го ранга Федосеев был вызван “на ковёр” к командующему Северным флотом. Никакие доводы об искажении проходимости акустических волн в морской среде во внимание не принимались. Работа комиссии по разбору похода сводилась только к нарушению инструкции, халатности и разгильдяйству. Старшина отделения гидроакустиков сверхсрочнослужащий мичман Степанов, один из опытнейших специалистов-акустиков, был уволен за профессиональную некомпетентность. Гроза нависла и над капитаном 3-го ранга Федосеевым. Самое меньшее, что было ему обещано – это снижение в звании на одну ступень и снятие с должности командира корабля. Не исключались суд или увольнение с флота.  Раскрытие засекреченной позиции подводной лодки было расценено как преступление, что, вообще-то, по существующим в то время порядкам, соответствовало действительности. В таком тревожном и “подвешенном” состоянии ожидания возмездия Федосеев находился вот уже несколько суток.

   Неожиданно пришел приказ ему и командиру бригады подводных лодок Северного флота срочно прибыть в Главный морской штаб к Главнокомандующему ВМФ адмиралу Горшкову “на ковёр”. Это ещё больше отяготило и без того гнетущее настроение Федосеева. Ничего хорошего от этого вызова он ждать не мог, поэтому сказал своей жене, чтобы она собиралась к переезду на родину в город Пермь и к гражданской жизни.

   Вечером этого же дня Федосеев и командир бригады подводных лодок капитан 1 ранга Ивлев поездом выехали в Москву.

   По прибытии в Москву и приведя себя в порядок с дороги, Федосеев и Ивлев явились в Главный штаб ВМФ. В приёмной адмирала Горшкова ждать аудиенции им пришлось довольно долго. Всё это время ожидания в приёмной они почти не разговаривали между собой. Всё, что было надо, они уже высказали друг другу и в базе при разборе похода, и в поезде. Сейчас нервная обстановка была такова, что не до разговоров. Комбриг Ивлев тоже чувствовал, что получит хороший “нагоняй” от Главкома, а Федосеев был в таком нервном расстройстве, что разговаривать он не мог ни о чём.

   Только через два с половиной часа ожидания, наконец-то, Главком принял их. Аудиенция состоялась не более трёх минут, в течение которых адмирал повышенным тоном накричал на обоих, стуча по столу кулаком, и приказал быть на следующий день ровно в 10 часов у него в приёмной, откуда они вместе с ним поедут на приём к 1-му секретарю ЦК КПСС и Председателю Совета Министров СССР Никите Сергеевичу Хрущёву.

   Просторный кремлёвский зал, где должна была состояться встреча с партийным лидером и руководителем государства Никитой Сергеевичем Хрущёвым, блистал роскошью убранства и архитектурной отделки. Но всем троим было не до красоты зала. Заметно нервничал даже Главком ВМФ адмирал Горшков, не говоря уж о комбриге Ивлеве и главном виновнике вызова командире корабля Федосееве, который был на пределе нервного срыва. Все трое одни понуро стояли в огромном дворцовом зале. Молчали. Ждали появления главы государства. Хрущёв должен был с минуты на минуту появиться и войти в зал через открытые двери, возле которых они и стояли.

   Вдруг в соседнем зале послышались шаги нескольких человек, сопровождавших Хрущёва, и весёлый, громкий голос самого Никиты Сергеевича. Мгновенно приободрившись, Горшков, Ивлев и Федосеев выстроились в ряд и приняли строевую стойку “смирно”. Войдя со своей многочисленной свитой в зал, Хрущёв развёл широко в стороны руки и громко и радостно произнёс:

   - А ну-ка, покажите мне наших героев! Какие молодцы! Кто командир подводной лодки?

   - Капитан 3-го ранга Федосеев! – щелкнув каблуками, отрапортовал командир подводного корабля, не понимая, что происходит.     

   Хрущёв подошел к нему, обнял за плечи и продолжал:

   - Посмотрите, каков молодец! Прямо богатырь! Красавец! Так значит, американец прямо-таки шарахнулся от тебя в сторону?! Правильно! Так и надо! Пусть они от нас шарахаются, а не мы от них! Молодец! – Восторженно говорил Хрущёв, делая ударение на слове “шарахаться”.

   И, обращаясь к Главкому Горшкову и комбригу Ивлеву, добавил:

   - Представить к ордену Красного Знамени и к очередному воинскому званию!

   К месту службы Федосеев вернулся капитаном 2-го ранга и с орденом Красного Знамени