ВИЛЛИ   НА   ОТДЫХЕ

С ХIII века известен эстонский город Пярну. В русских летописях он встречался с названием Пернава, а до 1917 года носил официальное название Пернов. Занимая относительно скромное место в Российской империи, Пярну, однако, имеет довольно интересную историю. Достаточно сказать, что прадед нашего великого поэта  А.С. Пушкина  абиссинец Абрам (Ибрагим) Ганнибал, сподвижник и любимец Петра 1-го, в тридцатых годах восемнадцатого века по повелению Миниха жил в Пернове, учил кондукторов математике и черчению и принимал активное участие в строительстве инженерных и фортификационных сооружений. Видное место Пернов занимал и в Ливонских войнах Ивана Грозного, и в Северной войне со шведами Петра 1-го. До сих пор в карнизе здания почты на одной из центральных улиц города торчит лошадиная подкова, которая по легенде отлетела от копыта коня шведского короля Карла Х11, галопом проскакавшего мимо этого здания, и врезалась в карниз здания. Известен Пернов и как порт Российской империи на Балтийском море, через который велась активная торговля хлебом.

   В послевоенное советское время город Пярну, благодаря мягкому умеренному климату и морским купаниям, стал модным климатическим и грязевым курортом. Три санатория, курортная поликлиника, грязелечебница, огромный морской пляж с золотистым песком и удаленность от крупных промышленных предприятий стали привлекать внимание не только советских граждан, но и зарубежных гостей. В периоды летних отпусков город Пярну становился местом настоящего паломничества, и только иногда отдых людей омрачался очень громкими, подобными артиллерийским залпам, резкими звуками самолетов, преодолевающих звуковой барьер: вблизи города базировалась авиационная часть военно-морского флота.

   Военные лётчики любили этот город. Один из них, штурман полка Анатолий Лукин, написал о городе Пярну песню.  Вот  она.

                                    О городке, где мы живём, зелёном Пярну,

                                    О нашей юности, о пляже золотом,

                                    О нашей Балтике, о море лучезарном

                                    Всегда мы вспомним лаской и добром

                                          ПРИПЕВ:   Ведь здесь служили мы,

                                                               Ведь здесь любили мы.

                                                               Отсюда уходили мы в полёт,

                                                               Встречали зло ненастных дней,

                                                               Здесь хоронили мы друзей

                                                               И верили, их память не умрёт.

                                     Люблю домов твоих уютные балконы,

                                     И звёзды яркие сентябрьских ночей,

                                     Огни над морем белокрылой Раннахоны,

                                     И тихий шелест липовых аллей.

                                           ПРИПЕВ:   Ведь здесь служили мы…

                                     Не век мне жить под пярнускою крышей.

                                     Зовёт домой родная сторона,

                                      Но этот город, где родился мой сынишка,

                                      Мне дорог он как море, как весна!

                                           ПРИПЕВ:   Ведь здесь служили мы…

  Слова этой песни переложил на музыку другой лётчик из этого же полка, товарищ Лукина. Вместе они под аккомпанемент музыкантов из ресторана Раннахоне исполнили её однажды в ресторане. Фурор был ошеломляющим. Кто-то даже подошел к ним и попросил продать ему эту песню. В песне упоминается и сам ресторан Раннахоне. Этот ресторан (в переводе с эстонского – дом на пляже) расположен на самом берегу залива, и его огни далеко видны с моря всем судам, идущим в порт Пярну, привлекая моряков в лоно своих объятий и обещая им все прелести портовых ароматов.

   Морской порт в городе располагался в самом устье реки Пярну, и вход в него со стороны моря ограждался двумя очень длинными, около мили, каменными молами. В порту были причалы, оборудованные для швартовки крупнотоннажных судов. Портовый флот состоял из нескольких буксиров и катеров, предназначенных для перевозки пассажиров. В ведении начальника порта Григория Антоновича Червякова был разъездной катер “Койдула”, названный так в честь национальной эстонской поэтессы Лидии Койдула (настоящая фамилия Янзен), памятник которой стоит в центральном сквере города. Романтические стихи этой замечательной поэтессы  проникнуты любовью к своей родине и её многострадальному народу, а пьесы заложили основы эстонской драматургии.

   Это был типовой крейсерский катер, имеющий небольшой пассажирский салон. Шкипером, управляющим катером, был эстонец Володя Киви, старый просолившийся моряк. Он был небольшого роста с круглым животиком и мясистым красным с синими прожилками носом, свидетельствующими об алкогольной невоздержанности. Внешний вид Володи был таков, что казалось, будто писатель Андрей Некрасов писал своего капитана Врунгеля именно с него. Даже морская форма на нем сидела точно так, как на Христофоре Врунгеле. Управлял катером он великолепно и был большим знатоком морского ремесла.                                           

   Иногда этот катер выделялся предприятиям города, и работники этих предприятий совершали на нем загородные прогулки по реке Пярну или катались в море по Пярнускому заливу, где было много живописных мест для отдыха с ужением рыбы. В Пярну вообще, как и положено для курортного города, было много красивых мест для отдыха. Этому содействовала изумительно красивая природа Прибалтики. По берегам реки и на взморье раскинулись сосновые леса с изобилие грибов, ягод и благоухающие озоном чистого воздуха.

   Летом 1966 года в Пярну со своей семьёй прибыл на отдых председатель Совета Министров Германской Демократической Республики Вилли Штоф. Этот визит высокого гостя в Советский Союз был неофициальным, и никаких сообщений в средствах массовой информации об этом не было. Ежедневно в Пярну из Берлина прилетал самолёт, доставлявший председателю Совмина ГДР всевозможные документы на подпись. Такова уж доля всесильных мира сего, не знать покоя даже в отпуске.

   Жил Вилли Штоф со своей женой и сыном-подростком в отдельном охраняемом коттедже на живописном берегу моря. Питание ему доставлялось из ресторана Раннахоне.

   Как-то средь рабочего дня в кабинет начальника порта Григория Антоновича Червякова неожиданно явился первый секретарь городского комитета КПСС (Коммунистической партии Эстонии) Валконен вместе с председателем горисполкоиа Макаровым. Они предупредили Григория Антоновича, что вскоре ему будет звонок из правительственных органов государства, и поэтому ему надо не отлучаться из кабинета. Сами же они в это время желают поприсутствовать при разговоре Григория Антоновича с кем-то из руководителей страны. И, действительно, буквально через 10 минут после их прихода в кабинете начальника порта раздался телефонный звонок. Приложив телефонную трубку к уху, Григорий Антонович услышал голос телефонистки:

   - У телефона начальник порта Пярну?       

   - Да, - ответил Григорий Антонович, - начальник порта Пярну.     

   - Не кладите трубку. Сейчас с вами будет разговаривать председатель Совета Министров СССР товарищ Косыгин.   

   Григорий Антонович разволновался. Не отрывая трубки от уха, он сказал присутствующим в кабинете гостям:

   - Что такое? Косыгин будет со мной говорить. Чего это вдруг?      

   - Вилли Штоф в Пярну, - тихим сиплым голосом сказал Валконен. – Он здесь на отдыхе, с семьёй. Ни в газетах, ни по радио об этом ничего не сообщают. Он с неофициальным визитом, в отпуске. Мы знали, что вам будет звонить кто-то из правительства, поэтому и пришли. У вас есть хороший мореходный катер. Его покатать надо на катере. Не подведите.       

   - Кто такой Вилли Штоф? – от волнения растерялся Григорий Антонович.    

   - Да, председатель Совмина ГДР!  Что вы, не знаете что ли?        

   - Как же, как же! Знаю, знаю! О чём разговор? Конечно, прокатим. Но при чём здесь Косыгин?       

   - Григорий Антонович? – услышал начальник порта голос Косыгина в трубке.       

   - Так точно, Алексей Николаевич! Начальник порта Пярну Червяков! Слушаю вас, Алексей Николаевич!       

   - Григорий Антонович, - продолжал Косыгин, - у меня к вам просьба. Дело в том, что в вашем городе отдыхает председатель Совмина ГДР товарищ Штоф Вилли. Мне сказали, что у вас есть возможность предоставить ему для прогулок какой-то уютный катерок. Так вы уж, Григорий Антонович, будьте любезны, не откажите гостю. Он человек очень скромный, сам ничего не попросит. Будьте, пожалуйста, внимательны к нему! Я вас очень прошу!      

   - Алексей Николаевич, – отвечает Червяков, – не беспокойтесь, пожалуйста! Всё сделаем в лучшем виде. Катер будет в его распоряжении. Шкипер катера опытный моряк. Не подведём!     

   - Спасибо! – сказал Косыгин и положил трубку. 

   - Вот те, бабушка, и Юрьев день! – взволнованно сказал Григорий Антонович. – В такой скромный порт, как порт Пярну, звонит сам председатель Совета Министров СССР товарищ Косыгин. Ну и ну!        

- Мы сами не меньше вас взволнованы, - отвечает партийный босс города Валконен. – Вот и председатель горисполкома товарищ Макаров вместе со мной обеспокоен, понравится ли Штофу у нас в гостях. Давайте поговорим со шкипером катера и хорошенько проинструктируем его.

Червяков вызвал секретаршу, очень приятную женщину по имени Лонни.

   - Лонни, - обратился к ней Червяков, когда она вошла в кабинет, - позовите ко мне Володю Киви. И побыстрее.       

   Через несколько минут, постучав в дверь, в кабинете начальника порта сначала появился круглый живот, затем красный нос, а уж за ними их хозяин.

   - Явился по вашему приказанию, - отрапортовал шкипер и преданными глазами впился в начальника порта.

   - Присядь, Володя, - говорит начальник порта, - поговорить надо.          

   Киви сел на диван напротив секретаря горкома и председателя горисполкома.

   Слово взял глава города Макаров. Он подробно обрисовал ситуацию, поставил задачу, целью которой было обеспечить гостю комфортабельный и безопасный отдых.

   Выслушав все инструкции, шкипер встал, серьёзно сдвинул брови и заявил:

   - Всё понял! Будет всё сделано в самом лучшем виде, как учили! Штоф долго будет помнить прогулки на “Койдула”! И вспоминать будет добром. Не пожалеет!

   - Володя, - сказал ему начальник порта, - ты уж, пожалуйста, не подведи. По-мужскому тебя прошу. Я потом тебе дам отгулы. Напьёшься от души. А сейчас, чтоб никакого запаха, не дай бог, от тебя не было. Специально отгулы дам тебе. Но потом. Как проводим гостя.                   

   - Да что вы, товарищ начальник, - отвечает шкипер. Вы же меня знаете. Я службу понимаю. Не беспокойтесь, не подведу.              

   - А мотористу скажи, - продолжает начальник порта, - чтобы всё время, пока гости на борту, он из моторного отделения не вылезал бы, а ты сам из рулевой рубки не вылезай. В салоне никому не появляться. Не надо мешать гостям.                      

   - Всё будет сделано как надо, как учили! – ответил Володя и лихо взял под козырёк.       

   На следующий день так же неожиданно в порт приехал председатель Совета Министров Эстонской ССР Вальтер Клаусон. Его сопровождали те же первый секретарь горкома партии Валконен и председатель горисполкома Макаров. Клаусон пожелал лично осмотреть катер “Койдула”.

   Взойдя на катер в сопровождении шкипера Володи Киви и моториста катера Эльдара Мяги, Клаусон стал внимательно осматривать внутреннее убранство салона. Немного поразмыслив, Клаусон стал давать распоряжения председателю горисполкома Макарову: “Сюда положить ковёр, сюда повесить зеркало, сюда установить и закрепить вентилятор и так далее”. Макаров записывал, и к вечеру всё было доставлено на катер и установлено специально прибывшими для этого рабочими. Володя Киви и Эльдар Мяги сделали на катере генеральную большую приборку. Всё было готово для приёма высокопоставленных гостей.

   И вот, наконец, настал день, когда начальнику порта Григорию Антоновичу Червякову позвонили и сказали, что катер “Койдула” должен быть подан к пассажирскому причалу в 10 часов. Червяков вызвал шкипера, ещё раз проинструктировал, получил от него заверения, что он не подведет, и отдал распоряжение подать катер.                 

   Это был последний рабочий день недели, пятница. В 9 часов 45 минут катер стоял у пассажирского причала. Как только катер ошвартовался у причала, к нему подошла машина типа “Сапожок”, из которой в салон катера были отнесены две большие запакованные картонные коробки. Сопровождающий машину чекист пояснил, что в этих коробках “лёгкий” завтрак выезжающему на лоно природы высокопоставленному семейству.

   С немецкой пунктуальностью ровно в 10 часов к причалу подкатили два чёрных лимузина. Из задней машины выскочили охранники, сотрудники комитета госбезопасности, и услужливо открыли дверцу передней машины. Из машины медленно вышел сам Штоф, за ним вышла его жена, довольно полная дама бальзаковского возраста, и последним вышел их сын, тоже излишне полный подросток лет тринадцати-четырнадцати. Машина подвезла их к самой сходне, ведущей на катер. У сходни, вытянувшись в струнку, насколько позволял ему это сделать круглый живот, с рукой, приложенной к козырьку и высоко вздёрнутым красным носом, стоял бывалый моряк шкипер Володя, пожирая глазами подходившего к нему именитого пассажира. Два-три шага позади стоял начальник порта. 

   Штоф подошёл к сходне, пожал руку Володе и, не обращая внимания на начальника порта и пропустив перед собой жену и сына, взошёл на катер. Володя лично убрал сходню, сбросил с причальной тумбы швартовый конец, вошёл в рубку, и катер отошёл от причала, направляясь в сторону моря.

   Никто из охранников на катер не сел. Обе машины быстро выехали с территории порта. Переводчика тоже на катере не было. В нём и не было необходимости, так как Володя Киви довольно сносно владел немецким языком, и все просьбы и указания Штофа мог выполнять без переводчика. Это было обговорено заранее.

   Как только катер вошёл в канал между молами и скрылся из вида, начальник порта, облегченно вздохнув, покинул причал и направился в свой кабинет.

   Рабочий день давно кончился. Шёл восьмой час вечера, но Григорий Антонович Червяков вместе с главным бухгалтером Юрием Петровичем Сууревялья в своём кабинете начальника порта всё ещё занимались составлением полугодового отчета. В составлении отчета принимал участие и капитан порта Аво Петрович Саадре. И начальник порта, и главный бухгалтер, и капитан порта уже изрядно устали и чувствовали необходимость в утолении голода. В управлении порта было тихо, все служащие разошлись по домам, и только уборщицы готовили помещение к следующему рабочему дню.

   В дверь кабинета начальника кто-то тихонько постучал.

   - Войдите, - сказал Григорий Антонович.          

   Дверь тихо открылась и в кабинет медленно, как-то заговорщически, вошёл шкипер катера Володя Киви.

    - Володя, тебе чего? – спросил Червяков.        

   - Да тут такое дело, - замялся шкипер. - Мы пришли… Товарищ Штоф уехал… Григорий Антонович, вы зашли бы к нам на катер…         

   - Что случилось? – заволновался начальник порта. – Что-то произошло?            

   Волнение начальника порта передалось и двум другим, присутствующим в кабинете должностным лицам.           

   - Куради пойс*, - по-эстонски выругался капитан порта Саадре. – Что-нибудь натворил!? Это же ЧП! Настоящее ЧП! Международное!            

      - Нет, нет! – почему-то с виноватой улыбкой сказал шкипер. – Товарищ Штоф остался очень доволен. Поблагодарил меня. Всё в порядке. Вы только зайдите на катер, товарищ начальник.

И спешно вышел из кабинета.

     - Пойдём втроём,   - сказал Червяков.  –  Посмотрим,  что там у него.   Да  и  работу  пора кончать. Пошли.           

   Так втроем они и пришли на катер “Койдула”.

   - Ну, показывай. Что там у тебя? -  сказал начальник порта, когда они взошли на корму катера.      

   - А вот, посмотрите, - говорит шкипер. – Войдите в салон. Не знаю что и делать!      

   Все трое вошли в салон. На столе салона лежали две распакованные картонные коробки с “лёгкой” закуской для семейства председателя Совмина ГДР.

   - Товарищ Штоф, уходя, небрежно махнул рукой и сказал, что всё это пусть останется нам. Что делать? – сказал шкипер.        

   - Что делать? Что делать? – говорит начальник порта. – Давайте посмотрим, что осталось в коробках.        

   - Да почти всё, - отвечает шкипер. Они только вскрыли коробки, поклевали чуть-чуть, да так всё и оставили.        

   - Где же вы были? Что делали?       

   - Когда  мы  вышли  в  залив,  Штоф  приказал  мне  пристать к какой-нибудь лужайке на берегу моря. А я места-то знаю. Вот я и высадил их на одном красивом и безлюдном месте. Вынес им эти коробки на лужайку, вскрыл их. Сам Штоф открыл одну бутылку коньяка, выпил не больше напёрстка, закусил икрой и всё. А жена его и сынишка, по-моему, так ничего и не попробовали. Я, во всяком случае, не видел, чтобы они что-нибудь ели.

      - Что они делали-то? – спросил Сууревялья.       

        - Лежали, загорали да купались, - ответил Володя. – А мы с Эльдаром, мотористом нашим, сидели на катере и ждали. Вот и всё.      

   - Давайте посмотрим, что там есть, - говорит Григорий Антонович.          

   И все стали извлекать из коробок на стол их содержимое. Там оказалось: две бутылки коньяка “КВ” (одна распечатана),  бутылка  столичной  водки,  банка  красной  икры,   банка чёрной икры, палка копчёной колбасы,  ломтиками  нарезанная  буженина,  ломтиками  нарезанный  осетровый балычок, маринованные грибочки, шпроты, баночка янтарных помидорчиков, баночка огурчиков, ветчина, две банки крабов, два лимона, виноград, персики, минеральная вода, лимонад и пиво.

   - Вот так “лёгкая закуска”! вырвалось у капитана порта Саадре. – Этих деликатесов в наших магазинах днём с огнём не найти.

   И, действительно, в магазинах Советского Союза, даже в Эстонии, таких продуктов просто даже не спрашивали. Не зря же в народе ходил такой анекдот.

Один гражданин, очевидно, иностранец, долго стоял в гастрономе и, наконец, спросил:

   - Почему у вас нет копченой колбасы, буженины, осетрины, икры?        

   - Вы ведь долго стоите в магазине, - отвечает продавец – Слышали, чтобы кто-нибудь спросил эти продукты? Нет, не слышали. Видите, спроса нет. Вот мы их и не завозим.      

   Когда всё выложили на стол, начальник порта говорит:

    - Ну что? Мы все голодны сейчас. А завтра выходной день, сегодня пятница. Давайте перекусим чем Бог послал. А послал он нам не мало. Володя, зови Мяги, моториста своего. Он тоже заслужил хороший ужин. Садимся все к столу.                   

  И пир начался. Аппетит был у всех великолепный, а после двух-трех рюмок армянского коньяка языки у всех развязались, и веселье продолжалось до темноты. Кто-то даже сказал, что “после такого ужина и  умереть не страшно,  ибо  в  жизни  всё  достигнуто”,  на  что  все  дружно засмеялись.

           Прошел год. Председатель Совета Министров Германской Демократической Республики Вилли Штоф с официальным визитом посетил Советский Союз, о чем широко извещалось во всех средствах массовой  информации.

   Находясь в Ленинграде в отпуске, начальник порта Пярну Григорий Антонович Червяков шёл по Петроградской стороне города. Ему нужно было перейти Кировский проспект. Подойдя к проспекту, он увидел, что проспект оцеплен милицией, которая никого не пропускала его пересекать, а все машины загоняла в боковые улицы. На тротуаре стояла большая толпа народа. Поинтересовавшись, что случилось, Григорий Антонович получил ответ, что по Кировскому проспекту должен проехать Вилли Штоф. Через несколько минут, глядя поверх голов толпы, Червяков увидел мчавшуюся по проспекту с большой скоростью вереницу чёрных машин в сопровождении эскорта мотоциклистов в белых портупеях.

   Пропустив процессию, милиция разошлась, и по проспекту восстановилось нормальное движение.

_________________

*  Чёртов мальчик (эст.)