В Атлантиде прошли торжества по случаю рождения  наследника монарха, сына Гайлии и Ивана Седых, наречённого, как и планировали, Ар-Гаем.

Пышно провели крещение наследника. Боян был приглашен в качестве отца-крёстного, Татьяна выступила в роли матери-крёстной.

Время текло, отсчитывая свои доли - день за днём, неделя за неделей. Вот и Татьяна разрешилась сыном, предложила назвать его Иваном. Но  отец запротестовал: мой сын - мой наследник, пусть будет Бояном Вторым. Ну, вторым так вторым, кто ж будет возражать.

Рождение Боянушки отметили, как всегда, бражно.

Гулял ВС тайно, пьянствовала власть втихаря, но никто не возражал, жили не голодно,  оппозиции не возникало.

Жизнь в Алкаиде пошла энергичнее. Появился свой металл, не в больших объёмах, но в таких, которые удовлетворяли запросы производства. Дымились печи, звенели молоты по металлу в кузнях, визжали паровые пилы на лесопилках, хрюкали слоносвинки, ревели дойные муранки на фермах, кудахтали куры, лошеверблы, получившие название  от лошадей и верблюдов, похожие и не тех и на других, катили по дорогам телеги с грузами. Работал стекольный и стеклодувный завод. Наращивала объёмы продукции овцеферма, поголовье для которой подарили      лонги,       к       ней        уже       пристраивали шерстопрядильню и суконную фабрику. И заработал, наконец, колбасный завод, выпускающий пресловутую колбасу. Но для  монаршей  кухни  там  же  готовили  копчёных  кур,  и  салями.

136

Все   работали,   как   было   принято   на   Земле, чтили законы и пахали на общее благо. Фактов отлынивания от работы, тунеядцев не выявлялось.

В общем, всем нравилось, как пошла жизнь и каждый старался приложить к развитию страны еще больше своих усилий.

Детский сад звенел голосами, готовили к открытию первую школу, был издан роман Сергуна Кавуна и поэма Бояна, книги появились в каждом посаде-воеводстве. А Боян стал сочинять детские книжки - потешки, загадки, смешнушки - и издавал их крошечными тиражами: один экземпляр    - сыну Боянчику, другой Ар-Гаю и по пять штук в библиотеки  посадов-воеводств.

Тянулись рельсы узкоколейки для  трамвая, работающего от даюсных батарей, предоставленных Атлантидой, связывая все посады. Завершилось строительство нового дворца императора. Его широко обнесли высоким забором, внутри разбили огромный сад, больше напоминающий парк. В редкие часы досуга Боян здесь принимал гостей, куда порой  прибывали и Седых Иван с Ар-Гайлиёй и десятилетним сыном Ар-Гаем. Наследник дружил и развлекался в саду с ровесником Бояном Бояновичем, как его называл Иван.

Боян вознамерился украсить свой сад фонтаном. Наладила бурение  бригада Кима и Бута, не покидавшая пределов резиденции; а им ничего и не надо было, всё имели в своей «лаборатории», окружённой строжайшей тайной;   скрывалась   она    и  от   Ивана…  

И  вдруг…  из скважины забила струя, нет, не воды… Бут понюхал, зачерпнул  глиняной  кружкой  дар  подземный  и  понёсся с ней к Бояну, отталкивая не бегу охрану, с криками: «Ваше  Величество, чудо! Чудо!»                                 

- Что? - Остановил его Боян, выйдя из апартаментов на крик.

- Вот, чудо! Пробурили! Из скважины! - И поднёс к носу монарха кружку.

- Спирт? - Удивился Боян. - А ну, пошли.

- А у скважины  вся компании сидела уже пьяненькая.

- Отставить! Яд! - Рявкнул Боян.

- Васэ Весичество, -промямлил Бьёрн, - нормально приняли… - и икнул. - Бут, дай сего-нибудь запить…

- Так, заглушить скважину немедленно и всем спать! Завтра разберёмся...

137

Пьющий сам, Боян не любил пьяных, ненавидел их просто. И, бывало, ещё на Земле, если встречал в трамвае алкаша, которого развезло, выходил на первой же остановке и ждал следующего, а если это был последний трамвай, мог до дома добираться пешком.  В метро  при таких встречах пересаживался в другой вагон, а на улице - переходил на противоположную сторону.

В кампаниях пил много, не пьянел долго, пел под гитару, закусывать не успевал. Друзей сильно пьющих не водил; сидят, пьют и играют в домино, а он рядышком лупит по гитаре. Друга Нику любил за то, что тот, когда чувствовал наступающее опьянение, уходил в соседнюю комнату и ложился на диван. Часа через полтора выйдет к столу свеженький, как огурчик, улыбнется и снова - за стакан и за фишки. И приговаривал: «Лупи, Боян, пока не пьян,  а  коли  пьян,  то  -  на  диван!»  А  Боян так не умел, питьё придавало ему буйство, ему надо было куда-то бежать, кому-то звонить, компании ему становилось мало, его несло по кочкам, как говориться, он шёл в разнос и терял память и никогда не знал, где упадёт, где проснётся.

Он понимал, что в такие минуты он опасен для людей и пытался сдерживать себя, и часто это удавалось, все нормально, нормально и бах! И понесло. Здесь, на Земе нестись было некуда, он пил дома, в нескольких шагах от кровати.  И стал пить не редко, как бывало, но до отпада, а каждый день и по чуть-чуть и стал находить в этом удовлетворение. И Татьяне не препятствовала этому, так как никогда не видела его пьяным…

Утром Боян собрал всю компанию и приказал: делайте, что хотите, но фонтан должен быть не выше метра, проложите отвод из чаши в ближайший овраг, закажите на стекольном заводе защитный колпак. И будете охранять его по очереди днём и ночью, чтобы никто, поняли, никто ни глотнул, на зачерпнул из чаши! Это будет ваша новая должность, до конца жизни! Понятно?! И вас, если увижу пьяными во дворце, отправлю на Соловки, к лонгам, бурить там, искать нефть, газ и воду. Вряд ли где ещё наткнётесь на спиртное. Эта скважина - государственная тайна, ферштейн? Марш работать. Вечером зайду, будем пробовать,  что вы тут набурили.

Набурили чистый спирт, без примесей, как показал анализ Косты.    Стефанóвич    был     рад,     что    теперь  для  медицинских

138

надобностей ему не придётся рыскать в поисках протирки. Ну, и забурились от радости по полной. Боян ушёл, чтобы не видеть апофеоза пьянки бурильщиков. Мелькнула у него мысль залить  цементным раствором эту чёртову скважину, чтобы не смущать народ, но сидевшая в нём алкашеская  чёрточка остановила его на полпути, он махнул рукой и пошёл заниматься государственными делами…

Боян долго думал о том, почему вдруг  из  подземья пошёл родник со спиртом? А если в округе начнут бурить для хозяйственных нужд или копать колодцы? Надо сделать контрольные скважины! Дал указание - в радиусе километра  искать  воду - той же команде. Бурили - нашли только  воду. Тогда Боян издал закон: в целях безопасности Его Величества запрещается бурение скважин и рытьё колодцев в радиусе 1 км от дворца. На том и успокоился.

Фонтан сделали великолепно. Как-то Ивану Седых понадобилось переговорить с Бояном, В администрации ему сказали, что Его Величество во Дворце. Дело было неотложное, и зная о почти дружеских отношениях с Бояном, Иван отправился во дворец. В воротах парка его задержала охрана. Он сказал, что идет к Его Величеству по срочному делу. Попросили подождать, послали дежурного. Неожиданно государь вышел сам. Встретил Ивана у ворот.

- А, Ваня, проходи, проходи, не стесняйся, -  Боян, обнял его правой рукой за плечи,  повел во дворец.

Иван удивился, увидев фонтан. Давно, значит, тут не был, всё в администрации виделись с Бояном, там у каждого члена ВС был свой кабинет.

Фонтан со спиртом был взят в изящную мраморную чашу, внутри которой как в роднике изливалась струя природного ректификата и сливалась с краёв чаши в мраморный поддон; спирт накапливался там и  уходил  через   боковое   отверстие   в канализационный глиняный трубопровод в ближайший овраг. Всё это было прикрыто стеклянным колпаком.

- Красота, - сказал Иван и хотел подойти поближе, но Боян   руки своей не отпустил, а повёл гостя  к себе.

139

         - Ничего  особенного,  так,  утеха  для  глаз, смотрю и вспоминаю  фонтан у Большого театра в Москве. Это всё моей императрицы капризы. Да какие мы с ней императоры?! Так, председатели  колхоза в двадцатом веке в России. Эх, Ванечка, нелегка у нас с тобой судьба! Ну, да ладно. А скажи-ка ты мне, друг сердечный, что ты чаще всего вспоминаешь земного?

 - Снег, - тут же ответил Иван, - словно долго готовился к такому ответу, - и лыжи. А ещё - осень.

- Точно, я тоже вспоминаю и пишу стихи в тайной надежде, что когда-нибудь их прочитают на Земле. Вот, Ваня, какая петрушка. Тоска порой так  вопьется в печёнки, что хочется… а, - он махнул рукой, - ничего не хочется… нажраться бы в последний раз и сдохнуть. Такая тоска. Только Татьяна и сын держат, да народ наш несчастный, обречённый на эту жизнь. Я никогда никому этого не говорил. Вот, только тебе. - Они уже далеко отошли от фонтана, и Боян остановился, у ступеней дворца, чтобы выслушать ответ Ивана.

 - Почему обречённый. Мы всё пересилим, вот увидишь. Скоро затмение грядёт, а мы уже почти старики. Спасибо Земе, воздуху её что ли, воде ли, климату ли, лучам ли Даюса - мы здоровы и не болеем и живём пока….

- Да, пережить бы ледяной дождь, а после… Знаешь что, я хочу поставить на референдум? Переселение  в   северные  широты. А что? Двинемся всем народом пешком, детей на руки, у кого есть, монатки за спину, сухари за пазуху и - вперёд! Дойдём до земли обетованной - он засмеялся, - а я впереди с посохом как Моисей. И там заживём во всю. Что смеёшься, не веришь?

- Почему нет? Только в дороге поумирают люди. Там  надо   сначала   базу   подготовить.   Проложить  туда железную дорогу, самолётов у нас пока нет и неизвестно когда сможем их строить, да и как строить - никто не знает.  Зачем спешить? Мы не доживём, пусть здесь нас похоронят, а весь народ туда переберётся без потерь. Только там жить похуже станем, потому как всё  будем начинать заново. Так что надо всё соизмерять. Но идея переселения - здравая, достойная хозяина страны. Только давай…те переживём затмение, а там будем решать на общем сборе, потом уж и референдум.

140

- Замётано. Ну, пошли ко мне, что у тебя? - И Боян повел Ивана в свои апартаменты…

Закон обязательной физической работы для каждого гражданина страны, существующий в Атлантиде, Высший Совет  по инициативе Бояна  принял и для Алкаиды. Поэтому Боян каждое утро несколько часов работал на кирпичном заводе и внимательно следил, чтобы все члены Высшего Совета, все воеводы и чиновник воеводств, все спецы и руководители производств - все брали в руки лопаты, молотки, топоры и пилы.

Страна исподволь набирала силы. Одна проблема - мало народу. И занять негде и, шутил Боян, рабов неоткуда пригнать. Есть ли тут на Земе Африка - кто знает. По словам Ар-Лонга, все континенты Земы трудоспособных человекообразных не имеют. Всё давно обследовано.  Только  животные типа слоносвинок, коров-муранок и коне-верблюдов - лошаверблов, как их окрестили поселенцы, да птица разная. Да реки и моря, кишащие амфиброидами, которых помаленьку пытались приструнить.

- Вот бы этих амфиброидов приручить да научить их     рыбу  ловить  для  нас,   вот  была  бы  у  нас  рыбная продовольственная программа! - пошутил как-то Боян на встрече с Ар-Лонгом.

- Вам не откажешь в фантазии. - Улыбнулся Ар-Лонг. - Взять хотя бы придуманные вами в Алкаиде ярмарки женихов.