В конце августа 1923 года навечно заснеженную вершину кавказского красавца Казбека (5043 м) поднялись восемнадцать восходителей (среди них пять женщин),    в начале сентября – еще восемь. Двадцать шесть человек на одной вершине в течение недели – такого массового восхождения еще не бывало. Не случайно 1923 год стал считаться датой рождения советского альпинизма.

Спустя несколько лет было создано Общество пролетарского туризма и экскурсий, при котором организовалась центральная горная секция. Ее возглавил бывший революционер-подпольщик В. Семеновский. Во время эмиграции в Швейцарии он увлекся альпи­низмом и работал некоторое время как профессиональный гид, часто совершая восхождения в том числе по сложным маршрутам. Вернув­шись на родину после победы Октябрьской революции, В. Семеновский стал активным пропагандистом горовосхождений.

С созданием центральной горной секции альпинизм получил официальное признание, хотя в те сложные для молодого советского государства годы он развивался медленно и трудно. Проблем возни­кало множество: не хватало ни средств для создания высокогорных приютов, ни опытных инструкторов, ни специального снаряжения, ни учебных пособий.

Мало-помалу дело налаживалось. Все тот же   неутомимый Семеновский организовал первый учебный поход на Кавказе для подготовки инструкторов альпинизма, получивший весьма своеобраз­ное название «Рабфак во льдах». Он же издал книги «Горный ту­ризм», а затем и «Альпинизм» надолго ставшими главным учебным пособием советских горовосходителей,

И все же опыт советских альпинистов пока ограничивался пяти­тысячниками Кавказа, в то время как их зарубежные коллеги уже покоряли семитысячники и готовились к штурму гималайских испо­линов, превышающих восьмикилометровую высоту. Впрочем, этот раз­рыв в достижениях неумолимо сокращался.

Опыт, накопленный в кавказских восхождениях, не пропал даром. Советские альпинисты обретали уверенность в своих силах, объекта­ми их интереса становились более высокие и более сложные вершины Памира, Тянь-Шаня. Эти окраинные, труднодоступные районы страны были тогда практически не исследованы, и альпинисты приняли участие в ряде научных экспедиций, организованных в конце двад­цатых годов для изучения и составления подробных карт Памира и Тянь-Шаня.

Первая памирская экспедиция, проведенная по инициативе Академии наук СССР и возглавлявшаяся академиком Н. Горбуновым, состоялась в 1928 году. В ее состав вошли такие известные советс­кие ученые, как профессор Н. Корженевский, будущий академик-геолог Д. Щербаков, астроном И. Беляев и многие другие авторитетные спе­циалисты разных областей знаний.

Альпинистской группой руководил О. Шмидт, будущий знаменитый полярник. Восходители сыграли немалую роль в успешном завершении комплексной экспедиции, оказав неоценимую помощь, прежде всего геологам и топографам. К тому же им впервые удалось подняться на вершины до 6000 метров. На следующий год изучение Памира было продолжено и снова с участием альпинистов.

На сей раз экспедицией руководил опытный альпинист Н. Крыленко. (Горовосхождениями он увлекся в Швейцарии, где долгие годы жил в эмиграции. Вернувшись на родину, стал одним из организаторов советского горного туризма и альпинизма. Позднее, будучи гене­ральным прокурором и членом правительства республики, каждый отпуск проводил в горах). Он же возглавлял и группу восходите­лей экспедиции, попытавшихся штурмовать семитысячник – пик Ленина.

Первая попытка закончилась неудачей. Несколько дней спустя снова решили выйти на штурм.   Один за другим на разных высотах от Крыленко отстали три его спутника. Он продолжал подъем один, часто останавливался, чтобы подвязать кошки, плохо державшиеся на... валенках. Приходилось рубить много ступенек. Налетел шквалис­тый ветер, стало очень холодно.

К пяти часам дня Николай Крыленко достиг высоты 6850 метров. У него не было ни спального мешка, ни палатки, а теплый армейс­кий (как его в шутку называли «высотный») полушубок он бросил по дороге. До цели оставалось меньше трехсот метров, но, как позже запишет в своем дневнике восходитель, «благоразумие взяло верх», и он повернул назад. Хотя вершина осталась непокоренной,   впервые советские альпинисты вплотную приблизились к семикилометровой высоте.

В том же 1929 году началось альпинистское освоение Тянь-Шаня. Первая экспедиция украинских спортсменов изучала непосред­ственные подступы к неприступному с виду Хан-Тенгри. Одновременно в том же районе находились московские альпинисты. Молодые восходи­тели из Казахстана попытались штурмовать пик Комсомола (4376 м) в Северном Тянь-Шане, но из-за недостатка опыта и плохой погоды вынуждены были отступить.

Все же самой заветной вершиной оставался остроконечный Хан-Тенгри (6995 м), считавшийся в то время высочайшей горой всего Тянь-Шаня. Кстати, многие авторитетные зарубежные альпинис­ты того времени полагали, что покорение грозного северного пика дело абсолютно бесперспективное. Тем не менее в 1931 году на штурм Хан-Тенгри отправилась экспедиция украинских восходителей под руководством М. Погребецкого.

После нескольких дней тяжелой работы на крутых заснеженных склонах Хан-Тенгри стало ясно, что силы для дальнейшего подъема остались лишь у троих – М. Погребецкого, Ф. Зауберера и Б. Тюрина. Остальные ушли в базовый лагерь, тройка продолжала движение к вершине. Ночевали на высоте 6040 метров. Ночь прошла неспокойно. Пришлось переставлять палатку: совсем рядом падали то ли камни, то ли глыбы льда.

На очередном бивуаке палатку вовсе установить не удалось. На расстеленном брезенте разложили спальные мешки и привязали их к крючьям. На следующий день продолжили подъем. Все увели­чивающаяся высота и накапливающаяся усталость делали   восходи­телей вялыми и медлительными. Неожиданная пурга заставила отси­живаться, накрывшись палаткой и привязавшись к крючьям.

Они продолжали упрямо идти наверх. Вечером чуть было не случилось несчастье. Сорвался Зауберер и сдернул веревкой Погребецкого. Тюрину с трудом удалось удержать обоих. Приближалась ночь, но они продолжали идти. Вершина! Победный крик Тюрина прибавил всем сил. Альпинисты поднялись на скальный гребешок и... остановились как вкопанные. Вершина маячила выше. До нее оставалось совсем немного, но сил больше не было.

Забили крючья в скальные выступы, привязали к ним спальные мешки. Еще одна ночевка на большой высоте и немыслимом холоде. Наступили шестые сутки изнурительного подъема. Последний бросок к цели. Остававшиеся метры до вершины восходители буквально ползли. Наконец непобедимый Хан-Тенгри  сдался. Это была боль­шая победа советского альпинизма.

Теперь на повестку дня встала задача покорения семитысячников. Так случилось, что советские альпинисты-высотники сразу же предприняли штурм высочайшей вершины страны. В 1932 году уда­лось наконец  разгадать загадку «узла Гармо» на Памире.

Еще в 1928 году была обнаружена вершина высотой 7495 метров, но тогда ее ошибочно отождествили с легендарным пиком Гармо, решив, что прежние оценки его высоты занижены. Лишь поздней осенью 1932 года обнаружили, что действительный пик Гармо – другая вершина, ниже 7000, и в шестнадцати километрах от «пика 7495».

Так нежданно-негаданно была открыта высочайшая вершина Советского Союза, на штурм которой уже на следующий год отправи­лась представительная экспедиция, возглавляемая Н. Горбуновым. Трудностей на пути первопроходцев встретилось больше чем доста­точно. Были и потери. От воспаления легких скоропостижно скон­чался проводник экспедиции. Перед самым штурмом серьезно заболел один из альпинистов, а другой сорвался и погиб из-за пренебреже­ния страховкой во время прохождения Восточного ребра пика.

Несмотря на трагические события, штурм продолжался. Не за­ставила восходителей отступить и четырехдневная пурга, настигшая их на высоте около 7000 метров. Трагедии и непогода выматывали людей. Лишь двое смогли продолжить путь к вершине – Н. Горбунов и Е. Абалаков, но и они были далеко не в лучшей форме.

Е. Абалаков, преодолевший первым почти весь путь, заметно устал. Немолодой уже руководитель экспедиции Н. Горбунов, изрядно перенервничавший из-за предшествующих трагических событий, тоже шел из последних сил. Дойдя до высоты 7380 метров, он прекратил подъем и пошел вниз. Его напарник в одиночку продолжал штурм.

Абалакову предстояло одолеть снежно-фирновый гребень, круто взмывавший почти на двести метров. Иногда ему приходилось ползти, поскольку   ураганный   ветер грозил сорвать его с гребня. Метр за метром отвоевывал он у горы. Наконец на тринадцатые сутки подъема, 3 сентября 1933 года, восходитель достиг вершины пика Коммунизма.         

25-летний сибиряк, скульптор Евгений Абалаков стал первым восходителем, покорившим семитысячную высоту. Эта победа в год юбилея советского альпинизма выглядела особенно символично. Всего десять лет потребовалось, чтобы преодолеть путь от покоре­ния кавказских пятитысячников до успешного штурма высочайшей вер­шины страны.

В следующем, 1934 году, советские альпинисты отправились на штурм еще одного памирского семитысячника – пика Ленина. Во время первой попытки большая группа восходителей (21 человек) достигла высоты 7000 метров. Однако плохая погода и неверно разра­ботанная тактика штурма заставили их отступить за двести метров до вершины.

Спустя некоторое время была предпринята вторая, на сей раз успешная попытка. Цели достигли трое – К. Чернуха, И. Лукин и Вита­лий Абалаков, чей родной брат год назад покорил пик Коммунизма. На вершине восходители установили бюст Ленина – с тех пор он стал высочайшим памятником кому-либо из людей.

Покорение Хан-Тенгри и двух памирских семитысячников стало первым большим успехом советского высотного альпинизма. Накапли­вался опыт, улучшалось качество снаряжения, совершенствовались тактика и система акклиматизации. Настало время для организации хорошо подготовленных спортивных команд, время массового покорения семитысячников.

Кстати, к тому времени опыт массового покорения кавказских вершин уже был накоплен. Так, в 1933 году, массовый штурм Эльбруса, впервые получивший название альпиниада, завершился победой 58 спортсменов. Конечно же, трудно сравнивать кавказские и памирские вершины, но без сомнения опыт первой альпиниады пригодился при организации массового восхождения на семитысячники в 1937 году.

Эта крупная спортивная экспедиция, посвященная XX годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, штурмовала все три памирских гиганта – пик Коммунизма, пик Ленина и пик Корженевской (7105 м). Любопытно, что впервые в мировой практике вы­сотных восхождений для заброски снаряжения и продуктов использовались самолеты, а отряды, штурмовавшие вершины, поддерживали постоянную радиосвязь с базовым лагерем. Экспедиция 1937 года закончилась большим успехом: восемь альпинистов поднялись на пик Ленина, четверо – на пик Коммунизма, пятерым удалось достичь восточной вершины пика Корженевской.

В следующем, 1938 году был предпринят штурм четвертого советского семитысячника на Тянь-Шане. (Правда, в то время высота безымянной вершины, которая находилась неподалеку от знаменитого Хан-Тенгри и по визуальным наблюдениям даже могла поспорить с ним по «росту», не была точно установлена). Первая попытка штурма оказалась неудачной, вторая – принесла успех. Трое моло­дых восходителей Л. Гутман, Е. Иванов и А. Сидоренко в условиях непогоды достигли цели.

Не видя в облаках соседних знакомых вершин для сравнения, они доверились неверным показаниям старенького ненадежного альтиметра, дотянувшего лишь до 6930 м, и отправились на спуск, на­звав вершину пиком 20-летия Комсомола. Это восхождение прошло незамеченным, а сами альпинисты не предполагали тогда, что стали первопокорителями второго по высоте семитысячника страны. Их достижение удалось доказать лишь почти двадцать лет спустя.

В 1944 году топографы установили, что высочайшая точка мас­сива достигает 7439 м. Эту вершину в честь успехов на фронтах Великой Отечественной войны было решено назвать пиком Победы.

Восхождение 1938 года стало выглядеть после этого особенно символично – ведь все трое первопокорителей пика Победы, как и большинство советских альпинистов, прошли нелегкими дорогами Великой Отечественной войны, внеся свой вклад в общую победу советского народа на гитлеровским фашизмом.

Отгремели последние залпы войны, советские альпинисты вновь вернулись в любимые горы. Многое пришлось восстанавливать заново. Больше половины всех капитальных сооружений (альпинистские учеб­ные лагеря, туристские базы, спасательные станции, дороги и мосты) находившиеся на временно оккупированных территориях, превратились в руины. Не хватало опытных инструкторов, не вернувшихся с войны. Не хватало альпинистского снаряжения, производство которого при­ходилось начинать практически заново.

Несмотря на трудности, уже в 1945 году, в первый послевоенный летний сезон, состоялись успешные восхождения на вершины Кав­каза, Памира и Тянь-Шаня. Альпинизм снова набирал силу и опыт, в его ряды вливались молодые восходители. Альпинизм снова стано­вился массовым видом спорта, возрождая и приумножая традиции, сложившиеся   уже в 30-е годы. Ведь еще до войны, в одном только 1935 году, на вершине легендарного Эльбруса, например, побывало более 2000 восходителей, на ледяном Казбеке – больше 1500, на пике  Комсомола – больше 1000 восходителей Казахстана, на Арагаце в Армении – 1000.

В 1947 году был осуществлен массовый траверс Главного Кав­казского хребта от Эльбруса до Казбека, общей протяженностью в 250 километров. Такого еще не знала практика ни отечественно­го, ни зарубежного альпинизма. Во всех восхождениях траверса участвовало более девятисот спортсменов, покоривших... 161 вер­шину.

Этим уникальным спортивным мероприятием был как бы подведен итог 25-летнего пути советского альпинизма, достигнутой им зре­лости и насыщенного спортивного содержания. Все участники выдаю­щегося траверса, осуществленного в честь 30-летия советского госу­дарства, были награждены   специальными жетонами.

В это время уже вступила в действие система спортивных раз­рядов и правил, определяющих уровень спортивной подготовки и четкие ступени роста мастерства восходителей.

А в 1948–1949 годах в практику советского альпинизма были введены соревнования на первенство страны. С 1954 года они стали именоваться чемпионатами СССР, а их победители и призеры – награж­даться золотыми, серебряными и бронзовыми медалями. Соревнования стали проводиться в трех классах восхождений: технических (стен­ных), траверсах и высотных.

Регулярные чемпионаты страны сыграли значительную роль в дальнейшем развитии советского альпинизма. Они стимулировали поиски новых объектов, новых вершин и новых, еще не пройденных и более сложных маршрутов. Участие в соревнованиях требовало от спортсменов все более серьезной и тщательной подготовки. И вполне естественно, что большинство последующих наиболее сложных восхож­дений были проведены в рамках чемпионатов СССР.

Система определения сильнейших команд, участвующих в первенстве страны, непроста. Это не только оценка самого факта вос­хождения, а прежде всего детальный анализ судейской коллегией целого комплекса факторов. Таких, как новизна и спортивная целесообразность объекта восхождения, сложность и особенности пути к   вершине, физическая и техническая подготовленность восходи­телей, стиль прохождения командой маршрута, обеспечение безопасности, применение технических новинок, тактика восхождения, погод­ные условия и многие другие элементы, слагающие успех.

Конечно, судейство соревнований в горах очень сложно. Ведь восходители демонстрируют свое мастерство не в идеальных условиях стадиона или зала, бассейна или катка, а на крутых и опасных горных маршрутах, подчас в условиях крайне трудных погодных обстоятельств. И судьи, естественно, не имеют возможности, сидя в удобных креслах, наблюдать за нюансами борьбы. Судейская коллегия подводит  итоги лишь после изучения технических отчетов команд и групп наблюдения, заключения судей на местах, разбора с участниками восхождения деталей прохождения маршрута, и полного учета тех многочисленных факторов, о которых говорилось выше.  

Нужно особо отметить, что идея соревнований в альпинизме долгое время или категорически отвергалась, или подвергалась сильному сомнению. Действительно, устраивать многодневные гонки на сложнейших и опасных горных маршрутах недопустимо. И не только потому, что физические нагрузки, как правило, здесь и без того предельны. Жертвой спешки неизбежно становится безопасность вос­ходителей! В то же время соревновательное начало, вне сомнений, дает дополнительный импульс совершенствованию мастерства альпини­стов. А сам принцип состязаний ставит альпинизм в один ряд с классическими видами спорта.

Проблема казалась неразрешимой. Старая гвардия советских альпинистов нашла мудрое решение: в основу соревнований были положены техническая сложность маршрутов и мастерство их прохождения без учета скоростных показателей как таковых. А одним из важных критериев оценки при этом стал показатель наилучшего обес­печения безопасности восхождения. Развивая систему чемпионатов СССР, альпинизм становится по-настоящему полноценным, окончатель­но признанным и равноправным видом спорта среди других традици­онных.

Уже первое десятилетие проведения всесоюзных соревнований подтверждает высокий класс лучших из мастеров старшего поколения советских альпинистов. Многократными победителями в них становят­ся К. Кузьмин и В. Кизель, В. Абалаков, Л. Филимонов и И. Галустов, Е. Иванов, Н. Гусак и М. Ануфриков. Успешно борятся за чемпионские награды более молодые мастера – В. Ноздрюхин и В. Эльчибеков, И. Кахиани и М. Хергиани, А. Овчинников и Л. Мышляев. Год за годом в состязания вступают сильнейшие из нового поколения восходителей, демонстрируя возросшее мастерство и одерживая блестящие победы. Проходит еще немного времени и в их число вступают те, кто примет наконец  вызов «третьего полюса» Земли.

Большую роль в совершенствовании индивидуальной техники наших лучших альпинистов сыграли помимо основных чемпионатов соревнования по скалолазанию. Рожденная в недрах советского альпинизма еще в конце 40 – начале 50-х годов, эта дочерняя спортивная дисциплина приобрела со временем вполне оформившуюся самостоятельность. Со своими собственными чемпионатами и призе­рами.

Спортивное скалолазание не ставит своей целью восхождения на вершины. Соревнования проводятся на коротких скальных участ­ках, обычно вне высокогорья. Обязательная страховка сверху   гарантирует безопасность «состязающихся». Здесь уже оцениваются и быстро­та и совершенство техники чистого лазания.

Кстати говоря, почти половина состава Гималайской экспеди­ции – Борис Романов, Вячеслав Онищенко, Сергей   Бершов, Алексей Москальцов,  Михаил Туркевич и другие одержали свои первые за­метные победы на всесоюзных соревнованиях в Крыму.

Немалую роль в отработке техники взаимодействия на сложных горных маршрутах и помощи восходителям в аварийных ситуациях сыграли также и систематические соревнования спасательных отря­дов  альпинистских лагерей и контрольно-спасательных пунктов.

Зародившись три с лишним десятилетия назад, соревнования по альпинизму (а они проводятся только в Советском Союзе и не имеют аналогов в мировой практике) действительно стимулировали быстрый рост мастерства советских восходителей и достижение ими в считан­ные годы международного класса. Спортивно-техническая подготов­ка наших альпинистов и маршруты их рекордных восхождений поразили даже видавших виды, признанных зарубежных асов. Советский аль­пинизм окончательно вырос для выхода на мировую спортивную арену.

Энтузиазм и труд выдающихся организаторов, тренеров, восхо­дителей – Николая Крыленко и Михаила Погребецкого, братьев Абалаковых и братьев Малеиновых, Павла Рототаева и Кирилла Кузьмина, Александра Боровикова и Михаила Ануфрикова не пропали даром. Они прокладывали путь для новых победных штурмов вершин Земли. Изучая опыт мирового альпинизма и гималайских экспедиций разных стран, они готовились к штурму высочайшей точки планеты, который ужа давно и несомненно становился по силам восходителям Страны Советов. Этот очередной факт признали и многие авторитетные зарубежные восходители, побывавшие в высокогорных районах Советского Союза.

В послевоенное время зарубежные альпинисты начали приез­жать в наши горы в основном с конца 50-х годов. Они совершали по­началу восхождения на Кавказе (который нередко называли «Малыми Гималаями»), знакомились с организацией массового альпинизма в  СССР, посещали учебные лагеря, наблюдали за соревнованиями на скалах, встречались с известными советскими восходителями, под­робно рассказывали о штурме восьмитысячников.

Так, Марсель Ишак (Франция) показал фильм о первой победе  над восьмитысячником – восхождении на Аннапурну в 1950 году. Джон Хант поделился опытом первой успешной английской экспедиции на Эверест в 1953 году, англичанин Чарльз Эванс рассказал о покорении Канченджанги в 1955 году, Фриц Моравец – о восхождении австрийских альпинистов на Гашербрум в 1956 году.     

Особенно богатым на гостей стал 1958 год, когда на Кавказе побывали альпинисты из ГДР и Болгарии, Чехословакии и Польши, Австрии, Франции и Англии. Взаимные контакты, конечно же, обогащали восходителей   разных стран. В то же время выяснялось, что большинство западных спортсменов имели самое смутное и искаженное представление об истории советского альпинизма и его достижениях.           

Некоторые, к примеру, утверждали,  ссылаясь на весьма солид­ные западные альпинистские издания, что Хан-Тенгри впервые поко­рили... японские восходители, хотя, как известно, они никогда даже не бывали на Тянь-Шане. Впрочем, подобные «откровения» зву­чали детским лепетом по сравнению с вполне серьезны­ми   вопросами о деталях «трагедии русской экспедиции 1952 года на Эверест».

Кто породил эту «высокогорную утку»   установить теперь уже невозможно. Во всяком случае, время от времени на страницах за­падных изданий появлялись маловнятные сообщения о том, что якобы буквально за несколько месяцев до успешного покорения Эвереста Хиллари и Тенцингом, с севера вершину безуспешно штурмовала рус­ская   экспедиция, которая «должна была водрузить на «высотном полюсе» Земли белый флаг в знак мирного наступления Советов в мас­штабах всей планеты».

«Сенсацию» с присущим им размахом и цинизмом раздули аме­риканцы. 13 мая 1957 года "Ньюсуик" порадовал обывателей статьей с интригующим заголовком «Загадка вершины Эвереста», в которой со ссылкой, естественно, на «достоверные источники» сообщалось, что в конце 1952 года на северных склонах Эвереста погибло... 40 русских.     Не больше, не меньше – сорок(!).

Журнал не скупился на подробности: «Советская экспедиция из 160 участников начала восхождение на Эверест с севера. В декаб­ре русские радировали, что они достигли высоты 26400 футов (око­ло 8070 м) и через два дня будут на вершине. После этого ника­ких известий от них не поступало». Далее приводился длинный спи­сок мифических участников восхождения – Павел Дачнольян (руководи­тель), Иосиф Денгумаров, Анатолий Джиндомнов, Александр Мецдаров и т,п. Как ни странно, среди них не было ни одной фамилии извест­ных советских восходителей того времени. Да и сами фамилии изоб­рели явно не специалисты русского языка.

В июне того же года в статье «Высокогорная утка» газета «Советский спорт» разоблачила эту грубую фальшивку, но «сенса­ция» не без помощи «желтой» прессы обрастала все новыми, почерп­нутыми неизвестно откуда невероятными подробностями. Вот что писал, к примеру, австриец Петер Хабелер в книге «Победа в одино­честве. Эверест-78» «Трагически кончилась и попытка русских пер­выми покорить эту вершину. Тридцать пять (все-таки не сто шестьдесят как в американском варианте. – Д.М.) опытных альпинистов, среди которых были известные высотники-физиологи, геологи и медики, добрались через Тибет к северным склонам горы. Расходы были огром­ными. Пять военных самолетов доставляли снаряжение из Москвы через Новосибирск в Лхасу».

Далее в этом же духе: «…Экспедиция имела прямую радиосвязь с Москвой. Шесть альпинистов вышли на штурм вершины, взяв с собой рацию. Они передавали, что организовали лагерь на высоте 8050 метров (на двадцать метров пониже, чем в фантазии «Ньюсуик».– Д.М.) и в зависимости от состояния погоды выйдут на штурм вершины через два дня. Затем рация замолчала, и Москва забила тревогу.

Поисковые группы, поднявшись по склону, разошлись во всех направлениях, но шесть альпинистов так и не были найдены – они пропали без вести (все-таки не сорок. – Д.М.).   Позже ответствен­ные за это необдуманное и плохо организованное мероприятие были привлечены к ответственности и сурово наказаны».

Вот так – черным по белому. Прямо-таки душещипательная исто­рия   в худших традициях времен холодной войны. Тут и огромные расходы, и военные самолеты, и супермощная рация, поддерживающая связь с Москвой, и никому неведомые опытные советские   альпинисты-высотники, и даже суровое наказание организаторов экспедиции.

Авторы подобных перлов ссылаются на то, что эта история «не была ни подтверждена, ни опровергнута русскими».   Они почему-то не замечают (точнее, не хотят замечать) официального опровержения, напечатанного в «Советском спорте» – газете с многомиллионным тиражом.

Ну хватит об этой мифической «русской экспедиции 1952 года». Вернемся лучше снова к вещам реальным и достоверным. Конечно же, советские альпинисты всегда мечтали о покорении высочайшей вер­шины планеты, да и планов своих ни от кого не скрывали. Особенно близки они были к осуществлению своей мечты   в 1959 году, когда намечалось совместное советско-китайское восхождение на Эверест. Предыстория этой, к сожалению, не состоявшейся экспедиции такова.

В 1955 году китайские спортсмены приехали на Кавказ и Памир, где под руководством советских тренеров проходили учебно-спортив­ную подготовку и затем вместе с советскими восходителями покорили пик Октябрьский (6780 м). Годом позже состоялись совместные пер­вовосхождения на сложные вершины Музтагата (7546 м) и Контур (7579 м), расположенные на территории Китая.

В 1958 году китайцы вновь приехали на Памир. Группу советских альпинистов возглавлял зна­менитый высотник Кирилл Кузьмин, старшими тренерами были Виталий Абалаков и Евгений Белецкий. Совместное восхождение закончилось очередным успехом: пик Ленина покорили 38 альпинистов – 21 советс­кие и 17 китайских.

Осенью того же года для разведки северных склонов Эвереста к его подножию направилась экспедиция, в которой приняли участие три советских альпиниста – Е. Белецкий, Л. Филимонов и А. Ковырков. С китайской стороны участвовало десять восходителей, четыре мете­оролога, четыре топографа и четыре радиста, не считая тибетских носильщиков и погонщиков. В караване шагало 50 лошадей и триста пятьдесят прочих вьючных животных. Словом, это была весьма крупная разведочная экспедиция.

Проделав многодневный путь по Тибету, караван достиг к сере­дине ноября Ронгбукского монастыря (4970). Более двух недель альпинисты проработали на высотах, превышающих 5000 метров, изучая наиболее приемлемые пути с севера к вершине Эвереста. Особое внимание уделялось изучению ледника Ронгбук и склонов Северного (Чанг-Ла) перевала, доставлявших массу хлопот предыдущим экспе­дициям (последний раз англичане   были здесь двадцать лет назад).

Передовая группа поднималась до высоты примерно 6500 метров,
откуда   хорошо просматривались наиболее сложные места будущего пути на вершину. Альпинисты сделали предварительные заброски снаряжения и окончательно уточнили маршрут штурма, намеченного на весну 1959 года. Одновременно с разведкой велась подготовка главной экспедиции. Решались вопросы доставки снаряжения и питания, организации радиосвязи. Решались десятки других  больших  и малых    проблем, связанных с проведением крупных экспедиций.

В феврале 1959 года в Приэльбрусье начался предэкспедиционный сбор советских альпинистов. 20 марта все участники собрались в Москве. Все чувствовали себя готовыми к штурму долгожданного Эвереста. Грузы отправлены, билеты на руках. Все готово... И вдруг (этому вначале никто не хотел верить) – отбой.

Политическая обстановка в   Тибете не позволяла экспедиции начать свою работу, восхождение откладывалось на неопределенный срок. В дальнейшем из-за ухудшения отношений между Советским Союзом и Китаем совместная экспедиция не состоялась.

С начала 60-х годов советский альпинизм начал все активнее выходить на международную арену. Наши восходители выезжали в популярные горные районы Австрии и Англии, Франции и Югославии, Болгарии и Италии, США, Японии и Швейцарии. Они успешно прохо­дили по сложнейшим скальным маршрутам Гран-Капуцина, Пти-Дрю, Гран-Жораса, Зуба Гиганта, Башни Вальгранде в Альпах, Эль-Капитан в США и других.

Мастерство советских альпинистов становится общепризнанным. Зарубежные альпинистские издания публикуют статьи о достижениях «русских альпинистов». Об их наиболее выдающихся восхождениях, самых известных восходителях. Для зарубежных спортсменов, конечно же, не осталось незамеченным влияние спортивного скалолазания на повышение технической подготовки советских альпинистов.

Так, после ряда восхождений по сложным стенным маршрутам в США, журнал «Американские альпинистские новости» писал: «Наибо­лее интересной чертой советских альпинистов была их невообрази­мая скорость как в   хождении первым, так и вторым в связке. Все местные восходители были поражены  быстротой преодоления всех маршрутов, включая и очень сложные пути, пройденные за время непродолжительного пребывания в горах. Соревнования по скалолазанию – несомненно, уникальная особенность советского альпинизма».

Спортивное скалолазание пришлось по душе многим зарубеж­ным альпинистам. Так, на традиционных состязаниях в Крыму побывали спортсмены почти из двадцати стран мира, а в ГДР, Болгарии, Польше, Чехословакии, Японии теперь также проводятся соревно­вания по скалолазанию.

Рос международный авторитет   советских восходителей. В 1966 году Федерация альпинизма СССР   была  принята в члены Международ­ного союза альпинистских ассоциаций, а тремя годами позже вошла в его исполнительный комитет, что позволило еще более активно осуществить обмен спортивными делегациями.

Внутренний календарь спортивных восхождений в стране отра­жал дальнейший рост количества труднейших маршрутов, пройденных советскими альпинистами на Кавказе, Тянь-Шане, Памире. Росло чис­ло выдающихся достижений и в высотном альпинизме. Объектом особого внимания по-прежнему оставались памирские семитысячники, прежде всего самая «рослая» и самая сложная   гора страны – пик Коммунизма.

К его вершине под руководством представителей после­военного поколения восходителей прокладывались все новые и новые маршруты. Лишь за один сезон, к примеру, шесть команд прошли новыми путями (два из них шестой, высшей категории трудности), и не для кого это уже не стало сенсацией.

Кстати говоря, первопроходцами ряда сложнейших маршрутов стали будущие участники первой советской гималайской экспедиции – Евгений Тамм, Станислав Онищенко, Анатолий Овчинников и Эдуард Мысловский. Всего же теперь на пик Коммунизма ведут около двух десятков путей от «нормальной» пятерки до сложнейшей диретиссимы, проходимой лишь со шлямбурными крючьями.

Столь же активно прокладывались новые маршруты к вершинам соседей пика Коммунизма – пика Ленина и   пика Корженевской. Но не надо думать, что памирские семитысячники были монополией только советских восходителей. Свой вклад в их освоение вносили и зару­бежные альпинисты. Так, спортсмены Германской Демократической Республики, к примеру,    поднялись на самый «маленький», по далеко не самый легкий семитысячник – пик Корженевской по юго-восточному гребню, считавшемуся долгое время непроходимым.

Памирские вершины открыты для всех. Сюда приезжают, чтобы штурмовать семитысячники в составе своих национальных команд или вместе с советскими восходителями, или для участия в международных альпиниадах, которые поражают гостей своей масштабностью и организованностью. Так, во время первой международной альпини­ады 1967 года на пик Ленина поднялось триста(!) восходителей, в   том числе   около пятидесяти зарубежных альпинистов, представ­лявших многие страны мира.

С каждым годом возрастало количество желающих побывать в горах Советского Союза. В середине 50-х годов на Кавказе и Памире начали действовать международные альпинистские лагеря.

Кавказские горы привлекают альпинистов классическими верши­нами любых категорий трудности. Уникальной возможностью подъема на закованные в лед пятитысячники и одновременно чисто скальные пики, выхода на сложные комбинированные маршруты и отдыха в мягких лесистых предгорьях. Природа Памира суровее и суше. Здесь еще немало непройденных альпинистских путей. Здесь мир самых высоких в стране вершин. Грандиозны и горы Тянь-Шаня. Заманчивы вершины Алтая и востока нашей страны.

Без сомнения пик Коммунизма, пик Ленина и пик Корженевской стали самыми популярными семитысячниками планеты. На их верши­нах побывало около пяти тысяч(!) советских и примерно тысяча(!) зарубежных восходителей. Такова статистика. Приведем заодно еще несколько цифр, красноречиво свидетельствующих о массовости и популярности высотного альпинизма в Советском Союзе.

Вот некоторые из них: более ста советских восходителей по­корили все четыре семитысячника страны, десятки альпинистов под­нимались на них по десять и более раз. Эти факты, буквально оше­ломившие зарубежных специалистов, говорят об уровне подготовки советских спортсменов, об их готовности штурмовать высочайшие вершины, в том числе и легендарный Эверест, о покорении которого давно мечтали советские   альпинисты.

В 1975 году их мечты наконец начали обретать реальные очер­тания: пришло официальное разрешение правительства Непала на проведение советской экспедиции на Эверест весной 1980 года. (Желающих покорить «высотный полюс» Земли очень много, и непальские власти сами устанавливают очередь на несколько лет вперед). Снова возникли осложнения – любые другие сроки подходили, только не эти.   

В год проведения в Советском Союзе летних Олимпийских игр, когда все спортивные организации страны будут по горло заняты олимпийскими хлопотами, готовить и отправлять крупную альпинистс­кую экспедицию слишком сложно и нецелесообразно. Оставался единственный вариант – поменяться с какой-либо страной, получившей разрешение на штурм Эвереста в ближайшие годы.

Весна 1981 года была зарезервирована за японцами, весна 1982 – за испанцами. Туда и ушли наши письма с просьбой о пере­мене срока. Японцы ответили отказом, написав, что, к сожалению, не могут уступить, потому что в 1981 году на вершину пойдет команда, которая мечтает посвятить восхождение столетней годовщине своего университета. Испанцы, к счастью, согласились. Власти Непала тоже не возражали. Срок советской экспедиции определился окончательно – весна 1982 года.