Покаяние есть второе крещение.
 Святитель Игнатий Брянчанинов.

Я крестился поздно, в сорок один год, когда еще был коммунистом, секретарем партийной организации. Однако тогда на волнах начавшейся перестройки и демократизации было объявлено, что больше нет ни для кого запрета посещать храм, если к тому у человека есть душевное тяготение.

Я отчетливо помню свою первую исповедь. И это останется во мне навсегда. Но вовсе не потому, что она была первая. Хотя и это немаловажно. Представьте, сколько грехов я накопил за свои годы. Одному Богу ведомо. Более всего я волновался что-нибудь из гадкого в себе упустить, не назвать пред Господом.

А еще, стыдно сказать, я беспокоился, что могу опоздать на свою первую исповедь и осрамиться. Так что накануне лег я пораньше. Завел два электронных будильника (вдруг в каком батарейка подсядет ночью?)

Лечь-то лег, да заснуть сразу не получалось. Полный ступор. Встал, попил горячего молока, наглотался таблеток валерианы, – никакого результата. Что мертвому припарок. Слоников пересчитал с тем же успехом.

Пока раздраженно запихивал себя в сон, вышел третий час ночи.

Я уже отчаянно решил встать и дождаться утра с «Молитвословом». Так и так надо до храма перечитать Последование ко Святому Причащению с сорока оконечными поклонами: «Господи, помилуй…»

В это время я долгожданно ощутил вялость, какая всегда предшествует моему провалу в сон.

И вот он уже наступил. Только какой-то странный. Даже во сне я боюсь проспать время исповеди! И это меня страшно напрягает. Настолько, что я из сна слышу свой глухой стон в мире реальности, в котором я лежу, судорожно раскинувшись на диване.

И вот вдруг когда мое внутреннее напряжение достигает предела разрыва аорты, из глубины серо-черной мути моего сна ко мне начинает приближаться нечто. Какой-то сгусток. И он, светлея на глазах, как бы переформатируется. С ним словно происходит некое перетекание одной формы в другую.

И я наконец отчетливо вижу перед собой образ сияющей светлой женщины, словно окутанной новорожденным белоснежным облаком.

Кажется, она улыбается.

«Вставай, пора на исповедь», – говорит спокойно, кротко.

Я осторожно приоткрыл глаза. Разбудившей меня женщины, само собой, рядом не было. Нигде не было. И быть не могло. По крайней мере, в том мире, в который я вернулся, проснувшись.

Кто она?.. Я не рискнул строить догадки. Все равно ничего не смогу объяснить. Даже слов для этого в нашем земном языке просто-таки нет.

Главное, что это было.

Уже лет тридцать с тех пор прошло.

А я все жду, что она, сияющая, еще приснится мне.