Аркадию позвонил из ресторана администратор по залу и нервным голосом попросил его немедленно приехать. Бродкин, предчувствуя нехорошее, тут же примчался, припарковал машину под окнами ресторана и спустился в зал. За халявным столиком сидел в окружении  своей охраны кредитор Аркадия Борисовича Макс Гирш, он же Слон, его крышеватель, толстый, с короткой кабаньей шеей и стриженый под бобрик  болтун, обжора, матершинник и пьяница. Но очень изворотливый и удачливый ростовщик, оказывающий  финансовые  услуги  всем   жаждущим  кредита  и   блестяще выбивающий

долги у попавшихся в его кредитные ловушки.

Макс всегда был язвительно любезен, говорлив и матерился напропалую, не считаясь ни с кем из находившихся рядом с ним, и брызгал слюной. Овечкой он становился только  в присутствии тех, кто был богаче его и круче; тогда он прикидывался и угодливым, и услужливым, и вежливым.

Увидев Аркадия, Макс заорал:

- Аркудя, ё. твою мать, где прячешься? Всё сударушек ублажаешь, а по долгам платить собираешься?! Закопался, говнюк, и не найдёшь тебя, пидер пархатый! Как бабки понадобились, так сразу меня нашёл, пень ты обоссанный, жопой вертел: «Максуля, Максуля, когда хочешь заходи, что хочешь заказывай», а как долги отдавать, так тебя нет нигде, стебарь грёбанный, как таракан  под плинтус забился, онанист долбанный, пропал, как начинка в твоих чебуреках, ищи тебя, сударь, жри твоё говно!

Пока это всё оралось на весь зал, он успел трижды налить и выпить коньку, сожрать чебурек и кинуть в рот ещё три куска жирной сёмги и горсть маслин.

Аркадий бежал к нему от дверей, умоляюще прижимая палец к губам и всплескивая руками, затанцевал, запрыгал перед Гиршем. Сидевшие в зале дамы, ошарашенные монологом Слона, как повернули головы  на его  крик, так и замерли с открытыми ртами. А он, не прерывая монолога, успел им рявкнуть что-то вроде: «Засуньте рыла в тарелки, нищета убогая!» Днём в ресторане можно было и пообедать по низким ценам – это была одна из фишек Надежды.

- Максуля, дорогой, успокойся! У меня же срок выплаты кредита ещё не подошёл.

- А мне насрать, мне деньги нужны. В договоре помнишь, что было написано мелким шрифтом? «В исключительных случаях кредитор может потребовать досрочного погашения кредита со снижением процента в половину». У меня как раз тот самый случай. У меня припёрло, и я всех должников припираю.

- Но у меня… Я не могу немедленно. Я должен занять где-то, перехватить, чтобы рассчитаться с тобой. Будь милосерден, дай хотя бы месяц, а?

- Хер тебе на блюде, а не месяц. Мне срочно бабки нужны. Две недели. Не отдашь – возьму кабак за долги. Всё! П..дуй отсюда, вали. Дай поштефкать спокойно.  Эй, там, холуи!  Музыку!

                                                       *       *       *

Слон давно пригляделся к помещению Бродкинского ресторана и прикинул, что здесь можно открыть доходный стриптиз-бар, и предложил эту перестройку Аркадию со своей долей капвложений.

                                                            519

- А прибыль, раз ты взял у меня кредит, будем делить по честному: мне семьдесят процентов, тебе тридцать.

- И я тебе ничего не должен.

- С каких таких, Кадюся? Должок вернёшь в рассрочку, разрешаю великодушно: из своих тридцати будешь мне ежемесячно отдавать двадцать процентов, пока не рассчитаешься со мной. А десять тебе во как – он провёл ребром ладони по горлу, - на всё про всё хватит.  Плюс зарплата  директора заведения. А как выплатишь всё, получай свои тридцать пожизненно. Смотри, какой я щедрый. А у тебя ещё и лавка антикварная, и ателье керамическое. – Захохотал Гирш, - куда тебе столько бабок, смолить? Соглашайся, пока я добрый.

- А если нет?

Макс пожал плечами и откусил половину поданной ему свиной отбивной. И пережёвывая её, сказал:

-  Нет так нет. Долг вернёшь. Или отдашь за кредит свой кабак, сударь.

- Но в него я вложил не только взятый у тебя кредит, но  и свои собственные деньги.

- Вот я тебе и предлагаю: давай на паях, а я довложу в перестройку кабака, и мы будем с тобой, Кадюся, делать хорошие бабки.

- Нет, Максим  Аронович, я постараюсь вернуть вам долг в срок по договору.

- Ну, смотри, живи и думай, Бродкин-Шмоткин.

Бродкин прикинул все свои доходы, пересчитал  отложенное на чёрный день, что заныкал в квартире, - нужной суммы не набиралось. Холодок опасности как забрался ему за ворот, так и зудел там, не давая покоя ни днём, ни ночью. Он даже к своей Ляле забыл дорогу в Баковку. И вот на тебе – явление Гирша за халявным столиком (кстати, бесплатный стол для Слона был предусмотрен не на срок кредита, а на «постоянку»).

Аркадию не с кем было поделиться нахлынувшей угрозой, прижавшей  ему нож к горлу, посоветоваться, и он поехал в  «Керамику» к Гришке, потому что Бродкина инстинктивно тянуло к сыну в  любой  тревожной ситуации. Они сидели  в крохотном кабинете, и Аркадий поведал ему о намерениях и притязаниях Гирша.

- Что мне делать?

- А занять денег можете, Аркадий Борисович? – Гришка до сих пор не мог привыкнуть обращаться к отцу на «ты».

- У кого, Гриша?

- У того же Бловарского. Он не бедствует, его у нас за глаза называют олигархом.

- Не даст. Прижимист очень.

- А остальные могут дать?

- Кто «остальные»?

- Из «межпухи», как ты называешь свою компанию.

- Да ты что, у них нет ничего, бедные евреи.

- Ах, ах, нищета! Все живут в кооперативных квартирах, у всех машины, дачи и доллары в банке зарыты на грядке с кабачками, а помочь другу – карман пустой?

- Какие доллары, какие у евреев грядки с кабачками, сынок, перестань шутить. Всё, что они имеют, они получили при советской власти, а сейчас кое-как…

- У вас подъедаются. А что же они эту власть проклинали и визжали от радости, когда  она падала? Плеча не подставили, и теперь клянут, не её могиле пляшут. Вот ваша Ирка Глобер по телику разоряется про «эту страну», слюной брызжет, морду косоротит.

- Да оставь ты в покое эту бабу…

- А ваш Кварцовер? Видел я, как он при ГКЧП  крутился возле американского посольства. За пособием  приходил?  Или  СССР  спасал?  Вот  из-за таких, как они, и развалилась наша страна. При власти лебезили, а на кухнях её кляли. Как только таких земля носит!

                                                             520

- Гриша, перестань, я прошу тебя! Сейчас надо не страну спасать, а нашу семью. Всё ведь может рухнуть. Что ты митингуешь? У тебя своё мнение, у них своё, демократия. Говори, что угодно, нынче это неподсудно. А вот действия меня и зацепили, и у меня проблема, считай, что она и у нас.  И я, и ты, и Надя – мы все можем пострадать. Вот я и пришёл с тобой посоветоваться, мне не до политических дискуссий.

- Думаю, что это самая демократия и берёт вас за горло, дорогой Аркадий Борисович.

- Причём здесь демократия?! Я попал в тиски кредитного договора.

- Я в  этом ничего не понимаю.

- В общем, наехали на меня, но в рамках договора. Я не досмотрел, когда его подписывал, подмахнул не глядя, и теперь могу потерять ресторан.

- Короче говоря, лопухнулись?

- Да.

- Дайте мне автомат, и я разделаюсь с ним, как его…

- Слон.

- Со Слоном. Открываем охоту на слонов.

- В общем, это Макс Гирш.

- Ещё один из ваших знакомых?

- Очень шапочных. Я доверился, обрадовался, не прочитал внимательно весь договор… Автоматом тут проблемы не решишь.

- Продайте магазин.

- Это невозможно. Сейчас не купят, не актуален нынче антиквариат. Не укрепились, не уфундаменталились ещё в жизни новые русские, не привилась у них ещё мода на шикарную жизнь, в которой антиквариат занимает весомое место.  Продать магазин задешево – всё равно, что отдать даром. Не хватит этих денег заткнуть дыру.

- А как ресторан, успехи есть?

- После смены вывески  - более-менее, но только начинаем раскачиваться. Интерес к нему растёт, но нужно время, чтобы раскрутиться по полному. А Слон не даёт, требует немедленно погасить кредит, досрочно, и я не успеваю, вот в чём дело. А Ирка Глобер мне такую рекламу сочинила, бесплатно, между прочим, собрались снять ролик для телевидения, ох… - Бродкин тяжко вздохнул.

- А вы слиняйте. - Неожиданно предложил Гришка.

- Как это?

- Исчезните, свалите куда-нибудь на время, пока ресторан не накопит вам нужной прибыли. Вы его застраховали?

- Ресторан?

- Да.

- Ну, - Бродкин замялся, - весьма условно, за большую страховку надо платить много…. И куда же ты прикажешь мне слинять? За границу? В Израиль? Это можно, но, понимаешь….

- Поближе. За границу столицы нашей родины, к нам в Устьи. У меня дом пустой, и вам он, между прочим, знаком. Кстати, там есть телефон. Оттуда, как из бункера, будете руководить, позванивать, справляться о делах.

- Да? – Аркадий ухватился за Гришкино предложение, оно ему понравилось. – Это идея. Надо обдумать. Спасибо за совет.

Он на другой же день попросил у Григория адрес, не надеясь на память, выяснил у него, как ехать в Устьи на машине, по какому  шоссе, номер телефона.

- И зачем это вам? – Лукаво улыбаясь, поинтересовался Григорий.

- На всякий случай.

Бродкин собрал всё на его взгляд необходимое, уложил в машину. В ресторане доверительно сказал администратору, что уезжает на неопределённый срок, будет звонить, справляться о делах.

                                                            521

- И вот, на всякой пожарный, - протянул листочек из блокнота,  - если что чрезвычайно срочно, позвоните мне по этому телефону. – И поехал в «Керамику» известить сыну о своём решении, а оттуда - в Устьи.

Григорий дал ему письмо к Татьяне, объяснил, как её найти, понимая, что  Татьяна с Иваном уже знают о Бродкине, сказал отцу, что они живут рядом с Марусиным домом в коттедже.

И Аркадий Борисович Бродкин отправился в добровольное изгнание в Устьи, которые ему предстояло посетить второй раз в жизни после двадцативосьмилетнего перерыва.

В день, когда российские танки под командованием русских генералов и полковников всаживали снаряд за снарядом в окна Дома правительства России,  в ресторан Бродкина «Сударушки и судари» вломились вооружённые в черных шапках-масках боевики Макса Гирша. Они положили и посетителей, и обслугу на пол и обшарили все помещения и углы в поисках хозяина заведения – безуспешно.

Тогда один из бандитов, очевидно, старший, выстрелил в потолок и заорал:

- Кто здесь за главного, встать! Или всех перестреляем, мать вашу!

- На дрожащих ногах поднялся администратор:

- Я… - хрипло признался он, - менеджер…

- Бродкин где?

- Уехал.

- Давно?

- Месяц что ли…

- Куда?

- Не сказал.

- Связь с ним есть?

- Звонит иногда.

- Откуда?

- Я не знаю. – Плачущим голосом проныл менеджер.

- Пошли на кухню. Мы сейчас тебя там немножечко порисуем ножичком, потом поджарим и ты всё вспомнишь. Давай, двигай костылями!

- Не надо, не надо! Я скажу! – Заорал бедолага.

-  Ну, где он?

- Я не знаю…

- А, мать-перемать! – И снова за шиворот. 

- Он телефо-о-он оставил!

- Телефон? Давай его сюда.

Менеджер трясущейся рукой вытащил из пиджака бумажник и протянул бандиту листочек.

- Пошёл вон. Братва, отбой! – И менеджеру: - если ты позвонишь ему, - бандит постучал пальцем по листочку, - тебе хана.

Макс Гирш посмотрел на номер телефона, передал листок начальнику своей охраны:

- Найди адрес!

                                                     *       *       *

Пока Григорий переживал приключения под Белым домом, Макс Гирш добыл адрес местонахождения Аркадия Борисовича и назначил операцию «Поиск козла Аркадия» на 4 октября: козла драть на месте, сюда можно не доставлять. Макс остался доволен придуманным названием операции и отправился в ресторан Бродкина перекусить уже в качестве  хозяина.

Чёрный джип с четырьмя бандитами Слона выехал точно в назначенное время в сторону Минского шоссе.

                                                             522