Открытие головного офиса компании МИДАС-ИНВЕСТ было осыпано пресс-фейерверками - что ночь на Рождество. Газеты и журналы делового профиля, финансовые разделы толстых "weeklies" и многочисленные телевизионные "деловые вести" (а вкупе с ними и "пустые страсти") сошлись во мнении, что событие это эпохальное. Этому здорово и зримо шедшему в гору финансовому центру давно уже следовало обзавестись офисом попрестижней, ведь истина гласит: встречают по одежке.

Новая контора МИДАС-ИНВЕСТа шедевром зодчества, безусловно, не была, но не была и архитектурным ляпом. Руководство фирмы выбирало из четырех проектов: пусть это будет что-то новое, но в ряду особнячков прошлого-позапрошлого столетий, которыми изобилует Моска между Бульварным и Садовым кольцами. Новая штаб-квартира расположилась недалеко от Сретенки - в лабиринте старинных переулков, которых никто никогда не переименовывал и не переименует по причине их малозначительности.

Каких-то два-три года тому назад все эти зданьица-музеи охраняли скорбный труд госслужащих, скрашиваемый именинными чаепитиями и знаменуемый прибитием очередного крысенка с помощью мусорной корзины. Теперь же озадаченный курьер, силясь отыскать на здешних стенах искомую номинацию, грустил и терялся в названиях банковских структур.

Места эти были респектабельные и для инвестиционно-брокерского дела вполне подходящие. Здешние особнячки, прежде немощные и убогие, скинули с себя мерзость запустения, в мановенье ока обросли атрибутами процветания - медными дверными ручками и табличками - и накрылись стильными цинковыми тазами-крышами.

Сами сотрудники МИДАСа запустили в прессу легенду о том, что босс нашел здесь в прошлом году бриллиантовую запонку. Случилось это во время романтической прогулки из корейского ресторана "Пхеньян" (старожилам более известного как кафе "Истра") до станции метро "Тургеневская". Вот босс и решил, говорили, что это доброе предзнаменованье свыше.

Когда в российских телепекарнях по горячим следам выпекали в эфир первые блины-репортажи и блины-сюжетики об открытии нового офиса МИДАС-ИНВЕСТа, официальная церемония едва перешла в банкетную часть и ее участники имели возможность видеть себя на экранах. (Для пущего удобства и создания атмосферы "он-лайновости" в залах были расставлены телевизоры.)

Босс учтиво беседовал с весьма влиятельным лицом из свиты Анатолия Чубайса, который, формально засвидетельствовав свое присутствие, заторопился по государственной нужде. Поспешность эта - при всем ее стремительном изяществе - оставила по себе образ королевского пуделя, который несколько минут томился нервно, потом отметился у надлежащей березы - и был таков. Эфирность пребывания вождя реформаторов как бы компенсировалась этой затянувшейся беседой с его приближенным.

Уловив во взгляде босса принуждение, на выручку ему пришла пресс-секретарь МИДАСа Ольга Болотова:

- Вам факсимиле, Клим. - И одарила человека из команды Чубайса взглядом, полным неприступной любезности.

Это была поздравительная телеграмма от одного из их соратников по фондовому бизнесу. Клим Ксенофонтов озабоченно свел брови и развел руками - извините, дела.

Ольга Болотова умела, что ни говори, оказаться рядом в нужный момент. С поправкой однако на то, что в интимном смысле оставалась недоступной. Оно же до известных пор придавало отношениям босса и подчиненной статус особой корректности и взаимного благоприятствования. Клим даже сказал ей однажды в шутку, что в один прекрасный день она защитит его от пули. Тогда она, впрочем, ответила как-то двусмысленно. "Или наоборот," - улыбнулась в ответ.

Климу нравилось думать, что самое интересное он откладывает на десерт. Начавшись около года тому назад, когда он принял ее на работу, их подчеркнуто формальные отношения балансировали на грани перехода в любовные. Он не торопил события. В Ольге было все от роковой фемины - и многое в пользу того, чтобы такой переход состоялся однажды в молниеносно короткое время. Совершенная спортивная фигура и диковинное сочетание каштановых веснушек, спокойных синих глаз и темных кудрей. Если не считать того, что она была незаменима в деле.

Пару месяцев тому назад он узнал, что все эти достоинства успели затмить мозги одному из самых способных его парней, фондовому брокеру от бога. Сначала мальчишку поманили движением ресниц, а потом бедняга получил под дых и заключил три проигрышных сделки кряду. За что и вылетел из фирмы. Жаль, конечно, мальчишку.

Знай Клим тогда о причинах случившегося, вполне вероятно, эта участь ожидала бы ее, а вот парня бы он пощадил. Внешне Клим не допускал неуставных отношений в коллективе. Но задержка с получением информации дала обратный эффект - пробудила в нем самом сильный интерес к ней. Он не считал себя семьянином, хотя и был женат, и не бегал от любовных авантюр, просто в последнее время был очень занят для этого.

Брокерский дом МИДАС-ИНВЕСТ был ведущим участником растущего российского рынка ценных бумаг, и нужно было успеть сделать очень многое, пока идет становление этого рынка, а удача им сопутствует.

- У нас, кажется, в программе знакомство с тем типом, - напомнил Клим, откомандировав ее взглядом к большому брюнету, видному размерами и манерами, выдававшими иностранца. - Так ты говоришь, его рекомендуют люди из CS First Boston'а?

- Да, но в общем это его инициатива. Мне говорили - где он, там пахнет нефтью.

- Ну, нефтью и у нас скоро запахнет, - уверенно сказал Клим.

- И деньгами. Поверьте моей интуиции, босс.

- Хорошо. Веди сюда этого прохиндея.

Воспользовавшись своей фразой, как опытная манекенщица подиумом и оставив на фуршетном столике бокал с шампанским, Ольга прошла через центр их зеркального зала для приемов, приводя в движение скрипучую механику остиохондрозных загривков. В черном с блестками вечернем платье - значительно выше колен - она была неотразима, обворожительна - и все что угодно из словаря синонимов. Янтарный скорпион со стороны сердца был единственным ее аксессуаром.

- Афродита! - прошелестел по залу чей-то внятный комментарий.

Человек, с которым она вернулась к Климу, имел осанку и фактуру настоящего финансового туза. Это был большущий "бразильеро" лет сорока пяти - со смоляными кудрями до плеч и доверчивыми глазами ребенка. Неплохая упаковка, - подумал Клим.

- Алан Сааведра, - представился он с помощью переводчика, одаривая Клима лучезарнейшей из улыбок. - Я всего лишь маленькая присоска на одном из щупалец фондового спрута. - И двумя тостыми пальцами, большим и указательным, изобразил - какая он присоска.

Подружись с ним, с таким можно иметь дело, - читалось в глазах у пресс-секретаря. Исполнив ритуал, она подмигнула боссу (буду поблизости) и оставила их вдвоем.

- Мне говорили о вас много лестного, Клим, - продолжил он, меняя тон на более серьезный. - Если не считать того, что упоминается о вашей фирме в Financial Times. В прошлом году, помнится, в газете Guardian, я прочитал интересную статью о доблестных русских брокерах и о вашей фирме - и понял, что мне просто позарез нужно познакомиться с вами. Вы здесь лидер фондовой отрасли, настоящий маркет-мейкер, и у вас огромное будущее. Я вам завидую - вы сейчас в самом центре вселенной. Меня всегда привлекали люди с большим будущим.

- Делаем что можем, - жестко сказал Клим, стремясь остановить поток славословий, однако собеседник намека не понял. Он восторженно вскидывал брови к потолку, отчего его круглые детские глаза неожиданно хитро прищуривались:

- Вы в самом начале пути, это здорово! Да, мне всегда нравились люди с большим будущим. Знаете, это целая философия - и довольно прагматическая. Чем больше запас перспектив у людей, которые тебя окружают, тем больше будущего и у тебя самого, тем дольше ты проживешь... и вообще - ведь никому же не придет в голову заряжать аккумулятор от карманной батарейки... люди со слабым вольтажом мне неинтересны. Я, если хотите, энергетический вампир, ха-ха-ха. Вы смотрите нынешние мультсериалы? Нет, конечно же...

Сааведра не выдерживал серьезного тона, и человек проницательный мог бы заметить, что причиной тому далеко не джин, которого он успел отпить изрядно. Этому большому бразильеро было что-то очень нужно от Клима, он казался непрофессионально суетливым. У Клима же в тот вечер было великое торжество, и он не примечал деталей. Сааведра картинно отбрасывал назад толстой пятерней маслянистые кудряшки, и досужее недоумение могло избрать своим предметом вопрос о том - локоны ли его засалились от жирных ладошек или же все случилось наоборот. Его английский клокотал и булькал где-то глубоко в гортани, словно там у него варилась обжигающая похлебка из восторженных слов, с которой он не знал что делать - то ли ее проглотить, то ли выплеснуть на собеседника.

- Знаете, Клим, я вот что скажу. Колумб сделал большую ошибку, поплыв открывать Америку. Ему нужно было открыть Россию.

- Но ведь Россию не нужно было открывать, разве нет?

- Нет ничего банальней, чем думать подобным образом. Простите. Даже если она и была открыта, ему все равно следовало открыть ее повторно - и сообщить об этом миру, ха-ха-ха-ха, - он забулькал еще истошнее. - Я же решил исправить ошибку Колумба. Я открыл Россию. Она совсем другая, чем я думал. Прежде я думал, что ее населяет популяция бородачей с коровьей рефлексией, но когда приехал сюда, то понял, что здесь просто масса энергичных людей. Очень энергичных и приветливых людей.

- Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, - подсказал Клим.

- О да, это метко сказано. - Его ладонь, откинув со лба кудряшки, на миг осталась поворошить в волосах. - Так вот, я сожалею...

- ?

- Я сожалею о том, что столько сил и средств растрачено в поисках иных горизонтов.

Клим, кажется, догадался, куда он клонит. По информации от Ольги Болотовой, из последних событий на рынках капитала, было создание двух инвестиционных фондов, ориентированных на Юго-Восток. В размерах привлекаемых средств, по меркам их рынков, не было большой экзотики (100 и 200 миллионов долларов), она была в названиях. "Перламутровый Дракон" и "Лама-фонд" - так, кажется, они назывались.

Сааведра будто бы считался блестящим знатоком глобальной конъюнктуры вложений, имел непревзойденный нюх. Мог с закрытыми глазами ткнуть в точку на глобусе и указать отрасль, куда можно с выгодой инвестировать крупный капитал. Считался спринтером - ничего долгосрочного, предпочтение только коротким деньгам. Выбирал из того, что дает скорую, а лучше мгновенную отдачу. Специализировался на работе с новыми рынками.

Получив эту информацию накануне вечером от пресс-секретаря, Клим заметил, что в таком амплуа неизбежны большие риски. Как этому типу удается убеждать крупных инвесторов, людей осторожных, впрягаться в его телегу? Ответ неожиданный: исключительно благодаря личным качествам. И связям, которыми он обзавелся исключительно благодаря личным качествам. Человек этот никогда не был в пасынках у фортуны. Исходные позиции: маклерские операции, мелкий брокер где-то на фондовой бирже в Аргентине. Разбогател и перебрался в Америку. В Аргентине ему сопутствовала кличка Муравьед. Имелось в виду, что своим длинным языком он слизывал все, что плохо лежит. Алан - американизированный вариант его настоящего имени, Альфонсо Сааведра.

Клим был уверен: не расспроси он о послужном "бразильеро" поподробнее, Ольга оставила бы без внимания эти детали. А спроси он еще - и у нее нашлось бы кое-что про запас. Таких пресс-секретарей, как Болотова, поискать. И все же в талантах ее был некий подвох. Что же в них было дурного? Возможно, дурного и не было, только его мысли в последнее время не сходили с орбиты вокруг ее талии...

Клим знал, что за непринужденной болтовней Алана Сааведры кроется зондаж возможностей покупки большого пакета акций нефтяной компании ДЕЛЬТАНЕФТЬ. Компания эта только-только создавалась и должна была оперировать в Коми, в Тимано-Печорских местах. Нефтегазовые залежи, которые вверялись ее попечению, обещали столько баррелей нефти в год, сколько хватило бы, чтобы залить ей половину Европы.

МИДАС-ИНВЕСТ взялся в роли андеррайтера за размещение крупной части ее акций. Занимаясь главным образом куплей-продажей ценных бумаг, МИДАС-ИНВЕСТ был по определению финансовым центром, рассчитывая максимально долго оставаться неспециализированной структурой и совмещать брокерство, расчетно-клиринговую и частично депозитарную работу. В условиях еще не оперившегося российского рынка ценных бумаг им это неплохо удавалось. Однако структурное формирование рынка уже шло полным ходом, и "гарвардские доброхоты" уже вовсю чеканили в России регистраторов, депозитарии и т.п., поэтому нужно было делать выбор. "Всех денег не заработаешь, - наставлял своих сотрудников Клим Ксенофонтов, - но что?" "Но к этому надо стремиться!" - отвечали те ему хором.

- И что же ваши новые горизонты? - Клим поторопил Сааведру с его преамбулой. - Давайте конкретно, Алан. Что вам от меня надо?

- Отлично. У меня большой опыт работы с нефтяной отраслью в последние несколько лет. Мне приходилось сотрудничать и с "Шевроном", когда они бурили новые дырки в земной коре в Новой Гвинее и Казахстане. Впрочем, у них всегда хватало собственных денег.

- Значит, Колумб уже открыл и то и другое, - улыбнулся Клим.

- Ха-ха-ха-ха-ха! - Сааведра разразился горловым клокотанием. - Здесь все начинается заново, это интересно.

- И много новых нефтяных компаний, - Клим щедро улыбнулся в ответ, как он один только и умел - ровняя большим пальцем пышный ус.

- Мне кажется, мы уже начинаем понимать друг друга. Хорошо, речь пойдет о компании ДЕЛЬТАНЕФТЬ. На Западе есть люди, готовые инвестировать в ее акции, и я их представляю.

- А у вас губа не дура, - сказал Клим и, приметив, что переводчик затруднился с переводом фразы, выразил сожаление о том, что им не суждено было встретиться месяц тому назад, когда в МИДАСе искали подписчиков на эти акции. На самом деле все решения имели предварительный характер, ну да пусть это будет большой уступкой с их стороны, когда этот бразильеро перейдет к уговорам.

Сааведра мотивировал интерес со стороны потенциальных инвесторов стремлением провести "разведоперацию". Что-то вроде засылки инвестиционного зонда. Но тут же, впрочем, оказалось, что люди, которых он представляет, готовы купить целых двадцать процентов ДЕЛЬТАНЕФТи.

Клим присвистнул:

- Это невозможно. Квота на иностранцев - всего пятнадцать процентов от общего объема эмиссии. И главное, уже есть кандидаты, которым ДЕЛЬТА и регулирующие раздачу собственности ведомства вряд ли смогут отказать.

Собеседник откинул со щеки вороную прядь:

- Но у вас ведь уже накоплен опыт посреднической работы. В том числе и с первичным рынком. Вас-то мне и рекомендовали в этой связи. А главное, - добавил он после паузы, - я не умею быть неблагодарным.

ДЕЛЬТАНЕФТЬ, похоже, многих сна лишила. Чем же она так хороша? Этот лоснящийся фрайер из-за океана не первый к ней подступается. Уж лучше бы местные власти с ГКИ спустили ее иностранцам под инвестиционный тендер, а то ведь так и лезут со всех сторон со взятками. Клим Ксенофонтов не был чистюлей, но и грязнулей не хотелось быть. Да и дело оно непростое: стоит найти взяткодателя поприятней - так он же тебя и заложит, в случае если гешефт вдруг сорвется.

Один из знакомцев Клима, аналитик брокерской конторы ГРАНТ Андрюша Гальперин, сказал недавно, что через два-три года все это будет стоить в двести раз больше. Клим рассмеялся ему в лицо. Брехня это все, конечно. Какие там двести - и в десять бы разков хорошо, и не через два-три года, а лет через пять бы. Он и его фирма сумели бы извлечь из этого монету, на то они и профессионалы. Клим был человеком действия, а не фантазий, и не любил заглядывать слишком далеко вперед, не говоря уже о том отрезке вектора, где может прекратиться и его собственная линия. Не терпел ни философов, ни футурологов, говоривших путано и рассуждавших наперед о судьбах человечества.

В беседу Клима и Сааведры ворвался джазовый проигрыш. Это приглашенный на открытие новой штаб-квартиры МИДАСа диксиленд исполнил несколько тактов из популярной мелодии - чтобы овладеть вниманием присутствующих. К микрофону подошел похожий на попугая толстячок, в котором многие узнали Брындина, имевшего отношение к Профессиональной ассоциации участников фондового рынка (ПАУФОР). Он деловито постучал в микрофон, дважды сказал в него "г'аз-два-тг'и" и испуганно отпрянул, когда зафонило. Он немного картавил и даже умышленно форсировал свое сходство с вождем пролетариев.

- Товаг'ищи! - Он по-ленински выпростал вперед руку, заложив другую за пуговицу жилетки. -Г'еволюция в фондовом деле, о необходимости котог'ой так долго говог'или бойшевики, свег'шилась, товаг'ищи! Была у 'исы избушка лубяная, а тепег' вон она какая. - Он раскинул руки и рассмеялся мелким бесом. - Господа, мне выпала бойшая честь сообщить вам, что это не пг'осто отг'ытие нового головного офиса гог'ячо 'юбимой нами фиг'мы. Не пг'осто. У ее 'юбезного г'уководитег'я сегодня день 'гожденья. Кг'им, Кг'имушка, поздг'ав'яю! И дай-ка я тебя 'гасцелую! Доггая тебе лета! - С этими словами он бросился Климу на шею. - Такие атаманы-богатыг'и, как ты, и возг'одят Г'оссию. Г'ыцаг' ты наш пег'воначайного накоп'ения капита'а!

Климу в этот день исполнилось тридцать пять. Ему не хотелось связывать эти два события в одно, чтобы не чувствовать себя бенефициантом, но Брындин расстроил его планы. Именинника обступили и стали долго говорить по очереди и хором, какой он хороший. Когда Клим сказал Брындину с упреком, что не хотел афишировать своего дня рождения, тот отшутился:

- Что ты, стаг'ик. Пусть 'юди знают. И пусть их совесть заггызет потом, что пг'ишли без подаг'ка. Пусть будут чувствовать себя в доггу пег'ед тобой. Ты ведь 'юбишь, когда в доггу пег'ед тобой...

Он был мастером двусмысленных острот, этот Брындин. Что он имел в виду, этот черт шелудивый? Что-то же он имел в виду...

Окруженный толпой, Клим показал Сааведре в корректной улыбке, что их разговор завершится, как только схлынет волна поздравлений.

В этот момент раздался невероятный треск. Вместе с осколками большого настенного светильника со стены посыпалась штукатурка. Чтобы осознать причину происходящего, публике потребовалась секунда. Затем еще одна - чтобы пуститься в панику. Боже, это же автоматная очередь!

Клим первый пришел в себя и властно призвал к спокойствию. Но стрельба продолжилась. Сыпались разбитые окна, на пол рухнуло большое интерьерное полотно дорогого художника. Стреляли поверху. Публика зашарахалась по сторонам, сбивая друг друга и сшибая столы, а потом повалилась дружно на пол. Клим без всякого достоинства последовал за всеми. Он лежал на полу в каких-то объедках со стола, созерцая перед собой толстый зад своего начальника охраны Тихона.

Черт! А оператор-то с телевидения все это снимает, гад, не боится! Клим дернул Тихона за штанину, показывая на оператора, но тот отмахнулся: погоди, вот пальба прекратится, тогда и разберемся. Климу вдруг стало отчаянно стыдно, что люди увидят все это по ящику. Стыдно и за себя и за всех этих придурков с их бесстыжими секретаршами. Вон и Сааведра старательно отползает к выходу из зала. Черт, как противно визжат все эти дамы в вечерних туалетах! Сраму-то сколько...