С тех пор, как чёрная весть с похоронки ударила в сердце Маруси, она не задумывалась о том, как она будет жить одна, без Степана. Она слишком долго и много размышляла о продолжении жизни вместе со Стёпой, строила планы, возводила дворцы семейного счастья, рисовала буйные, красочные картины их будущего. Извещение о его гибели всё разрушило, на руинах её фантазии лежал смертный иней. Святотатством, страшным грехом показалось бы ей предложение  представить себе жизнь без Степана.

            И вот теперь, возвращаясь домой, Мария за долгую дорогу сначала никак не могла

                                                                            12

полностью постичь смысл батюшкиного совета. А потом, когда поняла, что он отпустил ей все грехи, в том числе и тот, которого она и не собиралась совершать, ей так страстно захотелось спросить обо всём Степана, что она была готова сбежать с шоссе и уснуть в ближайшей копне соломы в надежде увидеть его во сне.

            День клонился к исходу, Мария прибавила шагу и почти бегом влетела во двор своего дома.

- Марусь, ты что ли? – Окликнула её  с постели Евдокия, когда в сенях послышались шаги. – Вздула бы самовар, повечеряли бы чем-ничем, проголодалась я, хоть и лежала весь день.

             Маруся окунулась в домашние заботы и душевное напряжение её чуток ослабло.

            - Да, дочка, Юрец Голубев заходил попрощаться, отпустили его на экзамены, победителя твоего, уехал в Москву. Привет тебе передавал.

            - А больше ничего не говорил?

            - Говорил… Говорил, что ежели бы и ты на учёбу собралась, для тебя это было бы лучше всего. И я так думаю. Только как же…

            - Вот именно. Какая уж мне там учёба, мама. И на какие шиши?

            - Ох! – Евдокия заплакала. – В другое бы время… А теперь…

            - Ладно, мам, кончай. К столу поднимешься или к постели подать?

            - Помоги встать.

            - Ну, давай. А больше Юркеш ничего не говорил?

            - Нет. А что, должен был сказать чего?

            - Ничего. Уехал и уехал.

            - Помогай ему Господь!

            Пока картошку, жареную с луком, ели да чаёвничали, день летний к ночи подошёл. Тут и спать самое время, тем более завтра, как всегда, на утреннюю дойку в четыре часа вставать. Без будильника привыкли так рано подниматься доярки – и мать, и дочь…

            Ночью, как и хотела, и ждала Маруся, увидела она Степана. Будто едут они вдвоём в кабине трактора, он управляет, она к его плечу прильнула. Трактор жёстко трясётся на ухабах, проваливается в ямы, забирается на взгорки.

            Мария сквозь рёв мотора кричит:

            - Сейчас домой приедем, поедим чего-нибудь, я для тебя  постель приготовлю свежую, чистую!

            А Степан в ответ:

            - Я не могу ни пить, ни есть, ни спать с тобой, Маня!

            - С чего ж это так?! Ты что, Стёпа, захворал?!

            - Я мёртвый, Маня,  мёртвый!

            Маруся тронула ладонью щёку Степана, а она ледяная, как стенка кабины. И отшатнулась, вжалась в угол кабины, смотрит на мужа и понять ничего не может. А он продолжает:

            - Ты не пугайся. И не жди меня – погиб я, в земле германской тело моё, а душа всегда с тобой. Я твой воин-заступник на всю жизнь. Ты годок повдовей, а потом хоть замуж выходи, детей рожай. У тебя двойня будет: один светлый, на меня похожий, Иваном назови. А другой чернявый, цыганистый, Гришкой нареки. Только это всё не скоро будет. Потерпи. А за Юрку Голубева не выходи. Он в любви неверный, хоть и клясться будет. Пойдёшь за него, а он вскорости может тебя бросить. Ну, вот твой дом.

            - А ты куда ж, Стёпа?

            - А я на этом тракторе вечный пахарь Божий. Прощай, более встречаться не будем, не буду тебя терзать встречами. Я и так возле тебя всегда. Иди, не оборачивайся… Прощай, прощай! Живи спокойно!..

            - Стёпа! – Закричала Маруся вслед грохочущему трактору и проснулась.

            - Маша! – Окликнула её Евдокия. – Ты чего кричишь? Только заснула и уже в крик.

                                                                            13

Опять что ли Степан привиделся? Спи давай.

И сколько после этого ни молила  Маруся Господа, Степан в её снах не объявлялся. Она  в церковь сходила, к батюшке обратилась, А он ей сказал, что душа Степана о ней заботится, не хочет её снами тревожить. И добавил, как и Степан во сне: живи спокойно. И еще сказал: «На всё воля Божья».

Об этом сне и о беседе со священником Мария Бродова никому не рассказала, даже матери. А в душе почувствовала покой и умиротворение. И решила для себя, что на мирную жизнь дали ей благословение и Степан во сне, и церковь наяву. С тем и началась её дальнейшая жизнь.