Стоял теплый августовский полдень. Выйдя из душного самолета, и ощутив живительное дуновение легкого ветерка, я вздохнул полной грудью. Надо мной простиралось небо, очень чистое и яркое, только пара облачков висела у горизонта, а само небо имело какой-то особенный лазоревый цвет,  чистый и очень глубокий. Затем, почувствовав на лице непривычную свежесть, похожую на морскую, ощутил целую гамму запахов. Но все это не вызвало никакой заминки с моей стороны. Сзади шли люди и не стоило топтаться на месте, вызывая задержку. Но органы чувств как-то независимо от меня начали анализировать запахи и звуки, что не мешало спокойно идти  в сторону солидного здания аэровокзала, стоящего неподалеку. Удивительно, но в столь отдаленном месте, на Сахалине, стоял вполне современный аэропорт из стекла и бетона, хоть и небольшой по размерам.

Пока осматривался и набирался новых впечатлений на пути к аэровокзалу, появилось ощущение, что главным запахом, перекрывающим все остальные, был устойчивый, хоть и не очень сильный аромат рыбы. Нельзя сказать, что он был не­приятный, возможно, это шло от грузового самолета, возле которого суети­лись люди, производящие погрузку неподалеку, а может здесь вся местность просто пропитана им, такой постоянный фон, который местные, наверное, и не чувствуют вообще. На самом деле, вскоре и для меня этот запах стал  как-то неощутим.

После получения багажа, вышел из отстойника и поискал глазами встре­чающих. Я знал, что из штаба округа предупредили командира, о моем прибытии. В связи с тем, что место моей будущей службы расположено вдали от больших городов, мне еще долго нужно будет добираться до побережья Татарского пролива до городка Холмска. А затем и еще дальше вдоль побережья, где на берегу залива Невельского расположен поселок с краси­вым названием Яблочный. Вот только яблоки там не росли (как я узнал позднее) - слишком холодно.  Можно было бы воспользоваться общественным транспортом, так как на острове действовало вполне устойчивое автобусное сообщение. Но командир решил ускорить процесс прибытия нового подчиненного и выслал машину с гражданским водителем Андреем Продайвода. Были названы и его приметы: худой, светловолосый хохол. Как меня «успокоили» - не ошибешься. Хохол, он и в Африке хохол.

Вот этого встречающего и хотелось увидеть в небольшой группе людей, толпящихся у выхода. С облегчением заметил, что из всех прилетевших я единст­венный был в звании старшего лейтенанта и в форме. Поэтому решил отдать ини­циативу встречающему и молча ждал того, кто подойдет ко мне. Не дождался. Толпа потихоньку рассосалась, пришлось выйти на улицу. На привокзальной площади суетились люди, сновали машины и только вдалеке, почти у выезда с площади, стоял бортовой, без тента, армейский Камаз-вездеход или «лаптежник» как окрестили его в армейской среде.

Не сложно было догадаться, что эта машина кого-то ждет. «Надеюсь – меня», - вздохнув, подумал я и подхватил свой тяжелый чемодан, направляясь в сторону вездехода. В кабине сидел парень, приметы которого точно соврали с описанными мне по телефону.

- Андрей? - спросил я его.

- В Яблочный? - кивнув то ли спросил, то ли это  просто была констатация факта.

«Ну и жук», - подумал, запихивая чемодан в кабину. Вот уж действительно хохол во всем хохол. Не то что лишних телодвижений не сделает, он и память свою напрягать лишний раз не станет. К чему заморачиваться с запоминанием каких-то примет. Он трезво рассудил, что мне  нужнее, поэтому догадаюсь подойти, хотя бы для того, чтобы спросить. И даже разговор наш получился предельно лаконичный, как у шпионов при обмене паролями. Но что делать? Надо работать и жить с теми, кто есть. Дорога предстояла дальняя, больше двух часов. Что ж, пообщаемся, познакомимся, посмотрим, что за фрукт и как с ним работать.

Конечно в армии, при смене должности иногда бывает возможность вы­брать место дальнейшего прохождения службы. Или начальник, выдвигаясь на повышение, перетаскивает за собой того, с кем привык работать, тоже на повы­шение. Тогда на новом месте проще «вживаться в коллектив» и определяться с приоритетами. Но и в этом случае никогда не знаешь, что за люди работают там, на новом месте. Какой «приколист» поджидает тебя и какие «сюрпризы» можно ожидать от него. Тем более все это гораздо сложнее, когда едешь просто по заме­не в совсем незнакомое место со своей спецификой, где тебя никто не знает.

А за окном проплывали улицы города, дома. Что интересно, людей на улицах было немного, машин мало. Сразу видно, что это рабочая провинция. Все делом заняты и праздно шататься по улицам, как в столицах, некогда. А может, просто город, не слишком большой.

Дома носили печать захолустья. Это были трех- и пятиэтажные дома, сделанные из серых, цвета печной золы шлакоблоков. Оштукатуренные, для придания зданиям более-менее благопристойного вида, но потерявшие значительную часть этого самого вида из-за многочисленных дефектов и трещин.

Наружный слой цемента, видимо, плохо держался на столь экзотическом строительном материале, хотя это могло быть результатом воздействия частых тайфунов и шквальных ветров. Похоже, что погода здесь никого не балует.

Очень часто попадались и одноэтажные частные дома за серыми покосившимися заборами. Кроме того, в местной архитектуре часто попадались заливные монолитные дома, это когда цемент мешают со шлаком. Встречались даже засыпные деревянные дома: шлак, не мудрствуя лукаво, просто засыпается между двумя слоями досок, то есть используется в качестве утеплителя.

Да, здесь я впервые столкнулся с таким универсальным строительным материалом. Причем основным. Похоже, что на острове скопилось слишком много шлака и вот, какая-то светлая голова предложила столь оригинальный способ «утилизации». Встречались и простые деревянные дома из бревен, но редко. Видимо природу и лес здесь берегут.