- Мы можем встретиться у Тани, у меня есть полтора часа.

 -Таня, это твоя подруга, с которой ты была, когда мы познакомились?

-Ты очень наблюдателен.

Вадим даже в телефонную трубку услышал, как она усмехнулась.

-Хорошо, но не будет ли она мешать?

-Она моя подруга, к тому же я сегодня не в настроении.

-Не в настроении?

-Ну не в состоянии, какая разница! Запоминай. Высотка у метро «Красные ворота», второй подъезд со стороны Каланчевской улицы.

Проходя по Каланчевской, Вадим для себя отметил, что стал постоянно попадать в  эти огромные дома, с гигантскими подъездами, лязгающими дверями лифтов, с лестницами шириной с малую  реку, с дубовыми перилами, отполированными тысячами ладоней.

Кто могли быть родители Тани? Она жила в одном из корпусов гостиницы «Ленинградская», на четвертом этаже.

Татьяна и Аня встретили Вадима в коридоре, конца которому Вадим сразу не увидел. В квартире, состоящей из нескольких  комнат, царил полумрак, тяжелые бардовые портьеры – портьеры, а не шторы, к которым так привык Вадим, - были опущены. Посередине комнате с потолками, уходившими куда-то вверх, стоял черный отполированный рояль, в одном  углу -  круглый столик, вокруг которого было поставлено три мягких кресла. Где-то в другом углу за стеклом поблескивала хрустальная посуда. Девушки ушли на кухню и вернулись оттуда, неся нарезанный на тарелочках белый хлеб.

-Свежая выпечка, - с гордостью сказала Татьяна.

На Татьяне были мягкие вельветовые брюки, синяя в  пестрых цветах блузка. Она вполне чувствовала себя хозяйкой, поставила на маленький стол хрустальные бокалы, достав их из серванта,  принесла испанские маслины, ветчину, тонко нарезанный лимон и снова удалилась  на кухню.

Аня была в своем белом свитере, перепоясанном кожаным поясом, и в темных брюках.

Вадим обнял  ее  и стал жадно целовать, она не сопротивлялась, но и никакого ответного огня он в ней не ощутил, провел рукой по двум светлым бугоркам  под свитером, она мягко отстранила руку.

Вошла Татьяна, неся серебряное ведерко с бутылкой шампанского.

-Мужчина открывает, - провозгласила Татьяна. Вадим не опозорился, но разговор не клеился, девушки пару раз встали и ушли из комнаты о чем-то шушукаться. Вадима это, как всегда, раздражало.

Вадим налил по второй и они выпили тост за прекрасный пол, при этом Вадим должен был пить стоя. Первый тост был за встречу.

- Так он тебе еще не звонил? - спросила Аня, подхватывая тонкой позолоченной вилкой желтый кружок лимона.

-Нет еще, но обещал на неделе.

-Вы это о чем? – сделал беспечный вид, спросил Вадим.

-Так, о своем, о девичьем, – ответила Аня, прожевывая лимон.

-Олег обещал позвонить, когда вернется из командировки, - объяснила Татьяна.

-Олег – этот тот парень, который был у Вольдемара? – спросил Вадим, отправляя в рот иссиня-черную маслину терпко-кислого вкуса.

-Я же сказала. что ты очень проницателен, - Аня наклонила голову, словно проверяла, какое впечатление эта ничего не значащая фраза произвела на Вадима, затем она обернулась к Татьяне. Вольдемар, - пояснила Аня, - это у них Володя.

-У кого, у них? – спросил Вадим, прожевывая маслину.

-У вас, у филологов.

- А у вас?

-У нас он просто Володя.

-Кстати, - засмеялась Татьяна, - я забыла, о чем мы говорили.

-Я спросил тот ли это Олег, который был у «Володи».

-Тот самый, - снова засмеялась Татьяна. Тут раздался очень длинный телефонный звонок.

-Межгород. Это он! – Татьяна встала и отправилась в коридор. Вадим снова притянул к себе Аню, но на этот раз она сразу отстранилась: - Не надо. Мне пора.

-Но ты же говорила полтора часа.

-Мне пора, - сказала Аня.

Вошла Татьяна: - Он еще там, приедет через неделю. 

 В колледже вяло обсуждалась новость: Ленка все-таки вышла замуж, она ходила по коридорам с удивленным лицом, словно не знала сама, правильно ли поступила. Периодически Лена начинала довольно подробно рассказывать о своей семейной жизни. Аудиторию обычно составляли Андрей и Вадим.

Все пришли к выводу, что следующим создателем семейного очага будет Вольдемар. Он уже кому-то говорил, что весной женится. Некоторых это известие поразило, так не похож был поклонник Сартра и Кьеркегора на отца семейства.

Сессия заставила забыть обо всем, кроме экзаменов. Аня сдавала свои экзамены, у нее что-то там не клеилось. Вадим чувствовал себя виноватым в ее неудачах, голос ее по телефону был совсем отчужденным. Встретиться с ней за это время не удалось ни разу, у нее все время были какие-то причины не приезжать. Неделю она вообще не звонила.  Сессия достигла своей кульминации где-то в первых числах января. Появились жертвы. Несмотря на мороз, некоторые  приходили на экзамены не только с коробкой шоколадных конфет, но даже с букетами цветов. Не помогало. На одном экзамене срезалось пятнадцать человек, и паника охватила курс. Перед зарубежкой Вадим читал подряд восемь часов и прочитал более четырехсот страниц за один день. Ощущая себя вазой, наполненной редким и драгоценным напитком, шел он на экзамен, боясь расплескать прочитанное, но ничего не расплескал и проскочил сложный барьер.

Сессия завершалась, поле было усеяно несдавшими. В их числе уже были и Лена, и Андрей. Несмотря на это, в Лаврушенском все-таки было отмечено окончание сессии и начало каникул. Вернувшись домой от Андрея, Вадим в телефонном разговоре добился того, что Аня обещала завтра приехать. Завтра было двадцать пятое – Татьянин день и начало каникул.

  С вечера на столе стояла бутылка Киндзмараули, купленная в Столешниковом,  коробка «Пражских» -  любимых пирожных Ани, за которыми пришлось ехать на Арбат. Вадим спал плохо, снились какие-то коридоры, бег по ним, непрочитанные тома, внезапные звонки. Когда он проснулся, часы показывали без четверти восемь утра, Аня приходила обычно к девяти.

 Он ждал ее уже больше часа, подходил к окну, отходил, волнение нарастало. Начался второй час ожидания. Вадим снова смотрел в окно на бело-серый двор, по которому к его подъезду вилась узенькая дорожка, изредка кто-то по ней проходил, но аниной шубки и смешной белой шапочки-черепахи, из-под которой  выбивалась рыжая прядь, - так она одевалась с начала зимы - все не было.  Вдруг за его спиной  тишину квартиры буквально разорвал  звонок. Он  бросился к телефону, схватил трубку, сердце заколотилось.

-Аня! Ты?

-Вадим, это Лена, Анина подруга, Аня просила тебе сказать, что она уехала в Ригу.

-В Ригу? - что-то под ним упало, и пол стал быстро-быстро убегать вниз, - когда?

-Сегодня утром, и еще, - она замолчала.

-Что еще?!

- Она просила тебе передать, чтобы ты ее больше не искал.

Через неделю приехал Кантор, в вязаной лыжной шапочке, с большим потертым рыжим портфелем в руках. Он был, как всегда необыкновенно говорлив, говорил, что с кладами пока ничего не получилось, что познакомился с новыми приятелями – они летом собираются в Крым лазать по горам, потом извлек из портфеля тяжелый сверток, развернул и достал оттуда старую книгу с пожелтевшей плотной картонной обложкой, на которой было написано «Домовая книга для частных домовладений» с 1892 по 1918 годъ.

-Она самая, Домовая, с Крапивенского, которую обещал. Старушка дала, Дарья Ивановна, я тебе про нее рассказывал, шустрая такая бабушка, до революции в боннах у местных господ служила. Про хозяина дома, купца, рассказывала, да я не особенно слушал, все они такие пенсионеры большие говоруны.  

 Вадим взял в руку большую книгу, по размерам напоминавшую общую тетрадь на 74 страницы, развернул. Страница была разлинована, в столбцах с заглавиями «Имя, Фамилия, Отчество, звание, откуда прибыл»  были написаны имена, дореволюционные звания, города, деревни. Звания были сокращенными: ман.-сов, канд.-правъ. дкт.-мед.

Первым  в  списке шел - хозяинъ дома – купецъ II  гильдии Рябухинъ Карпъ Федорович.