Вадиму три-четыре года, он - часть вот этого мира,  каких-то больших фигур: это мать и отец, вон той длинной дороги – позже выяснится:  это всего лишь проулок за домом, который ведет к ближнему магазину. Залитый асфальтом двор, каменные громады, как океанские корабли в ярких книжках -  пять этажей, каждый этаж смотрит большими прямоугольными окнами, кажется, когда ты во дворе – все эти окна смотрят именно на тебя. А где-то там, далеко, за каменными домами – дома не такие большие -   деревянные, и слово «деревянный» какое-то не такое, немного смешное, но притягивает.

 Дома там серые, длинные, с какими-то треугольными завершениями. Эти дома горят часто, последний пожар был прямо за   пятиэтажным домом: летели оранжевые и красные искры, – все сбежались: взрослые, дети, - стояли, шумели, кто-то бегал, что-то кричал, а пожар с треском разгорался. Наконец, с оглушительным грохотом рухнула крыша.   Рухнула и обрушилась, выкинув в небо целые жаркие стаи каких-то маленьких горящих птиц - это искры. Они так и заметались, полетели, стали гаснуть, а пожар еще долго догорал, трещал, дымился, и вскоре все разошлись.

Деревня, - в этом слове  что-то древнее, словно от птеродактиля, А вскоре деревня улетела, как и птеродактили, в прошлое. Вадим еще видел, как она исчезала – сады  стали частью вишневых деревьев за их домом, мальчишки  любили собирать эту вишню,   словно они были  деревенскими пацанами.

 А  вот лес, он так далеко от дома, туда надо долго идти по улице, потом переулками, мимо каменных лабиринтов гаражей. А   там, в лесу что-то большое, высокое, часто желтое с красным – это осень. Длинные аллеи ведут к большой цветочной клумбе – красиво и загадочно, это часть русского имения. Имения давно нет, сохранился дом, часть парка, каменный горбатый мостик, две удивительных фигуры почти черных мужчин без одежды, - это всадники – они пытаются удержать коней. Всадники просто громадные, чугунные лица с пустыми глазницами завораживают и пугают.

По пруду плывут лодки, ивы прямо над лодкой,  они с отцом проплывают под нависшими ветвями – детство, парк, лес, усадьба. Век только недавно перевалил за середину.

Они куда-то едут, огромный зал с белыми колоннами, синие треугольные картинки, а  в них сахарно-белые фигуры – военные, пушки, самолеты – это метро. Потом Вадим с бабушкой выходит из-под огромной каменной арки и  идет по длинной горбатой улице, впереди что-то  сине-белое, красивое, высокое, с причудливыми формами. Их пятиэтажный дом совсем не таков.  Маленький Вадим, наверное, прилепливается душой к этому сине-белому, прилепливается, как выяснится потом, на всю жизнь. Потом он узнает, что это загадочное сине-белое называется  «колокольня», вот она, прямо за мостом через извилистую реку. Сине-белое - часть сложного, загадочного, которое помещается  в слово – «церковь» -  слово привлекает, волнует, тревожит.

 А вот они идут по деревенской дороге, справа и слева стоят такие же серые, бревенчатые, с треугольными крышами дома, какие горели за их пятиэтажкой. И вдруг - синий купол в золотых звездах, второе потрясение,  а впереди и внизу открывается  берег, за ним  изгибом по-настоящему большая река, а на самом высоком месте, почти над обрывом  -  что-то белое, необыкновенно красивое, шатер, как в сказке Пушкина, сказке и самой по себе пугающей и загадочной.

 Они  отплывают на пароходе, Вадиму уже около шести, пароход  белый, высокий. Где-то через день вдруг появляются огромные стены из железа, они медленно раскрываются – что-то из мира Греции, скалы, Симплегады, герои с  такими интересными именами: Ясон, Тезей, Ахилл.

«Смотри, -  говорят ему, - сейчас увидишь Волгу».

 И вот каменная женщина идет прямо по воде, говорят,  это сама Волга  - очень широкая река, он шире не видел, и опять церковь, и снова синий с золотыми звездами купол. Страшная история про зарезанного мальчика: «покажи, какой у тебя крест на шее? Он и показал. А убийца нож ему прямо в горло». А вот и Храм-на-крови.

   Летом – деревня, сад. Сад это что-то белое, дед выбирает белый налив, так и слилось: сад, белый налив, круглые спелые яблоки, сладкие, с кислинкой.

Новое слово – Васнецов, оно схоже со словом изразцы, резец, и картины такие же: Илья, Добрыня, Алеша; деревянная лестница, а наверху, как в сказке – щит, кольчуга и меч Руслана.

Другое имя  Билибин - слово сказочное,  звучит, как музыкальный инструмент, словно в било какое-то бьют: бил-би,  ли-би.

  В детской энциклопедии - удивительные картинки: история книг: от узелкового письма индейцев до книжечек, которые могут поместиться на ладони. Тут и древнекитайская книга на дощечках, и глиняные книги из Вавилона, и  свитки – некоторые намного метров, и красиво раскрашенные заглавные буквы из средневековой рукописи, и прикованная к стене на бронзовой цепи, чтобы не украли, тяжелая, написанная похожим на вытянутые вверх копья готическим шрифтом инкунабула, из монастыря где-то в  нижней Саксонии.

 Вдвоем с приятелем – Аликом Кантором,  он решил разыграть одноклассника.

Тот очкарик, худенький, маленький, вечно читает книжки по занимательной физике или фантастику, на переменах не носится, не играет, как другие мальчишки в чехарду или паровозики, не гоняет шарик по подоконнику, не рубится в трясучку по одной – две копейки.

Вадим взял у отца большой лист бумаги, положили его по вертикали, тушью – черной основной текст, красной - заглавные буквы новых абзацев, написали они с Аликом текст, что-то вроде на указание, где зарыт клад. «Иди на север пятнадцать шагов, поверни направо, затем два шага, увидишь вишневое дерево, рой с южной стороны». Буквы списали все из той же энциклопедии, используя яти, твердый знак на концах  существительных, старинное написание буквы «я», похожей в таком исполнении на фантастических завоевателей из книги Герберта Уэллса.

 Затем они зажгли длинную толстую витую свечу, которая стояла у родителей  в спальне, долго водили лист над ней, пока он не пожелтел и не превратился в  подобие пергамента, в нескольких местах лист специально прожгли. После этого присыпали уже пожелтевший лист землей с цветочного горшка, потерли, загрязнили и свернули в трубку. Завязали куском пеньковой веревки, а узел залили воском все от той же свечи. А пока воск еще был горячим, Вадим вдавил в него значок с гербом города Рязани, привезенным из поездки по Оке прошлым летом. На мягком воске отпечатался  старинный князь в плаще, в княжеской шапке и с мечом в поднятой руке. Завершив приготовление рукописи, они пошли за дом, туда, где росли вишневые деревья, и зарыли рукопись в землю, окончательно придав ему вид старинного музейного экспоната.

 Позвонили однокласснику и елейным голосом сообщили великую весть – знаем, где спрятана  рукопись, а в ней какие-то указания на клад. Очкарик прибежал меньше чем через десять минут, возбужденный, задыхающийся. Они повели его за дом, намекнули, где рыть. Через пятнадцать минут не верящий своему счастью очкарик дрожащими руками разворачивал рукопись, а Вадим и Алик с удивлением на лицах пытались ее прочитать, но у них, конечно, ничего не получалось. А у очкарика вышло, и он торжественным голосом сообщил, что в рукописи действительно находится указание на клад. Теперь уже втроем пошли опять за дом, прихватив небольшую лопатку. Тут известная своей нелюбовью к мальчишкам тетка с первого этажа стала  орать, к ней присоединилась другая. Пришлось бежать и час сидеть в  квартире Вадима, строя догадки, что же будет в том кладе, на который указывает рукопись. Перечислялись золото, серебро, изумруды и драгоценные камни. На этом их познания  в области кладов заканчивались.

  Тихо, осторожно, чтобы не увидела соседка с первого, прижимаясь к фундаменту дома, прокрались  на место, указанное в рукописи, и тут Вадим и Алик заявили, что им надо куда-то срочно уходить. А приятель остался один. Они спрятались за кустами  крыжовниками и стали следить.

 Игорек  все выполнил правильно – и шаги отсчитал, и юг нашел – и стал копать. Копал он долго, так как делать этого не умел. А они вдруг увидели, что он действительно что-то нашел, встал на колени, стал с какого-то предмета очищать  землю. Вадим с Аликом вытянули шеи и переглянулись. И в эту минуту над Игорьком выросла соседка с первого этажа и  как двинет Игорьку по спине. Они успели только увидеть, как соседка яростно лупила его какой-то тряпкой, а он припрыжку бежал от нее по кустам. Алик и Вадим бросились врассыпную.

 Часа через два Игорек, позвонил и сообщил, что нашел там только безголового солдатика и что клад, вероятно, кто-то другой уже забрал.