Кусов что-то мял в руке, счищая землю.

- Игорек, что нашел?

- Золото - брильянты, - засмеялась Пустынцева.

- Это  что, правда? – спросил, улыбаясь, Ковалев,  опираясь  всем грузным телом на воткнутый в землю штык лопаты.

 - Правда, – захохотал Алферьев.

Студенты засмеялись: любая возможность отвлечься от тяжелой, однотонной  работы приветствовалась. Копать землю само по себе занятие нелегкое, а в городе плохо наточенная штыковая лопата все время упирается в кирпичную крошку, в какие-то куски железа, в битый камень.

Кусов продолжал что-то тереть в руке, нагнулся, взял в руки кусочек кирпича и стал им чистить маленький круглый камешек.

- Ребята, да он и вправду что-то нашел, - заметил, перестав смеяться, Ковалев.

Пустынцева положила носилки, с которыми стояла в паре с Верой Баулиной, и подошла к Игорю

 -Игорек, покажи.

Другие студенты перестали расширять траншею под кабель  и стали с интересом наблюдать, что там происходит.

Не веря своим глазам, Кусов, тер осторожно кусочком кирпича маленький темный кругляшок, и он на глазах Игорька превращался в светлую монету, неправильной формы, с непонятными знаками, - с гербом и крестом  на одной из сторон.

-Серебяная! – ахнула Пустынцева. – Не наша!

-Иностранная, -  не своим голосом ответил Игорек.

-Ребята, сюда! Игорек монету нашел! - крикнула Пустынцева студентам, - не нашу, кажется, французскую. Эй, кто французский знает?

Подбежали другие, посыпались предложения, кто-то сказал, что это не французская, другой заметил, что  и не немецкая.

-А какая? - спрашивал, странно улыбаясь, Игорек, - может быть, английская?

-Нет, - Алферьев отрицательно покачал головой, -  на английской королева должна быть изображена, в «Науке и жизни» видел фотографию.

-А нет ли тут еще? – вдруг спросил сам себя Алферьев и, отодвинув тощего Игорька в сторону, стал копать на том месте, где Игорь нашел странную монету.

Есть! – раздался его не совсем уверенный в простоте чуда голос.

-И у  меня, - отозвалась Спицына, тоже нагнувшаяся над канавой, которую расширяли студенты.

-Ребята, я, кажется, тоже нашел, - произнес Ковалев.

После этого все бросились в траншею, каждую минуту из земли появлялись все новые и новые монеты неправильной формы с таинственными знаками.

 В отделе нумизматики  знаменитого здания терракотового цвета с готическими окнами раздался звонок.

Завотделом Алла Михайловна Вербова взяла трубку.

-Что? Кто говорит? Какой Николай Иванович? Причем здесь строительный трест? Что нашли? Монеты? Где, кто нашел? Прораб Валиков? Не сам? А кто? Какие студенты? МЭИ? А они ничего не перепутали? Что изображено? Кресты и непонятные гербы?!  Хорошо. Скоро будем. Не подпускайте к находке никого, организуйте охрану своими силами. – Алла Михайловна повесила трубку и растерянно взглянула на присутствующих. - Андрей Осипович, студенты МЭИ в пойме Москвы-реки, кажется, нашли монеты, идентичные двухгодичной находке в Ипатьевском.

Никандров поднял голову и посмотрел из-под очков.

-Сколько штук в находке?

-Прораб сказал - целая куча, я думаю, не менее полусотни, если это так, важнейшая находка.

- Хорошо, возьмите Знаменского, он мужчина толковый, к тому же довольно молодой, берите такси, не медлите, вы понимает, что может произойти, если это действительно испанские монеты?

На лице Аллы Михайловны отразился испуг.

-Понимаю.

-Живо, вот вам три рубля, не надо, не надо, все потом. - Никандров взял трубку телефона, стал накручивать диск. Прикрыв ладонью рот, произнес.

-Хорошо, что нам позвонили, могли бы и перехватить. Все, голубушка, собрались, поезжайте. Удачи.

 - Алло! Это Архивный?  Кто у телефона? Секретарь? Завкафедрой нумизматики Петина дайте, Василия Макаровича. Да, жду. Срочно, Никандров из Исторического, передайте. Алло!  Вася, давай срочно своих хлопцев на «Коломенскую», сейчас из Стройтреста звонили. Важная находка. Медлить нельзя, там открытые работы.

Дорога туда и обратно заняла около часа с небольшим. В это время все в отделе нумизматики напряженно ждали. Когда дверь открылась и Алла Михайловна вместе с крупным  бородатым мужчиной, несшим рюкзак в руке, вошли в светлое помещение отдела, напряжение достигло высшей точки.

-Ну? - только и произнес Никандров.

-Уже обнаружено свыше тридцати, а именно тридцать девять монет и один осколок медного сосуда, вероятно, в нем они и хранились, но там работы еще непочатый край. Мальчики из Архивного уже копают, просеивают каждую песчинку.

Все вскочили и бросились к вошедшим.

Знаменский положил на стол рюкзак и стал развязывать. Взгляды устремились на его руки. Из рюкзака Знаменский извлек  небольшую хозяйственную сумку, когда он взял ее в руки, все поняли что в ней нечто тяжелое. Сумка звякнула. На стол постелили мягкую ткань  темного цвета, чтобы было лучше видно, серебро ли найдено. Из сумки стали тяжело, со стуком выпадать и покрывать зеленое сукно темные неправильной формы кругляши, некоторые посверкивали подлинно серебряным блеском, некоторые были темны,  все монеты были довольно грубо отчеканены, и это наполняло сердца специалистов подлинной радостью – они, те самые, пиастры XVII века, отчеканенные в Испанской Америке.

 А на месте находки вовсю  кипела работа. До сумерек удалось выкопать еще 196 монет и второй помятый обломок медного сосуда. На следующее утро раскопки возобновились.

Из отчета: «Плотно спрессованный грунт, который на три четверти состоял из дробленого кирпича, ни лопате, ни лому почти не поддавался. Работа продолжалась несколько дней. В результате из земли было вырыто 1209 монет».

 Игорек стоял и наблюдал за быстрыми и умелыми действиями археологов и специалистов. Мелькали лопаточки, щеточки; любовно перебирая находки, археологи счищали верхний слой земли, осторожно протирали находки замшевыми тряпочками, бережно укладывали в холщевые мешочки. Игорьку объяснили, что кирпичом протирать ни в коем случае нельзя – можно повредить такую ценную верхнюю часть объекта, а по этой верхней части они могут восстановить многое из истории объекта.

 Игорек тогда первый раз почувствовал некоторую грусть, когда найденная им монета попала в общий котел, а затем была увезена на экспертизу. Ему было жалко расставаться с находкой.

Знаменскому приглянулся нескладный студент, который ходил за ним и внимательно слушал.

 В перерыве меду раскопками  Евгений Николаевич рассказал, что один граф - в  начале XVI века это было  - решил сам чеканить  монеты – это было признаком власти и достоинства, монету он стал чеканить в Богемии, сегодня это Чехословакия, а город, где он стал ее чеканить, назывался Иахимсталь, то есть город святого Иакима. Монеты он стал  чеканить из чистого серебра. Вот по названию города монета и  получила название йоахимсталер. Слово сложное, и в обиходе его сократили до талера, вот как Дебрянск, то есть город в дебрях, - пояснил Знаменский, - стал Брянском – тоже сократили.

Так что нашли вы, Игорь, так вас кажется, зовут? – Игорек кивнул. – Нашли вы, Игорь, настоящий талер. И это замечательная находка.

-Но как сюда, в эту траншею,  попал это клад? – спросил Игорек, уверенный уже, что Евгений Николаевич знает все  на свете.

-Пытались выяснить, но пока не удается. По наряду шофер  в тот день объезжал семь объектов, в разных частях города. Наверное, где-то, в бывшем Китай-городе или Белом городе.

-Белом?

Евгений Николаевич засмеялся. - Это не от тех «белых», Это территория внутри Бульварного кольца, так он назывался, Белый город, потому что стены были сделаны из белого камня.

 Стоял когда-то торговый двор где-нибудь недалеко от реки Неглинной, может быть, даже на высоком берегу, там, где улица Петровка проходит, да сгорел, наверное, в один из многих пожаров, а сосуд медный остался в земле, а прятали его, наверное, где-нибудь во дворе, под деревом. Но это я так, фантазирую. А историк должен опираться только на факты. В этом отношении археологи - самые точные историки. Только факты, и ничего больше. Все  остальное для писателей.

 Знаменский обещал рассказать, если все-таки удастся, путь монет в траншею, а пока пригласил Игорька  к себе на работу, в Музей, и в помещении, в котором на широких деревянных столах  лежали диковинного вида вещи:  кусочки гончарных изделий, клинки без рукоятей, деревянные и каменные кресты необычной формы, медная и бронзовая посуда – рассказывал завороженному увиденным Игорьку про найденные недавно в земле в разных местах объекты.

- Представляешь, - говорил Игорек своему приятелю, бывшему однокласснику Вадиму Бурову, в тот же день, когда побывал на работе у Знаменского, - он, как Шерлок Холмс, может про все рассказать, не видя, это просто какое-то чудо.

 В ближайший выходной Игорек решил пойти в «Белый город», уж очень ему название понравилось, и поискать место, где мог быть зарыть тот самый клад.

-Что, вспомнил детство? – смеясь, спросил его Буров.

-Я серьезно. Пойдешь со мной?

Вадим, студент филологического, видевший себя в будущем непременно писателем, повсюду искал сюжеты для своей еще ненаписанной прозы. Поэтому поход в «Белый город» показался ему заманчивым. Вадим только два дня назад за одну ночь проглотил «Алмазный мой венец», добытый тетей у знакомых через Театральную библиотеку, где она когда-то работала и его устроила еще в школьные годы на подработку. Он уже бредил Ключиком, Королевичем, Водопьяным переулком  и другими яркими моментами экспериментальной прозы Катаева.