Мы сокращали время, расстоянье,
Моря переплывали по желанью,
Воображенье наше беспрестанно
Нас в разные переносило страны.

Шекспир, «Перикл»

К ним вернулся капитан Эрих Ландерс, жаждавший услышать новые распоряжения. Они оказались немудреными: стоять на месте и ждать.

-А сами-то вы где будете? – поинтересовался наемник.

-А я, увы, останусь тут с вами, - с непритворным сожалением процедил брат Лукас. - Мне поручили присмотреть за вашими молодцами.

-Это еще зачем? – набычился капитан.

-Ну, мало ли… А вдруг ваши ребята под шумок пожелают стащить чего-нибудь из добычи? Пока армия бьется с врагом, должный присмотр ведь отсутствует. Кого-то может и настигнуть такой преступный соблазн…

Ландерс принял вид оскорбленной невинности, демонстрируя, что одна лишь только тень подозрения его ребят в грабительских склонностях наносит ему величайшие страдания. Но рыцарь, не обращая больше на него никакого внимания, поехал к обозу – ему хотелось поближе взглянуть на охранявших его наемников. Заодно, он желал проследить, как обозники сгоняют свои повозки, чтобы образовать подобие лагеря – более выгодное построение для длительной стоянки, нежели прежняя «змея». И когда рыцарь приблизился к телегам, то почти сразу же углядел знакомое лицо. Как ни старался брат Лукас в этой критической ситуации сохранять спокойствие, но узнав этого кнехта, едва не отшатнулся. На него взирала, гнусно ухмыляясь и подмигивая, отвратительная рожа Генриха Розенберга.                                                                                      

Внезапно оказавшись рядом с этим негодяем, который, если верить Дитриху, поклялся свести с ним, рыцарем, счеты, фон Хаммерштедт ощутил одновременно и страх, и гнев. Второе чувство, впрочем, оказалось куда сильнее - и его рука напряглась, потянувшись к мечу. Впрочем, Лукас – который раз за этот день! - удержал себя в узде самоповиновения.                                                                                                                                                                    

–Рад снова видеть вас, - нагло пробасил Розенберг. - Прошлый раз, правда, мы расстались не больно хорошо… Но уж я постараюсь приложить все силы, чтобы теперь-то вы остались мною довольны!                                                                                                                                 

Брату Лукасу снова пришлось сдерживаться – на этот раз для того, чтобы не начать несолидно озираться по сторонам. Вряд ли сообщники Розенберга осмелятся напасть на него прямо теперь. Нет, они же запланировали провернуть свое злодейство в суматохе, в горячке боя… Рыцарь смерил лыбившегося Розенберга ледяным взором и отвернулся, не удостоив наглеца словом. «Какой смысл мне опасаться этого хама, если совсем скоро мы оба послужим трапезой волкам и воронам? – мелькнула мысль-молния. - Однако, как же это не хочется пропадать здесь! Всеблагой Господь, Матерь Божия, пресвятые угодники – спасите, выведите!»                                                          

Фон Хаммерштедт спешился, прошелся вдоль обоза. Возницы, не дожидаясь дозволения, почти все послезали с телег. Они собирались группами по три-четыре человека, оживленно и с беспокойством обсуждая неожиданный приказ. На брата Лукаса взирали с любопытством, но никто не дерзнул обратиться к нему с вопросом. Охранники также сгруппировались отдельными кучками, поглядывая в сторону холмов и леса, раскинувшегося в полумиле слева – словно предчувствуя, что оттуда может нагрянуть беда.                                                                                                        

Тут к рыцарю, угодливо согнувшись, приковылял лысоватый низкорослый человечек в длинном грязном кафтане. В руках он мял высокую меховую шапку. Красноречиво молчал, не решаясь заговорить первым.

-Кто таков? – сухо справился брат Лукас.

-А это один из того перебежнического сброда, о котором я вам говорил, - вполголоса пояснил вернувшийся Ландерс. – Сей прохвост у них за главного. Он неплохо болтает по-нашему, а звать его Векша. Имя, понятно, вымышленное – ну так и неудивительно, что такая дрянь не желает, чтобы людям было известно, как его кличут по-настоящему. Я бы вам посоветовал не тратить на него время.

Однако, Лукас почему-то заинтересовался, поинтересовался по-русски:

-Чего же ты желаешь от меня?

Векша казался удивлен тем, что такой важный рыцарь, раздающий всем распоряжения, умеет изъясняться на его родном языке. Однако, заговорил он в ответ по-германски – видимо, намереваясь показать, что тоже не лыком шит.

-У меня к вам нижайшая просьба, господин…. Я… - он боязливо вжал голову в плечи, не решаясь продолжать.

-Ты говори, не опасайся, - ободрил его брат Лукас.

-Извольте сказать этим благородным воинам, чтобы они… - прошамкал человечек, коснувшись пальцами свежего кровоподтека у уголка рта. - Нет, я, конечно, не жалуюсь, но… Обращаются они с нами хуже, чем с помойными псами. Бьют на каждом шагу, даже если за нами нет никакой провинности. Зубы вышибают… А ведь мы ваши верные слуги и готовы сделать все, чтобы угодить вам, господам нашим. Обратно ведь дороги нам нет – если поймают, так тут же и казнят.

Рыцарь не испытывал никакого сочувствия к бедам перебежчиков, но пообещал:

-Хорошо, я распоряжусь, чтобы вас не били без провинности. Кстати, а почему ты решил перейти к нам?

Векша стыдливо улыбнулся.

-Знаете, ваша милость, судьба постоянно громоздит на пути несчастного человека валуны, о которые его жизнь может расшибиться вдребезги. Раньше я служил толмачом у одного богатого купца в Новогороде. Но злые люди облыжно обвинили меня в том, что я обворовал хозяина. Пришлось спасаться, бежать в леса. Там я пристал к общине таких же как я несчастливцев… Выживали с трудом, промышляли, чем могли. Когда узнали, что на нас идет походом великий ливонский воевода, решили предложить ему свою службу, помочь, чем сумеем. Нас таких не так уж мало набралось. Полна земля русская кривдой и несправедливостью… Почему и решили мы уйти к добрым и великодушным немцам, о справедливости и благородстве которых немало наслышаны, - перебежчик низко поклонился, глядя на брата Лукаса с большим подобострастием и, верно, ожидая от него если уж не подачки, так хоть похвалы.

Но рыцарь наш брезгливо подобрал губы и, не удостоив Векшу ответом, пошел дальше. Кинул взгляд на заходящее солнце, потом оглянулся на Дитриха, покорно тащившегося сзади. Ему, наверное, не следовало снова будить ужас в едва только успокоившемся оруженосце. Однако, он не удержался:                                                                                                                                              

-Как думаешь, сколько времени у нас еще остается?                                                                                              

Брат Лукас сразу пожалел об этих словах. Но Дитрих, против ожидания, отвечал спокойно и неторопливо, словно и не было у него только что вспышки панического сумасшествия.                                                                                              

–Предполагаю, ваша милость, что не слишком много. Вероятно, наши начальники имеют точное представление о местонахождении неприятельской армии. Вряд ли они стали бы задерживать на месте обоз на длительное время…                                                                                                                                                  

Словно ответом на вопрос брата Лукаса, сзади раздался конский топот. Обернувшись, они увидели всадника в облачении брата-сарианта – тот направлялся прямо к ним. Сблизившись на расстояние вытянутой руки, новоприбывший молодцевато протянул рыцарю туго стянутый свиток.                              

– Послание от ландмейстера, - пояснил он. - Вам надлежит прочитать и исполнить все в точности, как там предписано.

Фон Хаммерштедт принял свиток и развернул его. Текст послания был набран изящным каллиграфическим почерком; личный писец фон Плеттенберга славился своим мастерством и даже в походных условиях умел подготовить письмо таким образом, словно бы оно диктовалось в тишине и спокойствии ландмейстерской резиденции в Вендене. Приказ брата Вольтера гласил: «По уточненным сведениям, вражеское нападение ожидается завтра утром. Ваша задача – оставаться при обозе и следить за тем, чтобы он не сдвинулся с места до появления неприятеля. Плеттенберг».

Рыцарь несколько раз перечитал это краткое послание, словно заучивая его наизусть. Потом зычно крикнул:

-Эй, Ландерс!

Капитан наемников вырос, словно из-под земли. Оказалось, он по-прежнему ошивался совсем рядом – за спиной у брата Лукаса.                                                                                                                                                                      

–Наши лазутчики предупреждают, что русские нападут завтра утром. Сегодня до темноты, да и ночью, ждать их уже не стоит. Велите своим людям готовиться ко сну. А завтра, как я и предупреждал, мы будем спокойно сидеть, пока наша армия не расправится с этими дикарями.                             

Ландерс тут же отправился исполнять распоряжение. Рыцарь посмотрел ему вслед, потом с досадой сплюнул себе под ноги. Обратился к брату-сарианту:

-Разведи небольшой костер, у которого мы смогли бы поужинать. Будем ночевать отдельно. И, похоже, поспать толком не удастся – придется все время следить одним глазом, чтобы этот негодяй Розенберг и его дружки чего-нибудь не выкинули…                                                                               

Оруженосец сделал все точно и скоро: вскоре оба уже неторопливо пережевывали простую снедь, которую Дитрих принес от обозников. Безмолствовали, глядя, как багровая краюха солнца тонет в туманной западной мгле. Оторвав зубами новую порцию жилистых волокон от куска вяленой говядины, брат Лукас поймал себя на том, что погрузился душою в некое тупое оцепенение. Ему уже столько пришлось мучиться страхом из-за завтрашнего дня, что больше не оставалось никаких сил на терзания. Он ждал, что брат-сариант обязательно снова заговорит об их незавидной участи – но, к удивлению Лукаса, оруженосца в этот момент, как оказалось, волновали совсем другие мысли.

-Давно хотел поинтересоваться у вашей милости… Не будет ли это чересчур дерзким с моей стороны…?

-Так и быть… интересуйся…- лениво сказал фон Хаммерштедт.

-Почему же вы в свое время бросили жизнь на родине, учебу и связали жизнь с Орденом?

Спросил – и тут же раскаялся в заданном вопросе. Но брат Лукас не стал гневаться. Правда, пускаться в рассказы о своем прошлом он тоже не пожелал.

-Ах, друг Дитрих… Увы, но у ворот каждого Эдема всегда отирается свой змей… Рано или поздно он начинает стучаться в эти ворота – и беда тому, кто искусится на его лживые посулы… Бога ради, не будем об этом!

Брат-сариант спешно переменил тему:

-Знаете, о чем я мечтаю, ваша милость?

Лукаса в этот момент меньше всего заботило, о чем мечтает Дитрих, но из вежливости он буркнул:

-Ну и о чем же?

-О далеких островах, о землях блаженных, где не знают ни горя, ни слез, ни, возможно, даже самой смерти. Когда я учился, то очень интересовался этими островами, собирал в библиотеках сведения по крупицам. Расспрашивал в рижских кабаках мореплавателей, бросавших якорь в нашем порту.

Фон Хаммерштедт со сдержанным любопытством посмотрел на брата-сарианта – лицо того светилось мечтательным возбуждением. Левый глаз почти полностью заплыл, зато правый смотрел зорко и проницательно. Подобного оборота разговора брат Лукас не ждал.

-И что же это за земли? Новооткрытые кастильцами западные Индии?

-О, совсем не обязательно, ваша милость. В свое время я зачитывался житием святого Брендана из Ирландии – примерно тысячу лет тому обратно он совершил захватывающее путешествие в Западный океан. Об этом путешествии рассказываются такие невероятные и неправдоподобные вещи! Право, если бы они исходили от какого-нибудь язычника, а не от столь доброго христианина, каким был досточтимый Брендан, то их подняли бы на смех, как лживые россказни.

Лукас прислушался к себе. Оцепенение отступило. Спать пока еще совершенно не хотелось, да и было опасно ввиду соседства с Розенбергом. Продолжать исходить страхом и душевным смятением из-за завтрашнего дня? Нет уж, надо бы попытаться как-то отвлечься…                                                                             

-Я тоже что-то слыхал об этом святом и его достославном путешествии – но лишь краем уха. Если ты об этом знаешь лучше, то можешь меня просветить.

-Представьте себе, ваша милость, - с увлечением начал свою повесть Дитрих, - как святой Брендан, гонимый благочестивым стремлением нести христианство заблудшим во тьме народам, набрал команду в шестьдесят человек и отплыл с нею от европейских берегов прямо на запад. Но сокровенной его целью был поиск Блаженного острова, о котором гласили рассказы благочестивых. Первоначально они плыли пятнадцать дней, а затем их настиг штиль, продолжавшийся целый месяц. Дрейфуя, мореплаватели оказались прибиты к острову, где обнаружили дворец со всякими яствами. Когда люди Брендана пополнили свои истощившиеся запасы, перед ними предстал сам дьявол, но не причинил никакого вреда. Затем они плыли семь месяцев и пристали к острову, на котором обитали гигантские овцы. Люди убили одну из них, но, прежде чем успели ее зажарить, остров погрузился в воду, превратившись в морское чудовище. Они продолжали плавание, и путешествие их вновь растянулось на целые месяцы. Много чудесного им довелось еще увидеть. Сначала Брендан и его спутники посетили остров птиц, которые в действительности были раскаявшимися падшими ангелами... Потом они приплыли на остров с монастырем, основанным каким-то святым Альбеном, позже видели место, где море превращается в болото, остров, где рыбы ядовиты  - но, к счастью, белая птица предупредила их об опасности. Заметили храбрые мореплаватели и еще одно чудовище, похожее на остров. Самое удивительное, что это чудище любезно позволило им высадиться, отметить праздник пятидесятницы и пробыть на нем семь недель. Наконец, они достигли такого места, где море спит, а холод нестерпим. Здесь их преследовал огнедышащий дракон, но в ответ на их молитвы появилось другое чудовище, которое побороло и убило дракона. Они увидели огромный сверкающий храм из хрусталя, выходящий из моря и возвышающийся над водой –

ecce spectaculum dignum, ad quod respiciat intentus operi suo dues! Посетили отважные мореходы и другие острова. Отличительной чертой одних были огонь и дым, других - нестерпимое зловоние. В одну ужасную минуту Брендан и его соплаватели узрели, как перед ними появился страшный демон, который потом погрузился в море! Затем был еще один остров, весь из огня и дыма, потом остров, окутанный облаками, затем вход в ад и остров, где в муках содержится сам Иуда Искариотский…

Дитрих остановился, чтобы перевести дух. Уже совсем стемнело, но полному наступлению тьмы мешали огни костров, разведенных обозниками и наемниками. Оруженосец поднял глаза и принялся любоваться звездным небом. Лукас, которого незаметно захватило повествование, поинтересовался:

-И как, отыскали они свой Блаженный остров?

-Нашли, ваша милость. Их поиски оказались всецело вознаграждены: они достигли земли, где святой человек с седой головой сказал им, как добраться до Блаженного острова. Путешественники приплыли на этот остров, где их встретил другой святой в одежде из одних только перьев. В самых восторженных выражениях он описал им целительный климат и плодородие этого клочка суши. В пещере святой Брендан нашел мертвого великана, которого вернул к жизни силой одной лишь своей святости. Великан назвал себя Макловиусом, крестился и сообщил, что его народу было известно христианское учение. Он попросил как милости возвратить ему вечный покой - что и оказалось исполнено. Потом Брендан и его спутники пустились в обратный путь. Благополучно вернувшись в Ирландию, они поведали соплеменникам о том, что им довелось увидеть и пережить за время путешествия. Потом эти рассказы попали в житие святого.

-Даа, действительно очень увлекательно и захватывающе, - признал брат Лукас. – Так, значит, на Блаженный остров святого Брендана мечтаешь ты попасть?                                                                                    

-Не только туда. Существуют и другие чудесные острова, о которых гласят рассказы мореходов. Например, остров Бразил, богатый растениями, из которых изготавливаются превосходнейшие краски. Или достославный остров Семи Городов, открытый семью епископами, которым когда-то с большим числом прихожан удалось бежать от сарацинов и переплыть океан. Добравшись до острова, они основали на нем семь городов, славящихся своим богатством. Есть еще таинственная Гренландия, являющаяся, как передают, самым дальним форпостом христианского мира, потом Норумбега…

-Твои рассказы звучат увлекательными сказками, - перебил не в меру увлекшегося Дитриха трезвомыслящий Лукас. - Хотя я точно знаю, что подобными баснями увлекались люди и позначимее тебя. Сто лет назад гохмейстер Ульрих фон Юнгинген отправил морскую экспедицию на север, на поиски таинственного Туле. Мореплаватели так и сгинули в бескрайних просторах… Так что же, получается, в Западном океане столь много блаженных островов?

-О, знаете ли, ваша милость, далеко не все из них можно назвать блаженными – наоборот, существуют дьявольские земли, принадлежащие врагу Господа нашего. Таковы острова Дель-Инферно, Сатанаксио, Сантана… Не приведи Боже попасть туда верному христианину! Явно сатанинскими кознями создан и остров Вак-Вак, отмеченный на карте арабского географа Идриси. На этом необыкновенном острове, населенном только женщинами, растут деревья, плоды которых по форме походят на женские головы и свисают с ветвей, прикрепленные за волосы. Эти головы непрерывно выкрикивают бессмысленное «вак-вак» и, если их сорвать с дерева, умирают. Еще знающие люди передают, что…

Однако, что еще передают знающие люди, навеки осталось скрытым об брата Лукаса – буквально в дюйме от кончика его носа просвистел нож, упавший прямо в костер. Рыцарь и оруженосец мгновенно вскочили.

Оба кидали лихорадочные взгляды по сторонам. Брат Лукас краем взора уловил движение справа, где неподалеку от их костра торчали густые кусты. Оттуда, почти неразличимая в темноте, метнулась тень, стремительно и бесшумно понесшаяся в сторону леса. Воины рванулись за ней, да было уже поздно. Злодей окончательно затерялся во тьме, и отыскать его теперь было не легче, чем иголку в стоге сена.