Все началось не 3, а 2 октября, на Смоленской площади. Приблизительно через часа полтора после начала оба проходивших там митинга – анпиловский и ФНСовский, каждый с числом участников не более 500 человек – стали выдыхаться. Ораторы сказали все, что могли, силенок у митингующих было маловато, вели они себя в основном спокойно, так же как и милиция. ФНСовцы успели даже принять резолюцию, то есть их митинг официально можно было считать завершенным. Толпа начала рассасываться. Тут и появились омоновцы – небольшим числом (50 человек) и без щитов и шлемов. Очевидно, прислать их в таком виде можно было только, чтобы их побили. Естественно, так и случилось. Омоновцы почему-то решили «рассеять» митингующих. «Рассеивали» дубинками. При этом, по некоторым данным, погиб пожилой инвалид – от удара омоновского ботинка по голове[1]. Толпа, столкнувшись с теми, кто лупил ее уже несколько дней подряд на Пресне, озверела и принялась «мочить» ОМОН. Возникли баррикады. Загорелись шины и пустые ящики. О происходящих беспорядках рассказали радио и TV, и на площадь устремились подкрепления к демонстрантам. Чем бы все это кончилось – неизвестно, но появился в конце концов Илья Константинов, который сагитировал всех разойтись – и толпа удалилась по Арбату с пением песен и скандированием «Руцкой – президент!» (удачный лозунг: ритмически произносится так же, как «Спартак» – чемпион!»). TV поведало вечером зрителям, что демонстранты скандировали «лозунги, оскорбительные для президента Ельцина», и вообще освещение событий оставило у всех ощущение полной безнаказанности демонстрантов и бессилия «стражей порядка».

Трудно сказать, что мы наблюдали 2 октября на Смоленской: было ли это «генеральной репетицией» 3 октября или неудачной (из-за И. Константинова, среди прочих причин) попыткой запустить механизм провокации. Как бы то ни было, омоновцы, избитые 2 октября, были деморализованы и готовы к тому, чтобы 3-го бежать с «поля боя». И. Константинов 3 октября на Октябрьской площади (где он должен был быть одним из главных ораторов и организаторов) оказался на обочине событий и воздействовать на ситуацию уже не мог. 3-го числа на Октябрьской он уже в панике метался позади толпы и растерянно причитал: «Что происходит? Куда они все идут? Кто их ведет?» Этому было много свидетелей, начиная с журналистов «Курантов»[2] и кончая корреспондентом Радио «Свобода» в Москве С. Шустером.

Тогда же, 2 октября, по примеру Грачева «потерялся» президент Ельцин. Позднее нам рассказали: выехал на дачу. У юристов это называется: обеспечить алиби.

Нейтрализации Константинова способствовали, видимо, сумбурные перемещения толпы 3 октября – с Октябрьской на Площадь Ильича и обратно. Да и внешне люди, собравшиеся к 14.00 на Октябрьской площади, не выглядели готовыми к активным боевым действиям: много женщин, пожилых, некоторые с детьми – они ведь собрались на «всенародное вече». Собравшихся 3–3,5 тыс. человек. Площадь блокирована так же, как и 1 мая, с той лишь разницей, что теперь перекрыт и Ленинский проспект, а омоновцев и милиции куда больше.

Дальше начинаются «чудеса». Демонстрантам вдруг сообщают, что их разрешенный митинг запрещен, и пытаются разогнать их. «Разгон» этот больше смахивает на сознательное подталкивание демонстрантов в сторону Крымского моста. И вот под водительством скандально известного «демократа» Уражцева, внезапно ставшего лучшим другом еще вчера ненавидимых им генералов и коммунистов, безоружная толпа с легкостью необыкновенной прорывает заслон ОМОНа, разоружает омоновцев и накатывается на следующий заслон – на Крымском мосту. Остальные заслоны, стоявшие на Октябрьской площади, почему-то не пытаются «пресечь беспорядки» ударом с тыла, а с интересом и даже благодушно наблюдают за развитием событий. Затем и вовсе бесследно исчезают. Судя по всему, у них такая роль в сценарии.

У Крымского моста, в начале эстакады в принципе можно сдержать и рассеять любую толпу. Но заслон поставлен «почему-то» уже в глубине моста. Правильно: втянувшейся на мост толпе некуда будет рассеиваться (не с моста же прыгать!) – и она БУДЕТ ВЫНУЖДЕНА прорываться сквозь кордон. ОМОН встречает демонстрантов слезоточивым газом. Газ тут же сдувается постоянно дующим над Москвой-рекой ветром. Невозможно не знать заранее, что так и будет. Газовая атака, таким образом, носит бутафорский и раззадоривающий толпу характер. Кордон на Крымском мосту прорывается так же подозрительно легко, как и на Октябрьской площади. Тут же впервые фиксируется и ошеломившее всех зрелище: часть ОМОНа бежит «со скоростью, удивившей даже быстроногих журналистов»[3]. Игорь Андреев из «Известий» удивлялся напрасно: ОМОН систематически тренируется, в том числе и бегает.

Впечатление такое, что бегущий ОМОН показывал демонстрантам, что делать дальше, чтобы они, упаси боже, не остановились на полпути и не пошли «не туда».

Разоружив омоновцев, толпа в восторге побежала по Садовому. На площади у метро «Парк культуры» – идеальное место для того, чтобы блокировать и рассеять демонстрантов (есть куда рассеивать и невозможно «обтечь» заслоны). Разумеется, такие попытки предприняты не были. На Зубовской – еще одно аналогичное место, хотя и похуже (есть варианты обходов). Но тоже никаких попыток заслонов.

Омоновцы бегут прямо до Смоленской, где стоит очередной заслон. Корреспондент Би-Би-Си Григорий Нехорошев описывал это бегство так, словно рассказывал о разгроме фашистов под Москвой: «Омоновцы бегут, бросая вооружение и технику, демонстранты догоняют их, избивая и отбирая все, что можно отобрать».

Если бы не гонка за омоновцами, демонстранты могли бы вообще не столкнуться с кордоном на Смоленской, стоявшим ниже впадения Арбата в Садовое кольцо, а могли бы, свернув на Смоленскую улицу, выйти по Смоленской набережной к «Белому дому», не встретив никаких кордонов вплоть до линии его оцепления! Но тогда не было бы захвата как бы случайно брошенных омоновских грузовиков и автобусов, на которых демонстранты подъехали уже к «Белому дому» – не было бы такого мощного психологического фактора, как ЗАХВАТ «БОЕВОЙ» ТЕХНИКИ.

Здесь интересен вопрос, почему кордоны вообще стояли именно на пути следования от Октябрьской площади к «Белому дому» – как перст указующий? Почему их не было на других направлениях? А если бы демонстранты свернули, например, по Кропоткинской улице к Кремлю (Красная площадь – традиционное место митингов и демонстраций, Кремль – штаб-квартира ненавистного им Ельцина)? А если бы они пошли на Тверскую к Моссовету? На Пушкинскую? План проведения «всенародного веча» штурма «Белого дома» не предусматривал. Откуда знали милицейские власти, по какому маршруту они должны ставить свои подозрительно непрочные кордоны?

Можно спросить руководство МВД и вот о чем: почему, имея столько техники (брошенной где ни попадя с ключами), милиция и ОМОН ни разу не попытались использовать ее как кордон – для того, чтобы перекрыть улицу? Ранее на тактика применялась неоднократно – последний раз 1 Мая. Вроде никто не помнит, чтобы такую блокировку демонстрантам удавалось прорвать. Неужели с 1 Мая этот прием успели забыть? Не верю: «Белый дом»-то был блокирован именно автотехникой!

Для версии о провокации показательно еще и упорство, с которым руководство МВД отрицает факт бегства своих сотрудников и сдачи ими оружия, спецсредств и техники – якобы ничего этого не было, разве что отобрали у отдельных милиционеров, избитых уже «до бессознательного состояния». То, что это ложь, могут подтвердить десятки, если не сотни очевидцев событий, не говоря уже о десятках миллионов телезрителей. Отрицать очевидное руководству МВД приходится потому, что иначе не удастся объяснить, за что 8 октября обрушился на милицию поток наград – включая Звезду героя на грудь министра Ерина. Ведь по логике событий, после позорного поведения своих подчиненных 3октября, и министр, и начальник ГУВД Москвы В. Панкратов, и многие другие высшие чины МВД должны были слететь со своих постов.

Между тем к прибытию демонстрантов у «Белого дома» все уже было готово: было снято и уведено омоновское оцепление со стороны Нового Арбата и «Белый дом» « блокировался», собственно, лишь цепью поливальных машин, через которые демонстранты легко перелезли. 6 октября начальник ГУВД поведал журналистам, что это, оказывается, была «эвакуация» с целью «передислокации сил»[4]. Надо признать, что эвакуация и передислокация были проведены блестяще: вплоть до утра 4 октября никаких следов эвакуированных и передислоцированных не удавалось найти.

Еще 2 октября в бывшем здании СЭВ (в штабе блокады «Белого дома») находилось от 3 до 5 тыс. вооруженных бойцов. 3 октября – еще до прорыва демонстрантами блокады – они быстро и незаметно исчезли[5]. Правда, забыли часть экипировки (очень любопытные, кстати, вещи: снайперское оружие, огнеметы, гранатометы). Теперь мэрию можно было легко взять штурмом. Было бы желание.

Тут же раздались первые выстрелы – от мэрии. Это засвидетельствовано и тележурналистами, передававшими сообщения с места событий. Демонстранты отхлынули, два человека было ранено. Причем стреляли не только по демонстрантам, но и по окнам «Белого дома»[6]. Результатом стал штурм гостиницы «Мир», причем милиции был дан приказ уйти[7], отошел также и правительственный БТР[8] и демонстрантам противостояли лишь необученные еще новобранцы из дивизии им. Дзержинского, которые тут же сдались в плен.

«Силовые» министры «Белого дома», из собственного опыта знающие, что такое провокация, безуспешно пытаются на этом этапе приостановить развитие событий. Журналисты фиксируют «министра обороны» Ачалова, бегущего куда-то по лестнице и кричащего в передатчик: «Министр обороны приказал никому ни при каких обстоятельствах не стрелять! Это провокация! Занять оборону согласно боевых расчетов!». Баранников настроен пессимистичнее. Так же на ходу он выкрикивает: «Это катастрофа!»[9]

А вот на Руцкого стрельба, похоже, подействовала так, как и было запрограммировано авторами провокации. Советник Руцкого А. Федоров считает: «...не было бы этих выстрелов, не было бы «Останкино» и много другого. Это взорвало ситуацию и взорвало Руцкого. Он из политика превратился в военного»[10]. Запись радиопереговоров в этот момент также свидетельствует, что Руцкой просто остервенел, увидев, что защитников «Белого дома» и сам «Белый дом» обстреливают из мэрии[11].

В 16.35 Руцкой призвал к штурму мэрии. Через 4 минуты 20 секунд мэрия взята с боем. Пока шел бой, оцепления ОМОНа, милиции и дивизии им. Дзержинского с других сторон «Белого дома» срочно стали грузиться и уезжать. Мы уже знаем, что это такое: эвакуация с целью перегруппировки». С точки зрения военной – дикость.

У здания мэрии как бы случайно «забыты» 10–15 армейских машин для перевозки личного состава и автобусы с ключами в замках зажигания. На стороне повстанцев (теперь уже речь действительно идет о восстании) оказываются вдруг 4 БТРа – из числа тех, что стояли в оцеплении «Белого дома». (Кстати, о том, как это произошло, военное и милицейское командование до сих пор старается ничего не говорить.) И с трибуны «Белого дома» и по TV рассказывают о переходе на сторону Руцкого подразделений милиции и части военнослужащих дивизии им. Дзержинского. TV даже показывает их. Газетчики позже также напишут, что лично видели этих людей. Руководство Минобороны и МВД после 4 октября опровергнет эти сообщения. Но люди-то были. Кто они? Куда они делись? (20 октября «Новая ежедневная газета» расскажет: во время танкового обстрела в зале Совета Национальностей укрывались – вместе с депутатами – 200 военнослужащих дивизии им. Дзержинского, перешедших на сторону «Белого дома».)

Итак, события на Октябрьской площади начались после 14.00. Через два с половиной часа был уже разблокирован «Белый дом», взяты гостиница «Мир» и мэрия и район Пресни очищен от правительственных сил. С невероятной скоростью демонстранты пронеслись от Октябрьской до Пресни, причем толпа выросла с 3 до 10–15 тысяч, захватила оружие, спецсредства, технику. Совершенно очевидно, что у защитников «Белого дома» должно было сложиться впечатление, что правительство ситуацией не владеет, руководство «силовых» министерств тайно им помогает и что вообще никто Ельцина защищать не собирается. Здесь нелишне сказать, что численность московской милиции – не считая ОМОН, спецназ, курсантов и дивизию им. Дзержинского – около 100 тыс. человек[12]. Кровь уже пролилась. (Помните стрельбу от мэрии в самом начале разблокирования «Белого дома»? Тогда, кстати, можно было предотвратить кровавый штурм мэрии – с этой целью с демонстрантами смешались, не применяя оружия, спецназовцы-софринцы – и толпа действительно запнулась и закружилась на месте. Тут по ней и по софринцам открыли из мэрии огонь – и начался штурм. Сохранились записи радиопереговоров между милицией и софринцами – это документ, от него никуда не денешься.) Что же касается техники, «случайно» брошенной с ключами, то «Московские новости» справедливо замечают, что так грубо работают разве что в «банановых республиках»[13].

Руцкой успешно дезинформирован: на «милицейской» волне, которую он принимает и на которой вещает, неизвестно кто от имени командира софринцев Васильева сообщает, что «бригада перешла на сторону «Белого дома». Милиция по своим рациям кроет Васильева. Руцкой в восторге требует от Васильева захватить мэрию[14]. Итак, Руцкой поверил, что под его командованием целая бригада спецназа!

Но и на этой стадии исполнительная власть не забывает об «операции прикрытия». Дезинформация распространяется по всем каналам, по каким можно. Классический уже пример: телефонный разговор члена Координационного совета «ДемРоссии» Льва Пономарева с зам. министра безопасности, начальником управления МБР по Москве и Московской области Евгением Савостьяновым, ставший широко известным благодаря «Московскому комсомольцу» и «Известиям». В ответ на вопрос Пономарева, что происходит, Е. Савостьянов сообщает: мэрия взята, ОМОН, ОМСДОН, дивизия им.Дзержинского перешли на сторону Руцкого, верных Ельцину частей в Москве или поблизости нет, МБ ничего делать не намерено, и советует Пономареву со товарищи бежать и прятать семьи[15]. О чем Пономарев тут же всем, кому только мог, растрезвонивает. Для чего, собственно, ему все это Савостьяновым и было сказано.