Из церкви Алексей вышел действительно просветлённым, окрепшим духом, готовым  к любым мирским испытаниям (в общем-то мелким и мелочным), которые предстояли ему сейчас, до отъезда к бабушке, к ночному бдению над её гробом под молитвенное чтение «Псалтыри».

  По Андреевскому спуску он прошёлся вниз и вверх, по  левой  его стороне и по правой. И к удивлению своему, ничего не купил, хотя нужные товары попадались ему на каждом шагу: бритва для отца, украшения для мачехи, ранцы, портфели и сумки для школьницы Марьяны (впрочем, она в подростковом своем возрасте, наверное, тоже была бы  больше рада женским украшениям: кольцам, серёжкам, цепочкам и браслетам).  Несколько раз Алексей вполне определённо приценялся и к одному товару, и к другому, и к третьему, доставал даже, радуя продавца, деньги, но в самый последний момент прятал их назад в карман и шёл дальше. Что-то его удерживало и останавливало. И он в конце концов понял – что. Подарок – это всегда гостинец, радость и для тех, кто дарит его, и для тех, кто получает. А какая сейчас может быть радость для Алексея и для отца с мачехой и Марьяной, когда в доме стоит гроб, когда у всех горе, слёзы и плач. Подарки, конечно, будут вручены и приняты, но радости они никому не доставят, а лишь вызовут новые слёзы и переживания. Получится как-то совсем уж не по-людски, не по-человечески. Всем живым - дорогие рассчитанные на долгую жизнь подарки и подношения, а бабушке Устинье одни лишь прощальные, поминальные цветы. Несправедливо всё это и не ко времени. Вот приехал бы Алексей раньше, когда бабушка была в добром здравии, и  он по давно заведённому порядку и обычаю перво-наперво вручил бы именно ей, как самой старшей в роду,  какой-нибудь незамысловатый, простенький подарок (она дорогих не любила, смущалась им): головной платочек-накидку (лучше всего бы беленький или голубоватый с бегущими по оборке полевыми и луговыми цветочками). То-то была бы бабушке Устинье радость, и не столько от самого подарка, сколько от внимания единственного её и так любимого  внука-мальчика.

   Но Алексей не приехал…

   Поднявшись в последний раз вверх по Андреевскому спуску, Алексей ещё больше укрепился в вере, что никаких подарков  отцу и его семейству покупать сейчас не нужно и нельзя (даст Бог, приедет   как-нибудь потом,  тогда и купит) и, не оглядываясь больше на крикливые, переполненные праздно-гуляющим народом торговые ряды, стал искать дорогу к Владимирской горке.