По дороге, в автобусе и  в метро, он, совершенно забыв о бабушке, о том, куда и зачем едет, думал все время о Лерке. С полгода тому назад Алексей вдруг поймал себя на мысли, что в любую свободную минуту он думает именно о Лерке, прокручивает всю их совместную жизнь, начиная от так запомнившегося им обоим  дня знакомства, ещё во время вступительных экзаменов в медицинский институт.

  На первом экзамене – сочинении по русскому языку – они оказались рядом за одним столом и не могли не обратить друг на друга внимания. Лерка поразила Алексея своей утончённой, аристократической красотой, каким-то древнегреческим профилем и длинной, словно у балерины шеей, на которой висела изящная золотая цепочка с крестиком. А он (как после сама же Лерка и призналась) формой только что демобилизованного моряка-подводника: белой слепящей глаза фланелькой, ярко-голубым воротничком, ниспадавшим на плечи, и особенно бескозыркой с громкой надписью «Северный флот», которая лежала между ними на скамейке и предусмотрительно разделяла  своей суровостью. Но к концу экзамена Алексей решительно перешагнул этот водораздел, эту нерушимую границу. Он демонстративно (для преподавателя) положил бескозырку на стол, подвинулся почти вплотную к Лерке и шепнул ей:

         - Проверь мое сочинение.

         - А ты – мое,- ответно, не скрывая своего девчоночьего волнения, шепнула ему Лерка.

  И вот тут, как нельзя, кстати, пригодилась им бескозырка. Прикрывая ею свои листочки, они взаимно передали их друг другу и проверили орфографию и пунктуацию. Алексей в Леркином сочинении, написанном крупным и, как почудилось ему, каким-то тревожным почерком, не обнаружил ни единой ошибки. А она в его, наверное, с полдесятка, в основном запятых и тире. Обоюдная эта проверка оказалась не лишней: они оба получили за сочинение отличные оценки, чему Алексей очень удивился. Он (да и то втайне) рассчитывал получить самое большое - «четверку». И вот такая удача, такое везение!

   Но больше всего их удивило то, что они, не сговариваясь, писали одну и ту же тему, может, даже немного и провокационно придуманную экзаменаторами в бесконечно далеком теперь девяносто шестом году, в самый разгар разлома и разрыва всей прежней, казалось, такой устойчивой жизни: «Любовь Григория Мелехова и Аксиньи Астаховой в романе Михаила Шолохова «Тихий Дон». 

   Тема у них с Леркой была одинаковая, но написали они её совершенно по-разному, о чем горячо и безрассудно спорили, когда Алексей вызвался после экзамена проводить Лерку домой (и она не отказала ему), до высотного дома на Котельнической набережной. Алексей и в своем сочинении,  и по дороге, в разговоре с Леркой, доказывал, что любовь Григория и Аксиньи единственно верная, что она стоит выше всех обстоятельств жизни, в которые попадают  герои романа. А Лерка безоговорочно считала любовь Григория и Аксиньи преступной. Скорее всего, Алексей и Лерка судили так потому, что к тому времени ещё ни он, ни она не пережили настоящей (хотя бы самой первой юношеской любви). Первой любовью у них была любовь, зародившаяся именно в тот незабываемый для них обоих день. Ах, если бы она была и сейчас такой, как в студенческие торопливые годы!..