Весь день думаю о том, где взять деньги, потому что на те жалкие гроши, что определены мне штатным расписанием, можно прокормить лишь воробья или мышь. И то если те будут не очень крупных размеров.

Что и говорить, львиная доля денег уходит на приобретение выпивки, но без нее я уже не могу совершенно. Мне давно ясно, что я алкоголик, но ничего с этим поделать не могу. Плыву, так сказать, по течению, хотя отчетливо вижу, куда оно меня несет. В бездну несет, в бездну!

Правы недоумки: дна у бездны нет, на то она и бездна. Скольких уже поглотила и поглотит еще! Она терпелива и многоопытна, а мы наивны и излишне самоуверенны. И безответственны к тому же. Все надеемся вовремя остановиться, пусть даже на краю, и обманываем себя. Я боюсь ее и не очень надеюсь на свои силы. И все равно обманываю себя тоже.

Вот сейчас мне непременно надо сделать хотя бы пару глотков, но в подвале никого нет, кто мог бы выручить. На днях вот в такой же ситуации я пошел на такую подлость, что потом, когда опомнился, едва не наложил на себя руки.

Это было ужасно.

Это было отвратительно.

Дело в том, что у Домового Васи всегда есть под матрасом некоторый запас пустых бутылок, своеобразная валюта на самый черный день. Так вот - я не остановился даже перед тем, чтобы ограбить этого тихого беспомощного старичка, который самому мне всегда был весьма симпатичен.

Пользуясь его отсутствием, я выгреб весь этот клад и, сдав в пункт приема стеклотары, купил себе вожделенный шкалик. Его мне, слава богу, хватило, но ко времени возвращения Домового во мне проснулась совесть. Я готов был рвать на себе волосы, кинуться в любую бездну, лишь бы все вернулось обратно. Но разве такое бывает?

И тогда я кинулся собирать бутылки по студенческим комнатам, по туалетам, по помойкам. Набралось сколько-то, но недостаточно.

Тогда я догадался заглянуть на лежбище недоумков и был вознагражден за долгое терпение к этому народцу - среди кип газет, смятых картонных коробок, среди брошенных презервативов, шприцов, опустошенных консервных и пивных банок валялось и немало стеклянных бутылок.

Я был спасен. Валютный резерв Домового был восстановлен без ущерба для моей чести. Старик ничего не заметил, но кто бы знал, как я тогда ненавидел себя!

Повторить такое я не могу, это уже за всякими пределами. Но ведь что-то делать надо!

И тут то ли за моей спиной, то ли во мне самом слышится этакий довольный циничный хохоток:

- У тебя же есть ключи. Поверни раз-другой, и они принесут тебе сами!

И я действительно беру нужный ключ, перекрываю им горячую воду, идущую в кухни всех этажей, и походкой бесчувственного робота возвращаюсь на свой скрипучий лежак.

Проходит какое-то время, и ко мне уже бегут.

- Иваныч, выручай, горячую воду отключили! Сходи в эту проклятую жилконтору, потряси мужиков!

Я, конечно, делаю вид, что всегда готов помочь, но и намекаю, что с этими мужиками пустые разговоры себе же в убыток. Меня понимают, и вот, уже снабженный вескими аргументами, я солидно покидаю свой закуток и отправляюсь на переговоры. Однако не в контору, а в ближайший магазин, где получаю на свои аргументы пару прозрачных, как слеза ребенка, шкаликов. Сделав небольшой крюк и прихватив полкруга черного хлеба, возвращаюсь обратно, делаю необходимые мне глотки и возвращаю вентиль в прежнее положение.

Теперь на время я обеспечен. Это тоже стыдно и мерзко, но почему-то не так явно, как в случае с Домовым.