Всегда был уверен в оригинальности своей жизни, ценил красочные эпизоды собственной биографии, верил в неподдельность чувств и переживаний, пока не переубедил однажды меня, наивного, Бенедикт Варфоломеевич, великий знаток многих биографий.

- Да, хватанул ты, брат, - полувосхищённо почёсывал лоб Бенедикт Варфоломеевич. – Ярко, ярко, претенциозно. Я б сказал, есть в твоей жизни определённая жила, намёк на величие, посыл к чему-то особенному. Однако ж многого тебе и не хватает. Книгу о тебе не напишешь – были биографии посильнее, если честно.

Вот, к примеру, взять Степана Эдуардовича. Начало твоей жизни мне сразу же его рождение напомнило. Ты говоришь, ехали куда-то родители зачем-то, в лесу тебя родили, ночевали бог знает как и где, волки выли (или кто там у тебя?). Интересно, конечно, но ведь скажут, что слишком похоже сразу, понимаешь? Зачем кому-то читать про твоё рождение в лесу, если Степан Эдуардович вообще в колодце родился, когда мать от волков пряталась. А отец у тебя что? Отец ведь даже как будто и не участвует в этом эпизоде. Размытый образ получается, нечёткий. Вот у Степана Эдуардовича отца волки поели, потому что он от них жену с ребёнком спасал, возле колодца боролся с ними и даже измотал их в борьбе и вынуждены были они отступить. А на вас даже не напал никто. Ну, неужели не мог твой отец хотя бы в лес пойти, ну, не знаю, хотя бы медвежью берлогу найти, выгнать оттуда медведя и жену беременную туда пристроить?

Потом. Ты говоришь, у тебя в детстве была одна игрушка – медведь затёртый. Ну, почему затёртый? Точнее, почему только затёртый? Не мог ты ему лапу отодрать, или чтоб глаз болтался?

- Глаз болтался, но матушка его пришивала пару раз.

- Вот это ты напрасно, - хлопнул по коленкам Бенедикт Варфоломеевич. – Не надо было позволять ей пришивать, пускай бы болтался, кому он мешал? Просто сразу опять напрашивается аналогия. У Виктора Евгеньевича подобное развитие детства было. Он сильно убивался по своей игрушке – собаке без уха. И опять же, мало подробностей в твоём случае. Вот Виктор Евгеньевич все свои эмоции передал, у него потом много стрессов с этим связано было. А у тебя только налицо вот эта вот твоя доброта – опять как будто скопировано, ведь Виктор Евгеньевич тоже добрым вырос после детства, полного игрушечных лишений.

Про твои институтские похождения говорить вообще не хочу – уж там кругом одни повторения уже известных моментов. И с преподавателями многие ссорились в своей жизни, и несправедливо отчислялись из-за конфликтов с начальством. А эта твоя теория, которую преподаватель из принципа понимать не хотел? Ну никому ж не интересно, ничего в ней особенного не было, чтоб сочувствие у читателя к тебе вызвать. Нагрузить её надо было чем-нибудь глобальным. Не до конца ты этот момент тогда отработал.

- Зачем грузить? Просто курсовой на её основе был сделан и она была правильная. Из принципа и ушёл.

- Да примитивно это всё, понимаешь? – опять чешет лоб Бенедикт Варфоломеевич, только уже полуразочарованно. – Вот вроде история интересная, разнообразная, напросилась какая-то сильная состовляющая, подводное течение, можно сказать, посыл к чему-то глобальному, а ты это не доработал.

Ну и чем в итоге обернулось – обыкновенный личный протест. Заурядный поступок, который никаких последствий даже не возымел. Перечитай по этому поводу биографии Парфёна Григорьевича и Максима Леонидовича. (Я вообще не могу понять, как ты живёшь жизнь – занимаешься этим, можно сказать, осознанно – а биографий классических не изучаешь!) Вот тебе пример более полного разворота. Они, можно сказать, эту ситуацию наизнанку вывернули, а у тебя какой-то зародыш на обочине остался, и тот незаметный.

Про армию вообще растолковывать не буду. Ни войны, ни переломных моментов в истории. Да от тебя даже банально девушка не ушла за время службы или дом не сгорел, чтоб возвращаться некуда было. Константин Емельянович, вон, тоже не воевал. Но у него ж там всё кипело просто. А эти твои личные усилия, внедрение новых культурных мероприятий в части. Ну и что, что ты оперу впервые поставил – этого никто не оценил, не поддержал, традицией не стало. Ты уволился в запас и твоя опера с тобой. Да если б её хоть после тебя по твоему сценарию каждый год ставить…. А так просто разовый случай, всё равно что в роте Константина Емельяновича старшина (очевидно второстепенный персонаж) всю туалетную бумагу размотал по казарме на новый год, а потом дневального по пьяной лавочке целый рулон съесть заставил за то, что порядок не поддерживает. Вот так же и твоя опера – случилось и забыли.

Работа твоя потом – тоже не изюм. Вот вроде пытался везде что-то новое внедрять, боролся с кем-то, люди разные. А всё равно не дотянул до того, на что претендовал. Профессий сменил всего лишь три. Тот же Константин Емельянович восемь сменил, причём дважды выгоняли его, дважды переманивали на новую работу, а дважды предприятие банкротилось. Или вот Андрей Николаевич – тоже трижды профессию менял, как ты. Но у него был момент, когда его не приняли в милицию по здоровью – там трагедия расписана, мечта его жизни. У тебя вот тоже говорится, что мечта была в разведку попасть, и ты тоже не прошёл. Но что это за прохлада в отзывах? И где описание трагедии? Ты даже в запой не ушёл. Нет переживания, нестыковка.

То же самое о любовной линии. Уж вроде по началу отношений ожидаешь от тебя чего-то захватывающего. Ухаживаешь долго – хорошо, но слишком затягиваешь. Уже надоедает ждать, когда ты там к действиям перейдёшь. Так ведь не бывает, как ты делал – слишком всё искусственно, идеализированно. Соперник появился. Вроде ты что-то придумываешь, чтоб внимание возлюбленной удержать, ходы интересные, но сразу же вспоминается аналогия Михаила Кузьмича – некоторые вещи чрезмерно похожи. Его пассии ухажёр тайно названивал –твоей тоже, его оклеветать хотели – тебя тоже. Слишком сходно, а в оригинальных ситуациях сходство непростительно.

Ну и последнее. Ты говоришь, в 10 лет чуть не попал под сосульку, но остановился в последний момент, потому что дорогу перебежал чёрный кот. А где вывод? Нет, я прекрасно понимаю, что всего остального после этой сосульки могло уже не быть, однако ведь ты должен убедиться, что и читатель об этом помнит. У тебя же нет в дальнейшем ни одного упоминания, ни единой отсылки к этой сосульке, чтоб лишний раз связь установить. Приведу тебе пример из жизни Вениамина Кузьмича. Его в детстве на пруду спас мужик. Вениамину Кузьмичу было тогда всего лет пять, он убежал купаться один в сумерки, мужика поначалу толком не запомнил. Но у него же потом был поворот! Через три года Вениамин Кузьмич пришёл в секцию борьбы и тренером как раз оказался тот самый мужик с огородов. Так Вениамин Кузьмич со своим мужиком потом все областные соревнования выигрывал три года и даже в сборную чуть не попал однажды. Вот это след, я называю. А твой кот хоть бы хвостом потом где мелькнул, чтоб о нём вспомнили, а может и мелькал, просто ты из-за невнимательности своей прозевал.

В общем, испортил ты хорошую вещь. Жаль, что жизнь – не литературное произведение. А то б заставил тебя заново пережить да подправить, где следует, - глядишь, вышло бы что толковое.