Глава вторая. Страсти села Промежуточного.

Интернет имеет колоссальное влияние на жизнь человека – это в наше время известно каждому. Жизнь в виртуальном пространстве отчасти подменяет реалии житейские. Такие понятия, как виртуальные музеи, виртуальные библиотеки, виртуальные игры, виртуальная музыка, виртуальные средства массовой информации, виртуальная реальность, виртуальная вселенная, наконец, сделались неотъемлемой частью существования в любой точке пространства, даже в том случае, если точка эта удалена от крупных городов и оживлённых дорог. С появлением интернета у обычного праздношатающегося индивида отпала необходимость читать надписи на стенах и заборах. Нынче и необходимость, собственно, праздношататься так же отпала. Достаточно просто заглянуть в телефон и читай себе на здоровье сплетни, слухи, объявления, мнения, выраженные в формате обширных статей, коротеньких заметок, мемов. Не случайно же, места предназначенные именно для нанесения надписей в различных интернет-ресурсах именуют «стенами».

Когда Юлия Горшкова вступила в пору зрелости, интернет уже имел в жизни человечества значимое значение. Учёба в Вологодском кооперативном колледже, замужество за Егором Червяковым, строительство бизнеса, рождение сына и гибель мужа – все эти, слепленные в плотный временной ком события происходили параллельно с освоением интернет-пространства. Именно с просторов интернета Юлия почерпнула идею изменить имя. Именоваться Юлией Червяковой – что может быть пошлее! Совсем иное дело Эбигейл. Пусть всё равно Червякова, но Эбигейл – это неординарно, изящно, возможно, немного, совсем чуть-чуть, вычурно, как замысловатый с розовыми стразами фиолетовый маникюр. Зато Эбигейл на всю округу точно одна-единственная, а Юлек в общежитии кооперативного техникума было едва ли не пятнадцать человек. Муж воспротивился. «Я женился на Юлии, а Эбигейл и знать не хочу» – так сказал он и идею со сменой имени пришлось отложить в «долгий ящик».

Внезапная смерть мужа оглушила её, как оглушает неопытного путника в горах внезапный камнепад. И подобно камнепаду событие это едва не разрушило всю её жизнь. Однако, Юлия не только выстояла, но и окрепла. Вернее сказать, отвердела. Характер её изменился. Расчётливость трансформировалась в холодную скаредность, трудолюбие обратилось нарочитой озабоченностью поисками новых источников заработка. Юлия заметно располнела, стала подозрительной и деспотичной.

 Несмотря на занятость, она продолжала почитывать статейки на различных интернет-ресурсах, оправдывая трату времени необходимостью самообразования. Так она узнала о существовании социальных сетей, в которых её, обработанное в программе Photoshop изображение красовалось под ником Abigail Cherviacova. Не обходила она вниманием и специализированные сайты для знакомств.

Приняв утрату мужа и выдержав напор невзгод, последовавших за его смертью, Юлия-Эбигейл стала присматриваться к знакомым мужчинам в поисках нового спутника жизни, который, как оказалось, должен отвечать весьма высоким требованиям. Новый избранник непременно долженствовал быть не только красивым, но и трудолюбивым, и непьющим. Однако, мужское население села Промежуточного и его окрестностей столь высоким требованиям не отвечало, а Юлию довольно настойчиво и достаточно успешно добивался её одноклассник по фамилии Осюков.

Осюков этот свалился в Промежуточное после продолжительного отсутствия, как снег на голову. Неудачное освоение столичных городов обернулась для уроженца Вологодской глубинки семейным и финансовым крахом. Осюков был собой неказист, плохо образован и время от времени уходил в продолжительные запои. Впрочем, в промежутках между запоями Осюков проявлял себя как самый преданный и надёжный сотрудник, за что и был допущен к проживанию внутри высокой ограды большого и комфортабельного дома Юлии, который та несколько высокопарно именовала «поместьем».

Между тем, виртуальное пространство предлагало неисчерпаемое множество возможностей для изменения собственной судьбы.

***

Юлия и Игорь познакомились при посредстве виртуального ресурса, именуемого социальной сетью «Одноклассники». Юлия сначала просто рассматривала многочисленные изображения мужчины, на каждом из которых была представлена только верхняя его часть: голова и грудь. При этом на каждом снимке глаза незнакомца закрывали очки с тёмными стёклами. Такая забота о зрении не показалась Юлии странной – судя по всему, незнакомец проживал в одной станиц Ставропольского края, что подтверждали и виды на фотографиях, и информация, приведённая на страничке пользователя. Первым делом Юлия удалила из своего аккаунта все фотографии, на которых присутствовал Осюков, а самого Осюкова удалила из «друзей». И не только удалила, но и заблокировала.

Тем временем отношения с новым виртуальным знакомцем стремительно развивались. Уже через неделю обоюдные изъявления симпатии не ограничивались лишь «лайками» и виртуальными подношениями стикеров с надписями «Пусть ангел вас оберегает», «От меня приветик. Улыбнись в ответик», «Пусть сбудется всё, что ещё не сбылось» и тому подобной дребеденью. Через короткое время между ними завязалась эпизодическая переписка. Первое время круг обсуждаемых вопросов ограничивался погодой и видами на урожай: новый знакомец, Игорь, так же как и Юлия, являлся счастливым собственником небольшого сада, виды которого были широко представлены в его аккаунте. Их переписка акти визировалась. Юлии импонировала мужественная немногословность её нового корреспондента и она предложила обменяться телефонными номерами, дабы не тратить время на печатание взаимных посланий.

– Обычно я знакомлюсь с мужчинами чисто машинально. Но вы – другое дело, – объявила Юлия на первом же сеансе видеосвязи.

Игорь мгновенно перехватил инициативу.

– И часто знакомитесь? – быстро спросил он.

Продолговатое его лицо со слегка косящими глазами и несвежим подбородком показалось Юлии гораздо менее привлекательным, чем на фотографиях в «Одноклассниках», но она решила продолжать:

– Знакомлюсь часто, но, как правило, ненадолго.

– Тогда знакомимся. Меня зовут Игорь. А вас?

Юлия растерянно заморгала глазами. Да, ей нравились собственные, искусно нарощенные мастерицей из самой Вологды, ресницы. Они отбрасывали на щеки таинственные тени. Они делали взор Юлии глубже и, в то же время, как бы пронзительней. А это их трепетание! Как крылья бабочки, как готовые сорваться с ветвей увядающие листья, как…

– Как вас зовут? – настаивал Игорь.

– Эбигейл.

– Как?

– Э-би-гейл.

– Вы из Лондона.

– Из Дублина.

– Понятно.

– Что вам понятно?

– В «Одноклассниках» написано, что вы из Вологды. Это тоже враньё?

– Что значит «тоже»? Я из Вологды.

– Эбигейл из Вологды?

– Эбигейл из Вологды.

– И сейчас прям в Вологде?

– Что за допрос? Сейчас прям не в Вологде, а в селе Промежуточном.

– В селе?

– Да. Вы – в станице. Я – в селе. У меня тут бизнес.

– У меня тоже бизнес, – резко парировал Игорь.

Разговор не клеился. Пришлось нажимать на отбой и искать вдохновения в чтении накладных и проверке текущих платежей. Её удручали непомерные затраты на дизельное топливо и капризы работников, требовавших повышения заработной платы. Каждый контракт давался с огромным трудом. Отстоять свою цену удавалось далеко не всегда. Бригада на лесозаготовках работала ни шатко, ни валко. Всего пять человек, четверо из которых время от времени ударялись в запой.

На вологодчине уже появилась и более трезвая рабочая сила – мигранты из Средней Азии, но с ними иметь дело не хотелось. Нанятый же по случаю проходимец с самоцветными зубами казался ей вовсе не надёжным. Одна фамилия чего стоит – Врагов. Этот Врагов хоть и пил наравне с прочими, но в патологическом пристрастии к «горькой беленькой» пока не был замечен. Да и пил он какие-то детские напитки – вермуты да палёные сухие вина, которые покупал в принадлежавшем ей же магазинчике. Врагов хоть и работал исправно, но не нравился Юлии. Слишком независимый и «умный», он всегда смотрел на неё с какой-то кривой ухмылкой, пересчитав полученные за труды деньги, небрежно сплёвывал. Она всегда ему недоплачивала и всё ждала: сейчас взбунтуется, нагрубит, выматерится, предпримет что-нибудь, но Врагов всё молчал и ничего не предпринимал, принимая с ухмылкой грошовую получку. Эти обстоятельства давали Юлии основание считать Врагова потенциальным зачинщиком возможного бунта.

Осюков бригадирствовал через пень колоду. Вечно нетрезвый, вороватый, он смертельно надоел Юлии. Но куда такого денешь? Промежуточное – село не большое, в полторы сотни домов, треть из которых пустует. В плане найма рабочей силы выбора никакого. Работника проще нанять, чем от него избавиться.

Вот, к примеру, Осюков. Сколько раз Юлия выкидывала его за ворота? Едва ли не каждую неделю такое случалось. И что в результате? Полежит за воротами в канаве, протрезвеет и давай назад в ворота ломиться. Хоть водой ледяной из шланга его окатывай, хоть дустом трави, как таракана – нипочём не уйдет, потому что идти в Промежуточном некуда. Если до Вологды добраться, то там те же копеечные заработки, но жизнь гораздо дороже. А Осюков, хоть и раздолбай, но это прекрасно понимает. Вот он и тоскует в пристройке во временной завязке, со стаканом кваса в обнимку, потому что напитки крепче кваса ему нынче заказаны. Только условная трезвость его продлится не долго, потому что нет рядом с Юлией мужчины. Нет надёжного плеча. Нет защитника, способного держать в руках Осюкова и ему подобных. В наличии лишь вороха накладных, быхгалтерская отчётность и прочая скучная маята.

Как же ей не воодушевиться, если подвернулся такой широкоплечий и осанистый. Сразу видно – казак. Если как-то ухитриться и выписать его из чужедальней Суворовской, то можно и бригадиром назначить, а в перспективе, возможно, и на более высокую должность определить.

Юлия открыла Гугл и принялась тыкать маникюром в дисплей смартфона. Подходящее слово отыскалось не сразу, но звучанием его и видом Юлия осталась в целом довольна. Постельничий – вот какое это слово. Да! Не любовник, но постельничий. Почти то же самое, что виночерпий. Что ж! Он узнает и в чём его вина. Зачерпнёт и отольёт. Юлия рассмеялась. Юлии совсем не нужна какая-то там любовь. Но мужчина нужен. Не капризный, не злой, не жадный, а надёжный, послушный, трудолюбивый, непьющий. Пусть он немного харахорится и изображает из себя доминантного самца. Пусть так будет поначалу, но потом, когда новый хахаль привыкнет к их хорошей, уютной и сытой жизни, он присмиреет и подчинится Юлии.

Выждав ровно сутки, Юлия отправила приглянувшемуся ей казаку красивую, сверкающую цветными блёстками картинку. Намёк, изображающий двух голубков с сердечками в клювах и в ареоле из незабудок. Ответ явился скоро и тоже в виде картинки. Юлии чрезвычайно понравился огромный, по свадебному украшенный лимузин с зажжёнными фарами.

«Привет! Почему-то мне одиноко» – написала она.

«Привет. Мне тоже не очень» – был ответ.

«Отпуск не скоро, а так хочется погреться на южном солнышке» – написала она.

«Летом у нас очень жарко. Мне бы хотелось немного охолонуть».

Так, слово за слово, их переписка возобновилась. Они слали друг другу фотографии и смайлики, часто перезванивались сообщая малейшие подробности жизни. Скоро Юлия узнала, что её новый знакомец не только холост, но никогда и не был женат. И нынешняя жизнь во многом его не устраивает. Не устраивает до такой степени, что он не прочь сменить место жительства. Не укрылся от внимания Юлии и его интерес к её жилищным и семейным обстоятельствам. Объяснения данные Юлией никогда не виданному ею другу были полны, обстоятельны и подробны. В тоже время её несколько смущал низкий социальный статус Игоря. Из сообщённой им информации выходило следующее: отслужив в армии, тем не менее не имеет ровным счётом никакого образования кроме Суворовской десятилетки, не построил собственного бизнеса и в настоящее время нигде не трудоустроен.

«В Суворовской нет работы. Невозможно устроиться» – так пояснил Игорь и спросил: «А у вас в селе как с работой? Сколько платят?»

«Работа есть. Мне нужен помощник» – ответила Юлия – «Оплата сдельная».

«Сдельная это сколько» – настаивал Игорь.

«Не обижу. Приезжай. Осмотрись. Если понравится, останешься».

Вскоре он приехал и действительно остался.

***

Юлия порхала ровно четыре недели, потому что ровно четыре недели всё было сказочно хорошо, и она даже пережила задержку месячных. О своих сомнениях она сообщила Игорю незамедлительно.

– Задержка? – лицо Игоря расплылось в улыбке. – Так это же здорово. Мне кажется, так вот и надо: сразу и без оглядки. У меня детей нет, да и тебе пора заводить второго.

А на следующий день пришло время выплачивать заработную плату.

Осюкову и рабочим она перевела деньги в первую очередь, удержав практически у каждого хоть самую малость за различные провинности. Бухгалтеру заплатила в полном объёме. Но когда дело дошло до Игоря, Юлия задумалась. История с её возможной беременностью оказалась обманкой: месячные наступили хоть и позже положенного срока. Работа, выполнявшаяся Игорем всегда спустя рукава, требовала тотально проверки и зачастую переделки. Пошлёшь его покупать комплектующие для техники, он купит или не то, или не надлежащего качества или переплатит втридорога. Поручишь ему работу над документами или составление писем, он наделает таких ошибок, что проще переделать всё наново, чем исправлять. В короткий срок Игорь восстановил против себя обе бригады. Игорь грубо разговаривал с её контрагентами и за истекшее время Юлии не раз приходилось разрешать неприятные, на грани конфликта ситуации. Юлия барабанила пальчиком по кнопкам калькулятора. С момента появления Игоря в Промежуточном прошло не так уж мало времени: при первой встрече с суженным на вокзале в Вологде у неё был алый маникюр, а теперь уже фисташковый и скоро снова надо будет делать коррекцию. Какой же цвет гель-лака она выберет в следующий раз? Это станет ясно через четыре дня, а пока, тыкая фисташковым маникюрам по панелям приложения «калькулятор», Юлия переводила прегрешения Игоря, вольные и не вольные, в цифры.

Итак, она обещала платить ему за помощь в развитии бизнеса сорок тысяч ежемесячно. Игорь с ходу пытался претендовать на долю, но эту идею Юлия отвергла, как категорически неприемлемую. Игорь не имеет опыта самостоятельной руководящей работы – это стало ясно уже по результатам первой недели. Но Юлия, давным-давно принявшая обычай не делать скоропалительных выводов и не огорчаться по мелочам, не придала этому значения. Пройдёт время, и любимый обучится, оботрётся, поверит в собственные силы. Давно ли она, будучи замужем, оставалась на вторых ролях? Но когда гибель мужа выдвинула на лидирующие позиции в бизнесе, она справилась, обучилась, обмоглась. Справится и Игорь. Так думала Юлия целый месяц. Время бежало. Настала дата выплаты зарплаты и Юлию захлестнул вал трудных сомнений.

С самого начала Юлия приняла принципиальное решение: применять к возлюбленному те же требования, что и к остальным работником, действуя без снисхождения. Требования Юлии, как работодателя, были просты и излагались в небольшой тетрадочке под заголовком «Справочник штрафов». В этой, аккуратно разлинованной ученической тетрадке, напротив каждого гипотетического негативного события, произошедшего по вине работника была проставленная соответствующая сумма, которую полагалось вычитать из зарплаты. Сами по себе суммы штрафов не значительные, но Юлия использовала в своём административном обиходе и другую тетрадку-алфавитный указатель, где для каждого работника отводилась отдельная страница. Туда Юлия записывала все провинности и промахи своих сотрудников. Как правило, дело сводилось к следующим типам записей: «прогулял работу», «опоздание» с указанием точного времени прогула или опоздания, «напился на работе», «украл» с указанием предмета и стоимости уварованного, при этом стоимость Юлия всегда округляла в большую сторону. «Тупил», «ленился» − эти огрехи из справочника Юлии в полной мере относились именно к Игорю. На страничке, озаглавленной его именем, значились даты с этими определениями. Страничка, озаглавленная словом «Осюков», пестрела записями с верха до низа. Прегрешения Осюкова были многочисленны и разнообразны. Тут кроме «ленился» и «тупил» можно было увидеть «напился на работе», «украл», «перечил». В то же время именно «тупил» в справочнике Юлии расценивалась по самой высокой таксе, не считая, конечно, воровства.

Подсчёты она производила в день перечисления зарплаты, выводя в ведомости сумму за вычетом штрафов. Теперь по её расчётам выходило так, что справедливой платой за работу возлюбленного являлась сумма, никак не превышающая три тысячи восемьсот пятьдесят рублей. Юлия вздохнула, глянула на себя в зеркальце, поправила растрепавшиеся волосы.

– А как же любовь? – спросила она у своего отражения в зеркале.

– Любовь должна быть щедра. Расщедрись и ты, Эбигейл, – ответило отражение.

И Юлия расщедрилась, добавив к заработной плате возлюбленного ровно одну тысячу сто пятьдесят рублей. Отравив зарплатную ведомость в банк, Юлия удовлетворённо потянулась. Пусть будет так: да, Игорь оказался никудышным работником. Толку от него немного, но значительно больше вреда. Зато он красив, опрятен и не пьёт, в отличие от Осюкова. А она, женщина, Юлия или Эбигейл – не важно! – должна быть терпеливой и снисходительно относиться к недостаткам ближних.

В ту ночь Юлии спалось как никогда плохо. Измученная сомнениями и громким храпом Игоря, она с самого раннего утра, вооруженная алфавитным указателем и непреклонной решимость вывести собственный бизнес на новые высоты, отправилась на делянку с инспекцией. Игоря она оставила спящим в их общей постели. Осюков и рабочие обеих бригад встретили её в полной исправности, трезвыми и занятыми насущными делами. Обратный путь она провела в размышлениях о необходимости увеличить сумму штрафа за лень.

***

Дни катились ни шатко, ни валко, похожие друг на друга, заполненные суетой, но всё равно какие-то пустые. Скоро Юлия заметила, что Игорь отгораживается от неё, подолгу молчит рассматривая монитор смартфона, а если ему приходят входящие звонки или сообщения, отбегает подальше, за пределы слышимости и там разговаривает или читает сообщения. Всю его переписку и ведущуюся им документацию Юлия подвергала тотальному контролю. Результаты её не воодушевляли: все возложенные на Игоря, не великие, в общем-то обязанности, ей приходилось исполнять самой.

Объяснение состоялось после её очередной поездки в Вологду. Поездка эта отличалась от прочих хотя бы тем, что Юлия по особому требованию ценных и высокопоставленных партнёров, не взяла с собой Игоря. Отсутствовала Юлия несколько дней в числе которых оказалась и дата выплаты зарплаты. Она оформляла и отправляла в банк зарплатную ведомость в лучшем из Вологодских отелей – тезке самого губернского города.

Возвращение домой, в Промежуточное стало несколько нервным – всю дорогу ей названивал огорчённый долгим отсутствием матери сынишка. Мальчик рассказывал об участившихся стычках между Игорем и Осюковым, Осюковым и приходящей домработницей Аглаей, Аглаей и Игорем. Жалобы мальчика были так громогласны и многословны, что воображение стало рисовать Юлии ужасные картины полного разгрома её семейного гнезда и бизнеса. Мальчишка звонил не менее десяти раз – расспрашивал о подарках, требовал внимания, ябедничал, а она мчалась по трассе Вологда-Архангельск на предельной скорости.

По приезде домой Юлия обнаружила Игоря на кухне. Взъерошенный и угрюмый он сидел за столом с кружкой холодного чая и горой бутербродов на тарелке. Мальчишка не услышал её приезда и бродил где-то по дому, препираясь с домработницей. Его звонкий голосок доносился из верхних комнат. Юлия понадеялась успеть переговорить с любимым до появления капризного чада.

– Как дела? Что ты ешь? – стараясь казаться беззаботной, спросила она.

– Нет колбасы. Нет сала. Нет рыбы. Нет даже тушёнки.

– Неправда. Тушёнка есть.

– Была. Мы всю съели.

– Вот молодцы! Кто хорошо ест, тот хорошо работает.

Игорь зарделся, отвёл глаза.

– Мне вчера не здоровилось, – пробормотал он. – Провалялся половину дня. Это всё тушенка…

– А позавчера?

– Что позавчера? Шёл дождь.

– Это север. Здесь дождит часто, даже летом.

– Я говорил тебе, что метеозависимый. Ты забыла…

– Разве тут упомнишь? Столько дел!

Юлия направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Ты обещала платить, – процедил Игорь.

– Я тебе перевела, – бросила Юлия, ставя ногу на нижнюю ступеньку.

– Всего пять тысяч!

– Этого хватит. Ты же не пьёшь и не куришь. Питаешься за моим столом. На что тебе деньги?

Так начался между ними раскол. В ту ночь Игорь не явился в спальню Юлии. Поднявшись в половине шестого утра, Юлия обнаружила его в нижней, общей комнате на диванчике рядом с компьютером. Слишком короткий, с претензией на шик обитый скользским шёлком, диванчик был неудобен для спанья. Игорь лежал на нём скукожившись. Угасший смартфон валялся рядом с ним на полу. Юлия несколько минут рассматривала, расслабленное лицо возлюбленного. Во сне оно приобрело туповато-восторженное выражение, которое показалось Юлии крайне неприятным. А ведь совсем недавно она считала Игоря красивым. Как же так?

Юлия подхватила с пола смартфон, и он ожил в её руках. На Whatsapp пришло сообщение от какой-то Ксюни. Юлия смогла прочитать только часть первой строки, но и этого оказалось достаточно. Ревность горкой оскоминой поднялась от желудка к горлу. Сердце её бешено заколотилось. Ладонь ослабела и смартфон с глухим стуком упал на ковровое покрытие. Игорь зашевелился, почмокал губами.

Юлия прыснула прочь.

***

Такого душевного смятения она никогда ранее не испытывала. Ослепшая от ревности, она шарила по полкам кухонных шкафов в поисках спасения. Наконец, нашлась полупустая склянка тёмного стекла. Запахло валокордином.

– Лучше коньяцку принять. Я предпоцытаю Кизлярский коньяцный завод – дёсево и заборицто.

Юлия обернулась.

– Ах, это ты, Аглая!

– Вот она любовь! С самого утра забралац на тубаретку. За сердце хватаетца! А сама такая молодая!

– Аглая!!!

Шкодливая, не юная и очень некрасивая домработница Юлии стояла посреди кухни, обтирая руки о грязный фартук.

– Да цто слуцылось-то? Цто он сделал? – спросила Аглая.

Сочувствие в общем-то чужой и простоватой женщины вышибло из глаз Юлии обильную влагу.

– Не реви, не то рецницы твои накладные смоюца. Цто слуцылось-то? Говори толком.

Юлия соскочила с табуретки. Из последних сил стараясь выглядеть перед прислугой достойно, приблизилась к Аглае.

– «…сначала меня разлюбил, потом и её разлюбил, а теперь хочешь вернуться ко мне…» – так она написала, − проговорила Юлия.

– Кто?

– Какая-то Ксюня.

– Ты тоцно помнишь?

– Я-то? Да как такое не запомнить?

– А цто было есцо?

– Я не смогла прочитать всю переписку. Телефон заблокирован!

– Тоже мне новость! Разблокируй и процти.

– Как?

– Глазами, дуроцка! – Аглая похлопала себя по лбу.

– Подсмотреть код доступа?

– А то!

Они говорили полушёпотом, то и дело оглядываясь на дверь в гостиную. Но Юлия уже слышала возню на галерее – хлопанье дверей, шум канализации. Сынишка проснулся и с минуты на минуту спустится в кухню. Ей надо прекратить плакать и решить что-то относительно каши.

– Пшенную свариц? – угадав её помыслы, спросила Аглая.

– Почему именно пшённую?

– Потому цто вчера была манная, а позавцера – греча.

– Мама, мама! Дай колбаски. Ты купила вчера? – мальчишка действительно приплёлся на кухню, шлёпая задниками тапок.

– Сначала поешь каши!

– Аглая кашу ещё не варила. Можно пока колбаски? Я три дня колбаски не ел.

– Не выдумывай.

– Я не выдумываю. Игорь всю колбасу сожрал за один день и мне…

Жалобы мальчишки прервал глухой грохот.

– Шухер! Это подъедала с дивана свалился, – пояснила Аглая. – Ах, он и сам-то жирненький, вкусненький.

Аглая совсем по-змеиному облизнула губы узким языком. Лицо её приняло незнакомое Юлии, плотоядное выражение. Мальчишка продолжал канючить. Из гостиной доносились возня и глухие матюки – Игорь действительно проснулся.

– Вари кашу, Аглая. Мне пора…

Юлия кинула пузырёк с валокордином в мусорное ведро.

– Эх, ревность больно бьёт по сердцу-то!

Аглая приложила ладонь к левой стороне груди и закатила глаза.

– Мама! Мне колбаски! – твердил мальчишка.

– Я тебе помогу. Я посмотрю в его телефоне. Хоцец?

Аглая таращилась на Юлию с вполне искренним сочувствием, но та уже спешила прочь. Надо ещё одеться, причесаться. Надо собрать бумаги. Её ожидает длинный рабочий день.

– Мама!!! Мама я с тобой! – ныл ей вслед мальчишка.

– Отстань от матери, мальцык. Не видишь, у неё проблемы. Ей надо помоц. Тебе задание: возьми у толстого дядьки телефонцык и принеси тёте Аглае. Так мы добудем доказацельство измены и вся колбаца в этом доме будет твоей.

***

Измена Игоря была глубинной, душевной. За такой изменой скоро и неотвратимо последует и измена физическая, но на этот счёт Юлия не особенно волновалась. В Промежуточном блудить не с кем. Женщин здесь немного, все они или замужем или невообразимо безобразны. К тому же, любую женщину, даже самую некрасивую и непритязательную надо же как-то обольщать. А для обольщения требуются деньги. А денег-то у Игоря и нет. Право слово, ну не станет же он снастаться с приходящей прислугой Аглаей. Да у Аглаи и муж имеется. А ну как Соловей припорхнёт сюда из Предверия? Муж Аглаи, Карп Соловей, мужичонка хоть и неказистый, но отважный до полного самозабвения. От такого можно ожидать всякого.

Пока измена возлюбленного заключалась лишь в его смартфоне. От ревнивого внимания Юлии не укрылось выражение возникавшее на лице Игоря при чтении сообщений. Такое отвратительно счастливое и немного виноватое выражение. Юлия терпела, на откровенный разговор пока не решалась.

Ситуация разрешилась через пару недель. Всё случилось в ранний утренний час, всё на той же кухне и с участием всё той же Аглаи.

– В Вологду собираешься? – спросила домработница, накрывая для неё ранний завтрак: несколько бутербродов на цветастой тарелке, чай в кружке и одинокое белое яичко в подставке.

– Яицко в мешоцек, как ты любишь. Цто-то ты бледная. Нездоровица?

– Не выспалась, – отмахнулась Юлия.

– Спац одной – конецно не выспаца, – сочувственно заметила Аглая. – Может и не ездить?

– Надо. Есть дело, но машина барахлит, и я волнуюсь.

– Не волнуйся. У тебя есть я – твой друг, – заверила Аглая.

Отводя косые глаза, она извлекла из карманчика фартука смартфон и положила его на стол рядом с бутербродами.

– Что это?

– Цто-цто! Цто обещала, то и есть. Его цацка.

Юлия вертела мёртвую пластиковую коробочку так и эдак, с ужасом ожидая очередного сообщения от неизвестной ей, но очень интересной и не чужой для Игоря Ксюни.

– Два два ноль девять шесть шесть, – отчеканила Аглая.

Юлия подняла голову и вздрогнула, столкнувшись с недобрым, всепроникающим взглядом Аглаи.

– Я не думала… – пролепетала Юлия.

– Цто?

– … что ты считать умеешь…

– Ты не сцытай, а код набирай. Ну! Там есть цто поцытать.

Поддавшись гипнозу косого взгляда, Юлия набирала код, искала и нашла в меню Whatsapp ник «Ксюня», принялась читать переписку.

Там нашлось всё: и укоры ревности, и нежные попрёки, и уверения в любви, и обещания, и даже откровенные фотографии обоих участников чата. Несколько долгих минут Юлия рассматривала хорошо знакомый ей волосатый лобок возлюбленного и его взбудораженное признаниями Ксюни мужское достоинство.

– Ис ты, каков! – бормотала над её плечом бестактная Аглая. – Но у моего Соловья луцсе: и больце, и толце, и загнут крюцком.

– Ты считаешь, я должна теперь его прогнать? – шепотом спросила Юлия.

– А я не умею ницего сцитать кроме денег, – ответила Аглая. – А денег ты мне не доплациваец. Так что теперь я жду расцета и премиальных.

– Чего?

– Пять тысац за телефонцык.

– Мы так не договаривались!

Юлия вскочила. Аглая подалась к двери. Никудышная актриса, она прятала за гримасой испуга злорадную ухмылку.

– Сволоц!!!

Аглая сплюнула злобу себе под ноги. Юлия несколько бесконечно долгих мгновений рассматривая парящий след её плевка. Дощатый пол вокруг него сразу же начал заметно чернеть. Юлия сморгнула невольные слёзы, замахала руками. По-детски беспомощная попытка отогнать кошмарное наваждение не принесла жедаемых результатов – на кухне заметно пахло серой. Юлия бросилась прочь к кухонной двери, на двор, на улицу.

– Деньги давай, сволоц! – неслось ей вслед. – Скареда! Жадина! Из заработанного выцытает! Помогай такой! Пусть никто никогда тебя больше не трахнет! Аминь!

Преследуемая проклятиями прислуги, Юлия металась по дому. Когда она последний раз бывала в церкви? Ах, наверное, в минувшую субботу. Тогда она набрала полную полуторалитровую бутылку освящённой воды да так и оставила её в машине.

Юлия кинулась в гараж. Бутылка нашлась на полочке в водительской двери, уже почти пустая, но на донышке ещё плескалось на два пальца прозрачной влаги.

– Цто ты задумала, сволоц? Деньги давай! Теперь ты мне ещё больше должна! Десять тысац давай! – неслось из распахнутого кухонного окна.

В окнах второго этажа уже виднелись лица Игоря и сынишки.

– Эбигейл, ты не знаешь где мой телефон? – спросил Игорь, потирая глаза.

– Она его у тебя украла и всё процытала! – высунувшись по пояс из кухонного окна, прокричала Аглая, и Юлия, подбежав к ней, выплеснула жидкость из бутылки прямо в косые бесстыжие глаза.

Розовый, с чёрным собачьим нёбом, распахнутый рот. Заострённые книзу, ослепительно белые зубы в два ряда, за ними – чёрный провал глотки. Наверное, так выглядит акулья пасть. Возможно, такой звук, пронзительный, вибрирующий, на недосягаемой для человеческого горла высокой ноте производит неведомый науке доисторический хищник.

Юлии вспомнились слышанные ею сплетни о муже Аглаи, Карпе Соловье. Люди в Промежуточном толковали, будто Соловей из Предверия такой заправский свистун, что от его свиста хвоя преждевременно опадает с лиственниц и петухи в минуту линяют, полностью лишаясь оперения.

– Ну пусть и нас освищет, – решительно заявила Юлия, выплескивая в распахнутый рот Аглаи остатки жидкости из бутылки.

Звук мгновенно прекратился, а сама Аглая исчезла из окна.

– А теперь убирайся! И чтобы духу твоего тут… – Юлии стоило немалого труда подавить внезапное и постыдное рыдание.

– Вот мой телефон. На кухне нашёл.

Юлия обернулась. Игорь стоял перед ней с телефоном в руках.

– Послушай, у неё зубы в два ряда, – пролепетала Юлия.

– Она наглая и злая, но зубы в два ряда бывают только у акул.

– Она обыскала твой телефон. Там…

– Что там?

– Порнография…

Игорь рассмеялся.

– Где порнография? Ну-ка, покажи.

Разблокировав телефон, он протянул его Юлии.

– В ватсапе. Сам открой.

– Открываю. Где? Покажи.

– Там переписка с этой женщиной.

– С женщиной? Из женщин я переписываюсь только с тобой и с мамой. Но если ты хочешь мои откровенные фоты, то я готов.

Улыбка Игоря была открытой и показалась Юлее вполне искренней в своей дружественности.

– Её звали Ксюня.

– Кого?

– Ту женщину.

– Не знаю такой. Сама посмотри. У меня нет такого контакта. Что за Ксюня?

– Я не знаю…

– Ты устала. Отдохни. В Вологду поедешь завтра.

***

На столе грудились пустые, перепачканные тарелки. Юлия с сыном уже отобедали, но посуду никто не убирал. По правде говоря, на кухне не прибирались уже несколько дней, с тех пор, как Юлия прогнала прислугу. А у самой не хватало времени и духу даже на то, чтобы загрузить грязную посуду в посудомоечную машину. Все силы отнимала проверка бухгалтерских счетов.

Теперь Юлия даже немного жалела об Аглае.

– Я есть хочу, – заявил Игорь.

– Поешь, – отозвалась Юлия, не отрываясь от монитора.

– Покорми меня, – настаивал Игорь.

– Сейчас не могу. Мне надо счета подписать и отправить их в банк.

– Ты постоянно занята и грубо отвечаешь. Вот и сейчас грубо ответила. Мальчишку-то покормила, небось. Всё для него. А он вчера, между прочим, моё пиво допил. А у Осюкова и водку допивает, если тот зазевается. Такой маленький, а уже алкоголик. И ещё:

– … заткнись, – прервала его Юлия, не оборачиваясь.

– А ещё он таскает у меня мелочь, вороватая скотина. Вот ты опять его защищаешь, а сама не думаешь о том, что из него вырастет. А он мужиком должен стать, сильным и большим. А он хлюпик какой-то всё время ноет. И всё время ему что-нибудь надо…

Дверь, ведущая в коридор сначала дёрнулась. Ручка её задвигалась вверх-вниз. Наконец, на дверное полотно посыпались энергичные удары. Кто-то колотил в дверь пяткой или кулаком.

– Вот он! Ненормальный!

– Мама! – послышалось из-за двери. – Пусти меня! Дай телефончик!

Юлия оглянулась на дверь. После изгнания Аглаи, по инициативе Игоря во все межкомнатные двери плотник врезал замки. Теперь зайдя в любую комнату, можно было запереться и, как выражался Игорь, уединиться. Изначально идея понравилась Юлии. Действительно, в первые недели их бурного романа её капризный и требовательный сынишка повадился появляться в спальне Юлии с внезапностью летнего ливня. Эти явления пугали новоиспечённых любовников, мешая их интимным занятиям. А потом случилось то, что случилось: измена Игоря, безобразная выходка Аглаи… Да, Юлия дала согласие на установку замков, и вскоре обнаружила их на всех межкомнатных дверях. В этом случае Игорь не поленился. Сам он пользовался замками постоянно, запираясь, в основном от хозяйского сына, а порой и от праздношатающегося по комнатам Осюкова.

– Сейчас, сыночка!

Юлия вскочила с места. Стул с грохотом опрокинулся. Юлия кинулась к двери.

– Мама! Скорей! Мне нужен твой телефон! Срочно! Этот твой мерзкий любовник снова запер от меня дверь!!!

Дверь сотрясалась под ударами и Юлии никак не удавалось отпереть замок.

– Телефон не давать и выдрать, – пробормотал Игорь.

– Чтооо?!!

Забыв о преграде, отделявшей её от сына, Юлия обернулась. Руки в боки, щеки, лоб и губы запунцовели и резко контрастировали с выбеленными волосами, грудь вздымалась, едва не выпрыгивая из широкого ворота домашней кофточки. В таком виде она, пожалуй, была даже немного красива. Игорь ухмыльнулся.

– Я сказал: выдрать…

– Это тебя выдрать! Драть и драть, бездельник! И полугода здесь не живёшь, а сколько вреда принёс! Одни убытки!..

Юлия хотела сказать что-то ещё, но задохнулась и умолкла. Дверь продолжала сотрясаться под ударами. Мальчишка по ту сторону её начал немного подвывать.

– Сейчас опять начнётся истерика! – фыркнул Игорь.

– Ненавижу его!!! Ненавижу твоего Игоря!!! Отопри дверь!!!

Серии ударов чередовались с воплями. Дверь сотрясалась, но Юлии никак не удавалось отпереть замок.

– Сыночка, перестань колотить в дверь… мама не может отпереть, но очень старается…Сделай же что-нибудь! Это же ребёнок! Помоги отпереть дверь!!!

– Не буду!

– Но почему?!!

– Ты не платишь мне, а обещала платить сорок тысяч!!!

– Мааамааа!!!

Последний вопль ребёнка заглушил пронзительный звук, отдалённо похожий на сигнал тепловоза, но более высокий, громкий и пронзительный. Вторя ему задребезжали сваленные в груду тарелки, а пустая кастрюля, забытая на краю столешницы, беззвучно свалилась на пол. Вибрировали, звеня, стёкла в высоких сервантах. Сама собой включилась и выпустила струю пара новейшеё конструкции кофемашина. Феерично перемигивались лампочки в пятирожковой люстре. Распахнулась и захлопнулась дверь холодильника. Зажурчала вода в стиральной машине. Тут же на полу перед ней образовалась небольшая лужа. Источник звука поначалу оставался не ясен, но он явно находился вне дома. Юлия кинулась к окну, распахнула пластиковые створки.

– Кто тут хулиганит? – беззвучно произнесли её губы.

– Это я, Карп Соловей. Если не узнаёшь, надень очки, – ответили с улицы.

– Что надо? Кто тебя пустил?

– Пустил Осюков, а пришёл я из Предверия за зарплатой своей жены.

Известный всей округе хулиган и попрошайка действительно стоял под окнами и самым наглым образом таращился на полуобнажённую грудь Юлии.

– Ты цыцки-то прибери. Неровен час наружу вывалятся и меня имя накроет, – ухмыляясь проговорил Карп.

– Какая тебе зарплата? Мы с Аглаей расстались на прошлой неделе. Я дала ей рассчёт, – холодно ответила Юлия, но кофточку запахнула.

Она не успела отстраниться и створки окна ударили её по лицу, когда Соловей снова засвистел. Впрочем, на этот раз звук оказался тише и сквозь него Юлия смогла расслышать вой сынишки и стенания Игоря:

– Мааамааа!!!

– Прекрати это, Юлия!!!

– Зайди в дом! Какие тебе деньги? Сколько?

– Не мне, а моей Аглае положенная плата за мытьё полов и посуды, за уборку и стряпню.

– Сколько?!!

– Цай сама не знашь сколь не доплатила?

– Пятьсот рублей? Сейчас!

Юлия метнулась к рабочему столу. Там в одном из ящиков обычно хранилась небольшая сумма на неотложные расходы.

– Мамочка, впусти… – доносилось из-за двери.

Юлия выдвинула ящик. На всякий случай поводила ладонью по шершавому днищу. Ящик оказался пустее любой из её немытых кастрюлек.

– Тут было четыре тысячи рублей, – пробормотала она. – Восемь купюр по пятьсот рублей. Я нарочно держу пятихатки для…

– Ты должна моей жене восемьсот! – прокричал с улицы ухарь-Соловей и ещё раз присвистнул в порядке напоминания.

Юлия растерянно продолжала созерцать пустой ящик. Она слышала, как щёлкнул замок, слышала тихий, но смачный матерок Игоря, слышала быстрые шаги и сопение – это её сынишка проник таки в кухню и теперь отирался неподалёку.

– Это Игорь взял деньги, – проговорил он. – Я видел. Я сказал ему: не бери. Но он меня матом послал и взял, а я видел. Мама, дай телефончик!

– Да пошёл ты! – огрызнулась Юлия.

Мальчишка снова заныл, а Юлия вернулась к окну. Карп Соловей всё ещё стоял там, щеря в скабрезной улыбке широкий рот.

– У меня есть делянка леса на продажу. Строевой лес. Из таких брёвен при царе горохе корабли для мореходов мастырили. Пол гектара. Лес не дикий, лесниками саженный, как по линеецке. Стволы ровные. Деревцам не меньше сорока лет. Интересуешься?

Юлия, навострив уши, принялась рассматривать звериную рожу Соловья. Что это, шутка, пьяный бред или деловое предложение?

– Цто-то цицки у тебя не те. Большие нынче не по моде. Надо маленькие, а большие не цицки, а ожирение.

– Шутить будем потом. Поднимись ко мне, Соловей.

– Цыцас.

Лохматая с лунной плешью башка скрылась из вида.

***

Принтер с шелестом выплёвывал листы. Соловей косился на печатающее устройство, которое казалось ему опасным. Правая рука его дёргалась, будто желал осенить лоб крестным знамение и не решался. Юлия разложила отпечатанные листы на краю стола.

– Вот договор, – проговорила она. – Будешь читать? Нет? Тогда подписывай.

– Сначала ты.

– Да я-то подпишу. Я знаю, что там написано. Впрочем, договор типовой. Я тебя не обману.

Соловей задорно присвистнул в ответ. Лампочки в люстре подморгнули.

– Как ты это делаешь? – вздохнула Юлия. – Вот тут я впишу количество кубометров леса прописью. Цифра приблизительная. По итогам заготовительных работ мы её уточним и оформим допник.

– Цто?

– Дополнительно соглашение к договору. Будешь читать? Ну, как хочешь.

– Мама, а почему у нас нет цветного картриджа? Я хочу распечатывать цветные картинки.

– Какие тебе картинки?

– Там дядя Игорь скачал из интернета. Красивые тёлки.

– Отстань! – Юлия властным движением отстранила сына. – Так сколько, говоришь, там может быть кубов?

Юлия старалась держать самый деловой тон, скрывая нарастающую тревогу: а ну как Соловей примется за своё?

– Тарелоцки-то грязные у тебя. И кастрюли, и горшоцка мытого не осталось. Запустение.

– Сколько леса, я спрашиваю.

– Мама, дай телефончик…

– Да на. И иди уже отсюда.

– Мама, я есть хочу!

– Мальцыске каши со свеклой, а мне – восемьсот рублей.

– Сначала о деле.

– О деле – на полторы сотни косарей, но сначала восемьсот рублей.

Рассматривая совершенно непредставительную фигуру Соловья, Юлия размышляла о деньгах. Для такой рвани сто пятьдесят тысяч рублей – сумма непомерно большая. Что он сделает с деньгами? Ведь профукает всё. А вдруг лес не его?

– Лес мой, – заверил Юлию Соловей. – Семейная собцвенность моя и Аглаи. Вот и документы. Или сомневаесца? Я бы сам недотумкал, но твой Врагов меня надоумил.

– Мой Врагов?

– Нешто не твой? Цай на тебя работает.

– Тот ещё работник. Больше таскается по лесам. Грибочки ищет или…

– … или. Одиноцества ищет. В Промежутоцном ему многолюдно вот и зацастил к нам в Предверие.

– Довольно о Врагове. Такая же пьянь, как все остальные… Оставь мне документы. Я проверю у нотариуса.

– Зацем? Они настоясцие.

Юлия вертела и листала небольшую пачку засаленных бумаг. Выписки Росреестра с синими печатями действительно выглядели убедительно. Если она купит лес на корню за предложенную цену, то предполагаемый барыш от его продажи составит вполне внушительную, семизначную сумму. Если документы подлинные, то Соловей явно продешевил. Сознаёт ли он это? А если сознаёт, то в чём подвох?

– Мы с Аглаей хотим и избу, и терем продать да переехать ближе к Вологде. Там у нас родня. А в Предверии сама знаец какая жизнь: глухомань, ни магазина, ни работы.

– Дед Лаврентий, опять же, – подтвердила Юлия.

– И соседи – форменная нецысть, – кивнул Соловей.

– Вот, возьми.

Юлия бросила на стол поверх немытых тарелок четыре смятые купюры по двести рублей каждая. Мальчишка ловко перехватил их. Соловей кинулся к мальчишке. Завязалась короткая потасовка, победа в которой, разумеется, осталась за Соловьём.

– Какая сволоц! Кусаеца!!!

Соловей присвистнул. Юлия выругалась.

– Это мой сын!

– Мама, дай пятьсот рублей на мороженное!

– Тебе хватит и пятидесяти. На!

– Мама, я есть хочу!

– Я пошлю к тебе Игоря с деньгами и договором купли-продажи. Завтра. Сама не смогу приехать. Мне надо в Вологду смотаться. Осюкова возьму с собой. Но ты Игоря не отпускай, пока не пометите делянку. Знаешь, как метить?

– А то!

– После того, как застолбите участок, Игорь отдаст тебе деньги. Окей?

– Цто?

– Договорились?

– Неее…

– Мама, мне нужен новый телефон. Такой же, как у тебя. Поедешь в Вологду – купи.

– Что ты хочешь ещё?

– Ещё хочу конфеты…

– Я не тебе.

Юлия выматерилась. Мальчишка захныкал.

– Ты доверишь хахалю столько денег? – тихо спросил Соловей и Юля впервые за всё время разговора заметила в его кошачьих глазах некое подобие человеческого участия.

– Придётся доверить, – вздохнула она.

– Он только что спёр четыре тысячи, – напомнил мальчишка.

– Осюков ещё хуже. Игорь просто тупой и ленивый, а Осюков тупой, лпенивый, подлый и пьяный. Из двух зол я выбираю меньшее, – проговорила Юлия, смахивая с глаз предательскую влагу.

– Хорошо, – кивнул Соловей. – В нашем углу с деньгами деватьца некуда. Если только в небо взлететь или под землю провалиться. Да Врагов и провалился бы, но в нижнем мире деньги ему ни к цему.

– Все вы кончите белой горячкой, – Юлия снова вздохнула. – И я вместе с вами.

– И я! – воскликнул мальчишка.

Заверив каждый лист договора собственноручной подписью, Юлия протянула кипу листов и шариковую ручку Соловью.

– Тебе тоже надо подписать. И Аглае. Делянка и у вас в долевой собственности.

– Я без руцки обойдусь, – буркнул Соловей.

Будто во сне, Юлия наблюдала, как нечистой вилкой, взятой в её захламлённого стола Карп Соловей протыкает ещё более замызганный указательный палец своей левой руки, как тычет окровавленным пальцем в листы договора, как слизывает с пальца кровь, как удовлетворённо щерится, наслаждаясь её изумлением.

– Сцытай, что я и за Аглаюшку расписался. У нас с ней кровь одна.

– Да и чёрт с тобой, – подавляя рыдание, Юлия махнула рукой. – Ах, я устала!

– Мама, я есть хочу!

***

Юлии вдруг почудилось, будто они прощаются навсегда. Почуяв в ногах неприятную слабость, она плюхнулась на водительское сидение автомобиля. Игорь прочно воздвигся напротив, словно его в землю врыли. Он бросал ревнивые взгляды на суетящегося тут же Осюкова.

– В Предверие мне ехать одному?

– Возьми с собой кого-нибудь.

– С Осюковым не поеду.

– Возьми Врагова. Он водит трактор. Думаю, и с машиной справится.

– Да и что это за машина – «Жигули». Да и Врагов пропал. Осюков говорит, что уже три дня не выходил на работу.

– Зайди к Гавриле, узнай. Может быть, он в запое валяется.

– Осюков заходил. Гаврила сказал ему, что Врагов простился и куда-то уехал.

– Три дня назад?

– Осюков, говорит, что три дня назад.

– Что ты всё «Осюков» да «Осюков»? А сам ты что делаешь? – вспыхнула Юлия.

– Я тебе не Осюков! – огрызнулся Игорь.

– Конечно не Осюков! Осюков работает, а ты всё больше валяешься!

– «Осюков работает», – передразнил её Игорь. – Какая там работа – с утра до вечера таскаться по грязи. Мне настоящая работа нужна и настоящая зарплата!

– Какая работа, такая и зарплата, – вздохнула Юлия.

Она выжидала. Очень уж не хотелось передавать Игорю деньги при Осюкове. А ну как углядев пачку купюр не захочет ехать в ней в Вологду? Юлия не очень-то хорошо управлялась с городским движением, побаивалась улиц Вологды, где кто-нибудь все время норовит кинуться под колёса.

– Осюков, надо воды набрать в дорогу, – проговорила она.

Скроив приторно угодливую мину, Осюков скрылся за высокими зелёными воротами, отделявшими «поместье» Юлии от деревенской улицы.

– Решила переметнуться… – фыркнул Игорь.

– Я о другом хотела…

– Не увиливай! Теперь ты всюду с Осюковым. Думаю, скоро он и спать будет в твоей комнате. Ведь так и было раньше?..

– Нет…

– Как нет? Пацан мне рассказал, как после гибели отца уже через неделю Осюков оказался у тебя в постели. Ты слаба на передок и даже память о муже не в счёт. А я тебе не муж. Сколько раз ты обещала мне: «в субботу подадим заявление»? Когда же настанет эта суббота? Я вообще не понимаю, как женщина с твоим характером могла выйти замуж. Сколько можно тебя уговаривать?

Юлия ни слова не говоря достала из сумочки перетянутую резинкой пачку розовых банкнот и помахала ими перед внушительным носом возлюбленного. Игорь умолк, скосив глаза к носу.

– Здесь сто сорок шесть тысяч.

– Это мне?

Игорь потянулся за деньгами, но Юлия отвела руку.

– Это плата за лес. Покупаю на корню у Соловья. Ты поедешь в Предверие, пометишь делянку и передашь деньги – сто пятьдесят тысяч. Четыре доложишь из тех, что взял из ящика на кухне.

– Это всё?

Игорь затолкал огромную ладонь в передний карман джинсов. Юлия поняла: именно там хранится его заначка. Любопытно, сколько? Если умыкнул четыре тысячи, то, возможно, брал и раньше, просто она не заметила.

– Это не всё, – продолжала Юлия. – Потом надо будет гнать в Предверие технику. Надеюсь, что контракты на поставку хлыста я привезу с собой из Вологды. Так что надо будет оперативненько поворачиваться. С этой сделки тебе, как прорабу плачу не зэпэ, а процент с контракта. Так что есть смысл быть честным.

Она заметила, как Игорь хмурился, что-то подсчитывая в уме. Наконец, не выдержав, он извлёк смартфон и принялся что-то подсчитывать на калькуляторе. Глаза его томно увлажнились.

– Закроем контракт и можно будет в ЗАГС идти, – подначила Юлия, и Игорь вскинулся.

Он едва не выронил смартфон, но она успела заметить красивый вид на горы и темноволосую женщину на фоне горного водопада.

– Стащить четыре тысячи – мелочь, но умыкнуть полторы сотни – это уже тянет на хороший уголовный срок. Помни об этом, пока мы не женаты.

– Что это ты? Бредишь? – насупился Игорь.

– Повтори, что ты должен сделать?

– Отдать деньги Соловью и разметить делянку.

– Наоборот, олух! Сначала делянка, потом деньги.

– Вот опять ты обзываешься. И мальчишку тому же учишь. И он меня по-всякому обзывает…

Явился Осюкова с двумя полуторалитровыми пластиковыми основательно запотевшими бутылками и в сопровождении мальчишки.

– Хватит миловаться. Поехали, – бросил Осюков, укладывая бутылки на заднее сидение.

– Мама, а меня не вырвет? – спросил мальчишка.

Юлия успела сунуть пачку денег за шиворот Игорю так, чтобы Осюков не заметил.

– Дополнительные инструкции по ватсапу, – прошептала Юлия, усаживаясь в автомобиль.

***

Треньканье рингтона Whatsapp застало Юлию на половине пути из Вологды в Промежуточное.

«Приезжай! Тут полон лес каких-то чертей»

«Ты надрался? Какие черти? Если ты начал пить, то ни о каком загсе не может быть и речи»

«Ты только ищешь повод чтобы не идти в загс. Я не пил. У них хвосты и коса. Врагов летает»

«Какая коса? У кого хвосты? Я же сказала обратиться к Карпу Соловью. Ты встретился в ним?»

«Он меня освистал».

Смартфон полетел в сторону, ударился в обивку салона. Осюков ухмыльнулся. Сынишка на заднем сидении освободился от ремней безопасности и прильнул к спинке переднего пассажирского кресла.

– Мама, ты не хочешь спать с Игорем? – спросил мальчик.

– Нет. Но придётся, – угрюмо отозвалась Юлия.

Автомобиль вильнул – Осюков внезапно дёрнул рулём на совершенно пустой трассе.

– Осторожно! – возмутилась Юлия, но мальчишка, сумевший удержать равновесие, продолжал приставать:

– Почему? Тебя кто-то заставляет?

– Заставляют дела.

– А почему дела не заставили тебя купить мне телефончик?

– У тебя есть телефон.

– Но мне надо новый, как у тебя. Ты же обещала!

Whatsapp затренькал где-то под сидением. Юлия оставалась невозмутима. Осюков казался совершенно бесстрастным, только мальчишка всё не унимался:

– Мама, там кто-то пишет тебе в ватсапе.

– Не хочу читать. Я устала. Прочитаю, когда приедем в Промежуточное.

– А может там не надо читать. Может, это звуковое сообщение.

– Тогда не хочу слушать.

– А может быть это Игорь.

– Да кто угодно!

– А может быть Игорь потерял деньги.

– Какие деньги? Встрепенулся Осюков.

– Мама дала Игорю денег. Много.

Получив чувствительный удар по лбу, мальчишка завалился навзничь, захныкал. Автомобиль увеличил скорость. Юлия покосилась на приборную панель. Стрелка спидометра приближалась к отметке «150». Автомобиль потряхивало.

– Послушай, Осюков. Я хочу добраться до Промежуточного живой. Сыночка, пристегнись.

– Не хочууу!!!

– Осюков, сбрось скорость.

– Нет. Я хочу поскорее узнать какие такие деньги и зачем ты ему дала.

– Мнооого денег дала! – прогундосил мальчишка с заднего сидения.

А на полике УАЗ-Патриота, под ногами у Юлии продолжал бренчать рингтон Whatsapp – наверняка это Игорь шлёт одно сообщение за другим.

А УАЗ, тем временем, свернул вправо и запрыгал по ухабам бетонки.

– Мама, меня тошнит!

– Не надо было есть столько пахлавы в кондитерской.

– Мама, меня сейчас вырвет.

– Осюков, можно помедленней?

– Как так «помедленней»? Ты же торопишься спать с любимым.

– Хватит трепаться. С кем мне спать – не твоё дело. Сбрось скорость. Мальчика укачивает.

Осюков, наконец, сбросил скорость. Теперь автомобиль колыхался, как лодочка на волнах. Мимо них проплыла помойка. Ещё 22 километра, и они вкатятся за околицу Промежуточного. Осюков не прав. Юлии совсем не хочется домой. Дома Юлию ждут новые выяснения отношений, и, возможно, неприятности, связанные с потерей денег.

***

Юлия дремала, когда фары УАЗа выхватили из темноты фосфоресцирующую табличку с чёрными буквами на белом фоне: «Промежуточное». Сейчас они минуют мостик, возле церкви повернут направо и увидят знакомый, едва ли не единственный в Промежуточном фонарь над зелёными воротами дома Эбигейл Червяковой.

Отстегнув ремень безопасности, кое-как согнувшись в три погибели, Юлия шарила по полику в поисках давно уснувшего смартфона. Ей помог Игорь. Дисплей засветился. Противно заверещал сигнал вызова.

– Любимый беспокоится о своей суженой, – буркнул Осюков, нажимая на педаль тормоза. – Ну-ка, парень, открой ворота!

– Мама, а что Осюков мной командует? Скажи ему, что ты не будешь с ним спать и пусть он не командует.

– Слушаю, Игорь! Мы уже у ворот. Спустись и открой нам.

– Ты не охренела? Мне открывать ворота?

– Погоди…

– Ты охренела, точно! Скажи мальчишке. Пусть откроет. Надо же и его приучать хоть к какому-нибудь труду!

– Ты сам охренел! Роди себе детей и их как хочешь приучай!

Осюков тем временем заглушил двигатель.

– Теперь ты понял, парень? – проговорил он, оборачиваясь к мальчишке. – Твоя мама не будет спать с дядей Игорем и поэтому у них будут разные дети.

Сказав так, он вывалился из машины. Слушая бурчание Игоря, Юлия наблюдала, как Осюков отваливает одну за другой обе воротины. Вот перед ними открылось тёмное пространство двора. Темноту нарушал лишь слабый ночник над входной дверью, но он освещал лишь саму дверь и ступени крыльца. Всё остальное тонуло в темноте, густой, как патока. В доме не светилось ни одно окно. Осюков скрылся из вида. Юлия включила громкую связь и отстранила от себя смартфон. Ей хотелось плакать.

– … надо же было посылать меня чёрт знает куда. Что за дыра это Предверие! И название-то какое-то дебильное. А Соловей? Он же козёл, ты не в курсе? А ещё меня покусали…

– Кто покусал? Ты не дома?

– Дома. Я в подвале терема. Это такой большой дом в Предверии. То есть самого дома нет. Там над подвалом три этажа и ветер гуляет. И засрано всё. Кто засрал не знаю.

– Кто тебя укусил?

– Не скажу! Я тебе посылал голосовые сообщения. Ты почему не отвечала? С Осюковым трахалась? С этой пьянью? Забыла, как я тебе рассказывал о его поступках? Он твоего сыночку по лбу щёлкнул, а я видел…

– Мама, он правда щёлкнул! И сейчас щёлкнул, когда из машины вылезал. И Игорь тоже щёлкал!

– Заткни этого ябеду и слушай!

– Что случилось?

– Врагов на меня напал…

Двор, наконец, осветился и Юлия увидела заставленную разным хламом внутренность гаража и посыпанную гранитным гравием дорожку перед крыльцом и примостившуюся сбоку чахлую клумбу.

– Подожди. Сейчас Осюков запаркует машину. Мы поднимемся к себе и тогда я тебе перезвоню.

– Опять этот Осюков! Я не привык жить в такой конкуренции со всякими козлами. И твой бывший и эти ядовитые дети. Ты ведь не в курсе, а в Предверии меня покусал какой-то пакостный мальчишка.

– Кто такой?

– Местный. Он хвостатый, Юлия!

Осюков возник перед капотом автомобиля и Юлия не только нажала на отбой, но и выключила смартфон.

– Теперь вылезай, сыночка. Дядя Осюков сам запаркуется, а нам с тобой пора ложиться спать.

– Я лягу с тобой? Ура! И никакого Игоря! И никакого Осюкова!!!

Мальчишка мигом выпорхнул из машины. Юлия последовала за ним. Её шатало. Голова кружилась. А ведь совсем недавно она мечтала о беременности, о счастливой жизни с Игорем. Нет, ничему такому не бывать. Юлия брела к дому, придумывая повод, чтобы избавиться от сына и отправить его спать в детскую. Ей требовался отдых. И тишина. И уединение.

По счастью в Вологде она купила пену для ванны с новым ванильным ароматом. Этой-то пеной ей и удалось заманить сынишку в ванную, где он благополучно заснул. Уложив ребёнка в постель в его собственной, богато украшенной спальне, Юлия отправилась к себе. В комоде нашлись початая бутылка армянского коньяка и нечистый стакан, который тут же наполнила до краёв. Только ополовинив стакан, она включила смартфон. Игорь объявился незамедлительно:

– Спишь? А я вот спать не могу. В этом подвале далеко не жарко и мыши бегают…

– Объясни толком, какой подвал?

– Явление природы: тупая бизнесвумен. Я тебе в пятый раз повторяю: подвал терема. Терем – это такой большой трехэтажный пустой дом, где нет окон и всё засрано…

Юлия расположилась у окна. С коньячным бокалом в руке она наблюдала за Осюковым. Ворота на двор он уже закрыл и запер, но ворота гаража всё ещё были распахнуты и внутренность его походила на ярко освещённый, плавающий в тёмном космосе аквариум. Осюков суетился, выгружая из автомобиля пакеты с покупками. Время от времени он посматривал на окно Юлии, но та света в своей комнате не зажигала.

– … я должен спать тут один, вместе с мышами. А ты там в мягкой постели и, возможно, с Осюковым…

– Я одна и очень устала. Ты что-то говорил о деньгах. Вы разметили делянку?

– Конечно нет! Вот дура! Как ты могла такое подумать? А денег нет. Ты слышишь? Денег нет!!!

***

Ребёнок явился рано утром, ещё не было и семи часов. Юлия только-только задремала и поначалу крепко разозлилась на мальчишку. Но её «сыночка» оказался ласков, ничего не требовал и даже притащил ей чашку холодного, позавчерашнего чая.

– Что случилось, мамочка? Почему у тебя такое красное лицо? Ты плакала? Тебе хотелось спать с дядей Игорем, но он не пришёл?

– Дядя Игорь потерял крупную сумму. Всё, что я ему дала.

– Украл?

– Нет, именно потерял. Похоже там у них в Предверии что-то произошло. Надо ехать разбираться.

– Значит ты будешь спать с Осюковым? Сказать ему?

– Не надо. Мы поедем в Предверие с тобой вдвоём.

– Вдвоём? Урааа!!!

– Погоди! Не надо прыгать по кровати! У меня голова болит…

– Мы вдвоём поедем в деревню!!! Мы вдвоём поедем в деревню!!! Без Осюкова и без противного Игоря! Мы будем вдвоём!!! Вдвоём!!! Вдвоём!!!

– Да тише ты! Вот Осюков услышит, тогда не отвяжешься.