Вдоволь мы поездили по дорогам нашего Борисоглебского рая. Какие они красивые и какие разные, я уже не раз писал. Читайте мои повестушечки. После Кондаково отправились к нашему синему дому в деревне Стрелка. Это по дороге в Неверково. Сначала проезжаешь деревню Варусово, потом село Вощажниково. Здесь тщанием отца Бориса Украинцева оба храма восстановлены. На больших вратах высятся шесть огромных портретов воинов, сложивших свои головы на Донбассе. Потом за несколько месяцев еще пять портретов добавилось. Пример отца Бориса, чтущего память защитников Отечества, достоин уважения и подражания. Очень эти портреты греют сердце. Они напоминают нам не о смерти, а о жизни, что мы живы, пока помним своих героев. И они тоже живы, пока мы их помним. Пока будем помнить — никто нас не победит. Это наш Бессмертный полк. Прибывает воинов в нашем Бессмертном полку…

Еще я мог бы сказать немало добрых слов о селах и деревнях по этой дороге, но я о них уже не раз рассказывал в моих повестушечках. Просто назову их: Архипово, Уславцево, Веска. Нет, о Веске все же скажу несколько добрых слов. Здесь еще в 90-х годах прошлого столетия поселилась семья Олонцевых. Они вертоградари, оба закончили Тимирязевку. Благодаря их трудам и их любви умиравшее село ожило.

Олонцевы вырастили пятерых замечательных детей. Юрий стал отцом Георгием, священником Вескинского храма; Алена — прихожанка нашего Яковцевского храма, о ней я еще расскажу в своем месте; Дмитрий — ныне известный на Ярославщине пчеловод. Однажды, еще молодым парнем, сейчас это мужчина после тридцати, возвращаясь из Москвы на поезде, уставший от московских хлопот, да просто от шума и суеты большого города, Дмитрий чуть не проспал свою остановку в Ростове. Еле успел выскочить из вагона и забыл рюкзак. У него все там осталось. Будучи, как все Олонцевы, очень скромным, увидав меня, знакомого, постеснялся спросить денег на билет до Ярославля, чтобы догнать рюкзак. Хорошо, что я догадался, что у Мити что-то случилось… Теперь при встрече с ним всегда спрашиваю: «Митя, больше рюкзак в поезде не забываешь?» Он улыбается: «Нет, больше не забываю. Спасибо вам». Кузьма у Олонцевых — фермер, а жена Маруся — племяшка моего друга монаха Борисоглебского монастыря брата Глеба, всегда идущего в Иринарховском крестном ходе впереди всех, с фонарем в руках. И младшая дочь Света. Веснушчатая радость. Скромная до того, что ее мать, Анна Христофоровна, никак не могла поверить, что ее дочь сделала мне, старшему, замечание. Однажды в Борисоглебском монастыре я от усталости, а может и от лени, присел на лавку во время Херувимской песни. Света, тогда девочка лет десяти, подошла ко мне и виновато напомнила: «Херувимская…» Я, конечно, устыдился и сразу встал. Только когда Анна Христофоровна услышала, что лицо у Светы было при этом виноватое, и что пели Херувимскую, она поверила, что дочь действительно сделала замечание старшему человеку.

Отец, Иван Юрьевич, не смотря на возраст, несколько раз ездил добровольцем на Донбасс. С Анной Христофоровной они не могли не воспитать замечательных детей. Вслед за Олонцевыми потянулись на Веску родственники и друзья. Теперь все они живут вместе, и все у них свое: земля, лес, даже храм свой. Они его возродили. Целый свой мир создали. Живут в Весках одной большой семьей. Даже в Иринарховском крестном ходе, где все вроде бы свои, православные, вескинцы не растворяются, а держатся вместе вокруг батюшки Георгия.

В деревне Стрелка я включаю аварийку и еду со скоростью десять километров в час — пешком еду. Дома тут загляденье. Особенно зеленый и голубой — прямо как пряничные они. Даже стены в узорочье, а не только, как обычно, наличники и полотенца. Несколько лет назад голубой дом покрасили синей краской, но одну стену не успели. То ли краски хозяевам не хватило, то ли времени. Но прошло несколько месяцев, прошел год, прошло три года… а стена так и стоит не покрашенная. Невольно вспомнились щемящие строчки Николая Некрасова, нашего земляка ярославского:

 

Только не сжата полоска одна,

Грустную думу наводит она…

 

Как и поэт, мы запечалились с женой. Что с хозяевами случилось? Заболели, умерли? Каждый раз, въезжая в Стрелку, надеемся, что увидим стену покрашенной и, наконец, успокоимся: живы-здоровы хозяева, или же дети их живы-здоровы. Ждем этого праздника праздников! А если застанем хозяев за покраской стены — обязательно подойдем, расскажем про «несжатую полоску»…