Конечно, Мариша, как всегда, оказалась права — «История любви» меня вылечила, подняла не только на ноги, но на крыло. Я вдруг почувствовал такую тоску по Абхазии, такую любовь к ней почувствовал. Она стала для меня еще одним родным местом на земле. Как Старово-Смолино, как мой родной Мухоршибирь, как Москва. В Абхазию теперь меня тянет.

Мариша, увидев, что я выздоровел от своей русской хандры, зная, как меня умиротворяет дорога, предложила махнуть на все наши обязанности рукой и покататься по пяти чудесным дорогам нашего Борисоглебского рая. Мы это нередко делаем, когда тоска обуяет, когда работа вдруг не двигается.

Конечно, сначала поехали по нашей главной дороге — в Кондаково, на родину преподобного Иринарха, куда мы каждый год ходим Крестным ходом. На наших машинных прогулках мы всегда разговариваем: дома нам некогда. На этот раз я рассказывал, как буду писать «Историю любви». Мариша вдруг улыбнулась ласково-ласково: «Теперь “соловьевцы” (эксперты телепередачи “Вечер с Владимиром Соловьевым”) посмотрят фильм “История любви” и будут его цитировать, перекликаться с тобой, махать тебе рукой». Раньше, когда я говорил, что «соловьевцы» читают мои тексты, смотрят в «Контакте» в паблике «Писатель Сергей Щербаков» мои видеоролики, жена мне не верила, мол, это моя гордыня, а тут вдруг сама сказала. Конечно, это чудо сотворила наша «История любви». Я очень обрадовался: «После моего разбора “Мимино”, после одобрительных слов о фильме “Брат” и “Брат-2” некоторые эксперты “соловьевцы” цитировали. Дмитрий Куликов и Дмитрий Евстафьев теперь нередко употребляют словечко “кирдык” (по-русски — конец) из “Брата”. Думаю, теперь будут цитировать из “Истории любви”: “Мир изменился со времен народного фронта”. Будут называть западных людей “замороженной уткой с апельсинами в пластиковой упаковке”. Когда кто-нибудь будет уклоняться от темы или пороть чепуху, ему будут говорить, как Роза Феликсу, когда он снова начинал про “щелчок в голове”: “А что лягушки?” или же: “Итак, вы на кухне”».