Став директором лагеря, Аглая Захаровна добилась разрешения ввести трудовое воспитание. В распорядке дня появился пункт: сразу после завтрака – «Участие в трудовых делах». На это отводилось полтора часа. Сама директриса – деревенская женщина широкой кости с сильными, хваткими руками, знала, что работа на земле хоть и нелёгкая, но полезная. В штат ввели трёх дополнительных работниц. В дальнем углу большой лагерной территории построили три внушительных парника. В одном стали растить огурцы, в двух других – помидоры и баклажаны. Рядом, на распаханном огороде, в первый год посадили морковь, свеклу и кабачки.

Но всё это созрело, когда лагерь уже «собирал манатки» – к концу третьей смены. На следующий год в открытом грунте решили посадить клубнику. Три штатных работницы занялись этим ещё до открытия лагеря, в мае. А когда приехали пионеры, им досталось ухаживать за клубникой. В конце первой смены на столах у ребят, в маленьких чашечках, уже были ранние свежие ягоды.

Украшали территорию большие цветники. А вдоль асфальтовых дорожек красовались бордюры из цветов.

За цветами ухаживали в основном девчонки. Рыхлили землю, обрывали подсохшие цветочки, подсаживали новые, поливали. Последняя операция – полив лейками – возлагалась на мальчишек. В том числе, третьего отряда.

Ребятам доставалась и прополка клубники: дело муторное, кропотливое.

Не все работали старательно. Отлынивали, норовили раньше бросить тяпку.

Женщины жалели ребятню, не всегда жаловались вожатому и воспитателю. И те понимали своих подопечных, стопроцентных детей города.

Олег Бледных тоже был городским. Но его семья жила в частном доме, у которого был приусадебный участок. Олег знал, как не хочется в жару полоть грядки, вывозить с огорода траву. Но в семье он был единственный мужчина. Остальные – бабушка и мать. Мать с утра до позднего вечера работала диспетчером на железной дороге. А бабушка была уже очень немолода. Поэтому, хочешь не хочешь, Олегу приходилось «вкалывать».

Закалка пригодилась. В более щадящем режиме хотел он привить это и ребятам. Поругивал за лень, в самых вызывающих случаях объявлял выговор с записью в черную книжку.

Но всё же не перегибал палку. Видел: другие работы интересуют его пацанов больше, чем сельскохозяйственные. Например, много дров требовала баня. В отличие от всех удачных строений лагеря, продуманных и функциональных, баню строил какой-то человек, из тех про которых говорят: «Палец о палец не умеет ударить». Печь в бане была прожорлива. Даже чтобы нагреть воды для мытья, приходилось сжигать много дров. А чтобы взрослым попариться, баню надо было топить чуть ли не целый день. Поэтому парилка работала в лучшем случае два раза в смену. При этом сжигали большой запас дров. Их, по договору с лагерем, привозили лесники. Пилили на чурки, которые затем кололи мужчины, работники лагеря. А вот носить к бане и укладывать поленья в штабеля должны были ребята первого и третьего отрядов. Большинство старших норовили увильнуть от нелёгкой этой работы.

Пацанва Олега тоже уставала за полтора часа работы, но крепнущая дисциплина и какое-то чувство солидарности не позволяли раскисать. Именно на этой работе чаще всего проявлялась ребячья находчивость и смекалка. Однажды звеньевой Саша Прилукин увидел стоящую за баней тележку. Нагрузил её поленьями и повёз под навес. Его сменил Гриша Коломнин. Он так быстро возил тележку, что двое ребят едва успевали её наполнять.

В тот раз вожатый снял с него взыскание, записанное в чёрную книжку, объявил благодарность и отряд трижды прокричал: «Ура!». А третий отряд за ударную работу в тот день получил вымпел.

После участия в трудовых делах начиналось так называемое оздоровительное время. Если день был тёплый, детвора бежала к бассейну.

В нескольких километрах от лагеря был райцентр. От него к центральной усадьбе крупного богатого совхоза шла канализационная линия. Когда строили лагерь, его подсоединили к этой линии. Так что бассейн постоянно «освежался» – рабочие в нём меняли воду. Глубину рассчитывали и для маленьких – полметра, и для больших – метр двадцать. Бассейн устроили на открытом месте, подальше от деревьев, чтобы быстрее нагревалась вода и не падали листья, от которых начинается гниение. Время для плавания и барахтанья было ограничено. Потому ребята из третьего отряда смотрели на это снисходительно. Они знали, что после обеда и тихого часа наступит благословенная пора. Олег Иванович возьмёт гитару и все они пойдут через лес к небольшой чистой речке.

До леса некоторое время надо было идти по старой асфальтированной дороге. Шли, разумеется, походным маршем и уже выйдя за ворота, начинали какую-нибудь песню.

Дойдя до леса, вожатый предлагал: «Можете побеситься!» И что тут начиналось! Прыгали, бегали, догоняли друг друга. Увёртывались один от другого.

В лесу вели себя осторожнее. Всё-таки тут пни, поваленные деревья, сучья.

 Однажды Олег, распустив строй, повёл ребят вглубь леса, несколько раз меняя направление. Остановился, стал озираться кругом вроде как с обеспокоенным видом.

– Куда-то мы зашли, пацаны. Как же нам назад вернуться в лагерь?

Он знал, куда идти. Но специально хотел проверить наблюдательность ребят.

 Они стали показывать в разные стороны. Несколько человек – правильно. Остальные – в разброд.

– Так дело не пойдёт. Нам надо учиться ориентироваться в лесу.

 Он показал рукой направление.

– Лагерь вон в той стороне, на юге.

– А почему вы знали, что там юг, – спросили сразу несколько человек.

– А вот это мы с вами сейчас и будем выяснять. Все деревья в лесу с северной стороны покрыты более густым мхом и лишайниками. С южной – этого почти нет. Вот давайте смотреть.

 Мальчишки разбрелись и тут же заголосили:

– Вот дерево! Вот ещё одно!

 Олег посмотрел, что они нашли и сказал:

– Лучше всего это видно на стволе осины. Ствол гладкий, светло-серый, иногда зеленоватый.

 Нашёл дерево. На нём все увидели нарост мха с одной стороны.

– Вот там будет север, – показал рукой. – А с обратной стороны – юг.

 Он потёр гладкий ствол:

– Осина вообще удивительное дерево. В отличие от других, очень долго не гниёт. Из неё в старину делали срубы колодцев. Вода чистая, вкусная. А ещё купола многих церквей покрывали не железом, а плашками из осины. Я видел это. Дожди, снега, морозы, солнце выбеливают эти плашки, и они тускло блестят, как серебро.

 Снова потрогал гладкую часть ствола и сказал:

– А ещё хороший указатель – муравейник. Муравьи любят тепло, поэтому строят свой дом исключительно с южной стороны дерева. Вот сейчас пойдём назад и может где-нибудь увидим.

 Они прошли совсем немного по лесу. Вдруг Коля Семёнов завопил:

– Муравьи! – все бросились к нему и увидели большой муравейник. Мелкие труженики тащили кто крохотную щепочку, кто огрызок листа и скрывались с добычей внутри муравейника. Он был у подножья крупной берёзы. Заглянули на обратную сторону. Она была заметно во мху.

– Вот вам, пацаны, и север, и юг. И, вообще, ребята, лес – прекрасное творение природы. Здесь можно найти пропитание. Здесь можно спрятаться, если вдруг придётся воевать. А вот под такой елью, – показал Олег на огромное дерево, – можно спокойно переждать дождь. Загляните под неё.

 Ребятня бросилась к ёлке.

– Ой, там паутина! – крикнул один.

– Зато сухо, как в шатре, – выпалил другой.

– Даже ливень не страшен, – сказал Олег, собирая ребят в кучу.

 Однако в лагерь в тот раз не пошли. Продолжили путь на речку. С собой несли полотенца, чтобы вытираться после купания в реке. Звеньевой Саша Прилукин нёс длинный канат с петлёй на конце. Возле реки у них была поляна, на которой поднималось могучее дерево с толстой горизонтальной веткой. От земли она была метра три. Один конец троса перебрасывали через ветку, спускали петлю до низу, продевали через неё другой конец, подтягивали петлю к ветке. Получалось нечто вроде каната на спортплощадке. И начиналось соревнование: кто быстрее долезет до верха. С каждым разом ребята становились более ловкими, мускулистыми, сильными.

А Олег Иванович садился на поваленное дерево, поднастраивал гитару и запевал сочным голосом песню. Ребята, кто садился рядом, кто вставал вокруг, тоже запевали. В лагере каждую неделю проходил смотр строя и песни. Победный вымпел за это мероприятие, похоже, до конца смены прописался у третьего отряда. Лучше его строем никто и не пытался ходить. Точно также, как лучше лумумбувцев никому не удалось спеть на смотре.

В отличие от других отрядов, которые при каждом соревновании пели одну и ту же песню, третий отряд мог исполнить хоть сразу несколько. В лесу, маршируя к лагерю, пацаны задорно горланили разные песни.

Олег неплохо играл на гитаре. Но главное – любил петь и знал много песен. Однажды, ещё до поступления в университет, они с приятелем стали соревноваться – кто раньше начнёт повторяться. Сидели на улице, возле олегова забора, каждый со своей гитарой, подбадриваемые товарищами. Начали вечером. Пели всю ночь. Уже рассвело, когда приятель, думая, что все забыли спетую им вначале песню, снова затянул её. Слушатели рассмеялись. Победу присудили Олегу.

 Поэтому возле реки он или сам предлагал какую-нибудь песню – а ребята подхватывали, или кто-то из пацанов что-нибудь предлагал. И не было случая, чтобы вожатый не знал песни. Это вызывало уважение отряда.

 Однажды они пришли, как обычно, на свою поляну. В двух метрах от неё текла тихая, но довольно быстрая речка. Она была с заливчиками, кое-где с обрывистыми берегами и, как знал Олег, проверявший её глубину, с довольно глубокими омутками. Ребятам он разрешал купаться и плавать только на мелководье. Они занимались кто чем. Большинство, окружив вожатого, пели с ним песню про Каховку. Кое кто сидел на берегу, смотрел на течение. Звеньевой Саша Прилукин, натянув на ветку-перекладину трос, поднимался и опускался вверх – вниз.

 Когда он оставил трос, за него взялся худощавый, но уже мускулистый светловолосый Коля Семёнов. Полез вверх. Спустился вниз. Снова стал подниматься и, чтобы не опускаться по канату, решил прямо от ветки спрыгнуть на землю.

 Никто не ожидал, что произойдёт дальше. Обрывы на реке, подмывая берега, образовывало весеннее половодье. Мощное течение вымывало большие впадины, от чего над водой возвышался только тонкий слой земли, поросший травою. Коля прыгнул с высоты на этот нависающий «козырёк», он обрушился, и пацан, закричав от неожиданности, полетел в воду. Через мгновение голова его скрылась под водой, потом мальчишка, барахтаясь, выпрыгнул, и хлебнув воды, снова стал тонуть. Он кричал что-то нечленораздельное, бил руками по воде, уносимый течением.

 Олег Иванович мгновенно вскочил и, не снимая босоножек, как был в одежде, бросился в воду. Одной рукой схватил пацана, другой стал грести к берегу.

 В этот момент он увидел, что в воздухе мелькнуло ещё одно мальчишечье тело. Это на помощь вожатому бросился Саша Прилукин.

 Вдвоём они вытащили испуганного Семёнова. Ребята окружили троих мокрых, стали приставать к Коле, чтобы он рассказал, как что вышло. Но он только стучал зубами от пережитого страха и холодной воды. Однако, когда вожатый спросил, умеет ли он плавать, выдавил:

– Н-нет.

Олег велел двоим раздеться до трусов, выжать одежду. Сам тоже остался только в плавках и, повесив футболку и штаны на найденную рогатину, поднял как знамя. Отряд быстро построился и скорым шагом двинул в лагерь. Завидев показавшиеся вдали ворота, Олег оделся и спросил всех:

 – Кто ещё не умеет плавать?

– Я, – негромко ответил симпатичный стройный мальчишка с чёрными волнистыми волосами и стеснительным от такого ответа взглядом небесно-голубых глаз.

Это был Витя Крамер, который нравился Олегу спокойствием и какой-то внутренней собранностью.

– С завтрашнего дня, – сказал вожатый, – вы двое, – показал на Крамера и Семёнова, – будете изо всех сил учиться плавать. Не вылазя из воды. Пока по умению не сравняетесь с рыбами.

 Он помолчал, оглядел отряд.

– Кто хорошо плавает?

Похоже, опасаясь не достичь уровня рыб, все молчали. Наконец Саша Прилукин сказал: «Я».

Следом решился ещё один пацан – обычно энергичный, шумливый, любитель поспорить Валя Леонов.

 На вечерней отрядной линейке Олег, словно никому неизвестную новость, сообщил:

– Сегодня у нас случилось чрезвычайное происшествие. Пионер Коля Семёнов случайно оказался в воде и начал тонуть. – Олег понизил голос и со всей серьёзностью произнес:

– Дело могло закончиться трагически. Но товарища спас Саша Прилукин. Пионер Прилукин, выйти из строя. Два шага вперёд! Кругом! За проявленную находчивость и смелость, благодаря чему был спасён наш товарищ, я объявляю Саше Прилукину благодарность.

 Едва он произнёс последнее слово, отряд грохнул:

– Ура! Ура! Ур-раа!

 Со следующего дня не только всё отведённое отряду «бассейновое» время, но и, прихватывая час у других, Олег и его помощники учили плавать неумех. Дело шло настолько быстро, что за четыре дня они уже участвовали в устроенных вожатым отрядных соревнованиях.

 Глядя на стремление пацанвы опередить друг друга, страстно рваться вперёд, Неля Николаевна сказала Олегу: «Ну что вы их всё мучаете? Дайте им поразвлекаться! Ведь они же дети».

– Они – будущие мужчины! А мужчина, при необходимости, должен стать спасителем. Поплывёте вы, скажем, на лодке с ребёнком...

– У меня ещё нет детей.

– Будут. Муж есть?

Воспитательница зарделась:

– Есть. Очень хороший человек, – помолчала. – Я его очень сильно люблю, прямо задыхаюсь, когда вижу.

– Ну так уж и задыхаетесь, – усмехнулся вожатый. – Но случай с лодкой все же может быть. Она перевернётся, начнёте тонуть. Плавать умеете?

– Нет.

Олег покачал головой.

– Начнёте тонуть, никого рядом нет. Только на берегу, вдалеке, двое мужчин. Один прыгает, размахивает руками, что-то кричит, а другой бросается в воду и плывёт спасать вас.

Олег снова помолчал.

– Может это тот, кто научился плавать в пионерском лагере.