В дверь комнаты студенческого общежития не постучали, а просто один раз стукнули кулаком.

– Входи, входи! – крикнул сидящий на кровати кареглазый парень с тёмными, зачёсанными назад волосами.

Это был Олег БледнЫх. Студент, теперь уже второго курса факультета журналистики. Вошёл его однокурсник Валентин Петров, симпатичный парень с фигурой аккуратного культуриста.

– Готов? – спросил он.

– Готов, – ответил Олег, закрывая лежащий на кровати чемоданчик.

Там были три рубашки, тренировочные штаны, комнатные тапочки, электробритва, пара носовых платков и в отдельном пакете – мыло, зубная паста, щётка.

Бледных снял со спинки кровати полотенце, поглядел раздумывая: класть – не класть?

– Не нужно, не бери. В лагерь ведь едем, там всё должно быть, – сказал Петров.

Несколько дней назад Олег Бледных по телефону на вахте позвонил в ленинградский областной отдел народного образования (облоно) и спросил, где берут вожатыми в пионерлагеря. Ему дали телефон. Он позвонил. Сообщили, что почти все места заняты, но есть ещё в лагере имени Героя Советского Союза лётчика Маресьева.

Олег попросил оставить два места – себе и своему товарищу Валентину Петрову, который тоже хотел поехать работать в лагерь. Они съездили в облоно, показали свои документы, их записали и фамилии передали в дирекцию лагеря. Предупредили: приехать надо за два дня до начала смены, чтобы на них посмотрели, рассказали, чем будут заниматься.

И вот теперь, добравшись до Финляндского вокзала, они сели в электричку, которая ехала в Рощинский район, где находился лагерь. От вокзала до него надо было идти с полкилометра. Издалека увидели над воротами решётчатую арку. Подошли ближе и прочитали: «Пионерский лагерь имени Героя Советского Союза лётчика Алексея Маресьева». Директриса Аглая Захаровна, улыбаясь, разглядывала парней. Задержала взгляд на спортивной фигуре Петрова.

– У нас физрука нет, Валентин Николаевич, – сказала она. – С вожатыми теперь всё будет в порядке, а вот физрука нету. Вы не займётесь этим?

Петров поглядел на Олега. Сдвинул брови.

– Не знаю, смогу ли?

– Да что там особенного?!– воскликнула директриса. – Зарядку каждое утро проводить. Ну и спортивные мероприятия. Зато зарплата выше – вы попадаете в категорию «Руководство».

– Соглашайся, Валя, – сказал Олег и, засмеявшись, добавил, – будет свой человек во власти.

Лагерь, видимо, построили не так давно. Он был весь ухоженный: двухэтажные чистые корпуса, бетонные дорожки, пересекающие в разных направлениях территорию, много цветов. Парням показали пионерскую комнату, просторную столовую, хозяйственные помещения. В том числе баню, в которой была парилка. На вопрос Олега: пользуются ли ей пионеры, завхоз Виктор Степанович отрицательно замотал головой:

– Только для персонала, и когда дети спят.

В лагере должно было быть восемь отрядов. В старших – мальчики и девочки отдельно.

Первый отряд – самые взрослые ребята. Второй – такие же девочки. Третий и четвёртые отряды – следующие по возрасту мальчишки и девчонки. Пятый и шестой – немного младше. И седьмой-восьмой – совсем малышня, были смешанные.

Олега назначили вожатым третьего отряда. Воспитательницей в нём стала Неля Николаевна – молодая красивая учительница начальных классов.

Два дня ушли на знакомство с обстановкой, с вожатыми и воспитателями других отрядов.

В назначенный день к лагерю подъехали сразу несколько автобусов. Им раскрыли ворота и машины въехали в лагерь. Ещё до того, как автобусы остановились, в них началась весёлая колготня. Дети вскакивали с мест, припадали к окнам, давили друг друга, торопились выйти. Когда вся эта орда в красных галстуках и без них высыпала, выпрыгнула и частично вышла из автобусов, а те быстро выехали за ворота, началась сортировка. Предварительно она уже прошла. Директор и старшие воспитатели имели списки с фамилиями и возрастом детей. Это давало возможность сбивать их по отрядам.

В третий отряд набралось тридцать пять человек. Олегу дали список. Он отошёл в сторону, стал называть фамилии, велел подходить к нему. Вокруг собралась приличная толпа. Оглядев эту непрестанно движущуюся массу, он прикрикнул: «Слушайте сюда! Вот ваша воспитательница. Её зовут Неля Николаевна. Я вожатый Олег Иванович». Вместе с Нелей Николаевной они повели ребят в свой корпус, на втором этаже которого было пять спален. А на первом – комнаты для занятий и две спальни для взрослых: воспитательницы и вожатого. Поднявшись на второй этаж, Олег объявил: каждая спальня – отдельное звено. В комнате по семь кроватей, значит пять звеньев.

– Выбирайте кто-где и с кем будет. Потом сообща выберем звеньевых.

Олег никогда не работал с детьми. В пионерском лагере был единственный раз в жизни. Даже не помнил: то ли десять, то ли одиннадцать лет назад. В памяти осталось единственное – ловил подросших птенцов сорок и приручал их садиться на плечо. Теперь надо было приучать к порядку эту гомонящую, неуправляемую орду.

Решил начать с просвещения. В комнату для занятий на первом этаже собрал всех и стал рассказывать о лагере. Но сначала о том, чьё имя он носит.

– Про Алексея Петровича Маресьева написана книга «Повесть о настоящем человеке», там только фамилия немного изменена, а характер, сила духа подлинно.

– Знаем мы это, – сказал угловатый парень, нечёсаный, в рубахе с расстёгнутыми пуговицами.

– Хорошо, только перебивать не надо. Твоя как фамилия?

– Сапрыкин

– А зовут как?

– Вовчара.

– Волчара, – негромко сказал один из сидящих сбоку ребят.

Некоторые засмеялись. Сапрыкин недобро взглянул на сказавшего.

– А мама как тебя зовёт? – спросил Олег.

Парень немного смутился, помолчал, потом сказал:

– Вова.

– А ещё можно Владимир, Володя… Вон какие красивые варианты. А ты – Вовчара…

И строго добавил: «Чтоб я больше этого не слышал, и ребята тоже».

Олег рассказал о том, что в детстве Маресьев сильно переболел малярией. Это подорвало его здоровье и даже привело к ревматизму. И некоторые соседки с жалостью говорили матери нечто вроде: «Не жилец он». Однако, Алексей, живший в Камышине на Волге, твёрдо решил не поддаваться – много плавал, тренировался. Во время войны стал лётчиком-истребителем. В одном бою с фашистами, зимой, был сбит. Упал в лес. Восемнадцать суток полз, надеясь попасть к партизанам. Попал. Но отморозил ноги. В госпитале ему ампутировали обе ступни. Полный инвалид. Но это было не для Алексея Маресьева. Он научился не только ходить на протезах, а вернулся в строй военным лётчиком и продолжал сражаться с фашистами. Вот что такое настоящий мужчина.

Потом рассказал о порядках в лагере. Жизнь в нём сильно регламентирована. Каждое коллективное действие имеет оценку. Как отряд выбежал на зарядку, как провёл её, как пришёл на завтрак, как вёл себя в столовой, как выполнял лагерные задания и так до конца дня. За всё были предусмотрены оценки и награды в виде вымпелов, которых насчитывалось аж тринадцать.

Олег рассказывал всё это и время от времени оглядывался на своих подопечных. Они слушали кто в пол-уха, кто вообще наклонился к соседу и заговаривал с ним, а кто глядел куда-то в потолок и думал о своём. «Да-а, – расстроенно прикидывал вожатый, – с этой публикой мы ни одного вымпела не заработаем, – Нет, бардак надо кончать».

Через некоторое время после начала смены наступил «банный день». Пришла очередь третьего отряда. Олег взял одно звено из семи человек, повёл их в баню. Смотрел, чтоб не обожглись горячей водой, тёр спину, другие сами помогали друг другу. Вдруг дверь распахнулась и в баню вскочил мальчишка, фамилию которого Олег не знал. Вожатый не успел запомнить их всех.

– Олег Иванович! – закричал он истеричным голосом. Там Неля Николаевна… она…

Глаза у мальчишки округлились от какого-то бешеного страха. Бледных бросил мочалку, которой тёр какого-то мальчишку, и, как был в плавках, побежал через лагерь в свой корпус. Взлетел на второй этаж и остановился в потрясении. В дальнем углу холла рыдала, вздрагивая, закрыв лицо руками, Неля Николаевна. В нескольких шагах от неё валялась на боку деревянная цветочная кадушка, из которой высыпалась земля и ветви цветка лежали на полу. А в холле творилось что-то невообразимое. Одного мальчишку закатали в коврик и двое катили его по полу к выходу. Остальные хохотали, орали, прыгали друг на друга. Пацана подкатили к вожатому и развернули коврик, не обращая внимания на Олега. Тот, который разворачивал, мордастенький, ухмыляющийся малый вскинул глаза на вожатого. В ту же секунду раздалась потрясающей звонкости оплеуха. Пацан отлетел от Олега, упал и в страхе глянул на вожатого, а тот, схватив за воротник рубашки того, которого катали в коврике, поднял и на лету двинул ладонью по физиономии. Тот тоже отлетел и, сев на пол, сжался, ожидая второго удара. А Олег протянул руку к ещё одному мальчишке, но не достав его, зверски заорал:

– Убью, падлы!! Удавлю гадёнышей!

В помещении как будто выключили звук. Потом стали слышны всхлипывания Нели Николаевны и еле различимый топот ног, разбегающихся по палатам мальчишек.

– Всем сидеть в палатах, – рявкнул Олег Иванович. – И только высунься кто!