Губернатор А. С. Ключарев не только способствовал строительству Аксаковского дома, но он умножал и трудности.

Идея отметить чем-либо памятным полувековую годовщину со дня смерти писателя зародилась в уфимском обществе робким желанием: не произвести ли рокировку, назвав Аксаковскую улицу Пушкинской, а Пушкинскую - в память о том, что здесь родился Сергей Тимофеевич - Аксаковской? Или поставить памятник на видном месте. Может быть, школу какую его именем назвать?

Губернатор мыслил более масштабно. Тем более, что у него был за плечами опыт: в Ставрополе и Витебске, где он служил до Уфы, в память потомству остались сооружения, воздвигнутые по его инициативе.

Поэтому на июньском совещании 1908 г. губернатор сказал гласным городской думы и членам Комитета попечительства о народной трезвости: городу нужен зимний театр, на строительство которого понадобится около ста тысяч рублей.

Городская управа в свое время получила страховую сумму за сгоревшее театральное здание и прямо-таки обязана была вложить в новое строительство не менее 24 тысяч рублей. Попечительство о трезвости имеет не меньшую сумму целевых средств, предназначенных на культурно-просветительную работу среди населения. Значит, нужно найти вторую половину суммы, требующейся для строительства театра.

Ни гласные, ни "комитетчики" губернатору не возразили: он прав. А присутствовавший на этом совещании антрепренер П. П. Медведев очень даже приветствовал инициативу Ключарева, но не мог оказать губернатору практической поддержки.

А те, кто мог помочь, бездействовали.

Председатель Аксаковского комитета еще задолго до начала работы, даже до создания самого комитета знал о финансовых трудностях своих предшественников. Более того, повторились и многие другие перипетии.

Поэтому нужно рассказать о том, что знали в начале века все уфимцы.

Вступивший в 1873 г. в управление губернией и поселившийся, как и все другие губернаторы, на казенной квартире в губернаторском доме на Губернаторской улице Ипполит Федорович Щербатский ежедневно видел из своих окон пустырь на месте сгоревшего пять лет назад здания городского театра.

Необходимо напомнить, что была в России традиция, по которой супруга губернатора почти автоматически (но с соблюдением формальностей) становилась во главе Дамского попечительского Комитета, бравшего на себя благотворительные заботы, вопросы народного просвещения, культурно-просветительной работы и т. п.

Театр, задуманный Е. А. и И. Ф. Щербатскими, не идет в сравнение с тем, который позже решил построить А. С. Ключарев: тот обошелся в 23 тысячи рублей вместе с мебелью и декорациями, стоимость Аксаковского дома вообще невозможно подсчитать. Во всяком случае, до революции - полмиллиона, но тогда здание мыслилось двухэтажным, а в двадцатые годы западная его часть стала четырехэтажной.

В 1875 г. чертежник Шергин за три рубля нарисовал план городского театра - и нареканий на планировку, кстати, не было. За разработку планировки Аксаковского дома Комитет заранее запланировал выплату в три тысячи рублей, но сколько переделок было потом из-за ошибок, допущенных Рудавским! Хотя ему, конечно, было нелегко: строилось первое в Уфе театральное здание с железобетонными перекрытиями, сооружалось первое многопрофильное здание для нескольких, хотя и однородных культурно-просветительных организаций. Водоснабжение, центральное отопление, электричество - все коммуникации нужно было не только подвести к зданию, но сделать еще и внутреннюю разводку, а практического опыта ни у Рудавского, ни у строителей не было. Эти заботы не сравнить с теми, что возникали при строительстве театра в 1876 году. Тогда достаточно было занести в расходную книгу строку: "За очистку сортира артельщику Хугару - три рубля".

Из требуемой к 1875 году суммы на строительство театра шесть тысяч рублей дал Иван Федорович Базилевский. Самого Базилевского губернатор в Уфе не застал, тот давно поселился на Малой Невке в Петербурге, но не отказал Иван Федорович губернаторской просьбе.

Театральное здание вырастало быстро, к осени 1875 года уже до окон стены поднялись, но... заболел губернский предводитель дворянства Валентин Аполлонович Новиков и попросил освободить его от председательствования в комиссии по строительству театра. Узнал Щербатский и о своем предстоящем переводе из губернии - кому же передать заботу о театре?

Супруга губернатора официально обратилась в городскую думу, и та 9 декабря 1875 года приняла решение: принять в дар недостроенное здание и непременно его достроить.

После этого уже городской голова обратился за помощью к тому же И. Ф. Базилевскому, и тот в два приема перечислил еще шесть тысяч рублей. А еще князь Белосельский-Белозерский на тысячу рублей железа со своих заводов выделил, гласный губернского земства от Белебеевского уезда Федор Семенович Софронов - 500 рублей, князь Кугушев, гвардии полковник Тевкелев, коллежский асессор Дашков... Словом, в 1876 году уже играла в новом здании заезжая труппа Хотина-Самойлова, а в 1877 году внутренние доделки в зале и на сцене были закончены.

Три с половиной десятилетия, прошедшие после строительства театра при Щербатском, изменили общественную жизнь Уфы и губернии. Ушли из жизни Иван Федорович Базилевский, а потом и сын его, тоже меценат, Федор Иванович. Не стало и Валентина Аполлоновича Новикова, который, однако, за год до своей смерти издал в 1879 г. книгу "Сборник материалов по истории уфимского дворянства". Расстался с Уфимской губернией, да и с Россией, князь Белосельский-Белозерский, однако заводы в губернии остались, значит, с этой стороны Ключарев мог рассчитывать на материальную поддержку.

К пассивности гласных городской думы Ключарев был готов и на ее поддержку не рассчитывал. Не охладила его и неудачная попытка, предпринятая в год столетия со дня рождения С. Т. Аксакова: приняла дума постановление об установке в Уфе памятника Аксакову, добилась разрешения на сбор средств по всероссийской подписке, но денег не собрала и о своем решении поставить памятник земляку-писателю как бы забыла.

Не знаю, как сформулировал А. С. Ключарев свою позицию по необходимости активного, энергичного постоянного вмешательства в дело строительства театра, но оно близко к пословице "Под лежачий камень вода не течет".

Энергии одного губернатора было явно недостаточно, ему требовалась команда, которую он начал формировать до созыва 30 ноября 1908 года совещания представителей общественности. На этом совещании было принято решение о создании Комитета по увековечению памяти С. Т. Аксакова и единогласно избран его председатель - действительный статский советник Александр Степанович Ключарев.

Губернатору требовалась моральная и материальная поддержка всех общественных слоев населения - и он ее получил, введя в состав Комитета авторитетных горожан.

Состав Комитета (фактически - состав команды губернатора) не был однородным, да и не мог быть таковым. Больше того, это даже не был коллектив единомышленников. Хотя каждый из членов Комитета был включен в него по собственному желанию, мотивы их вхождения в Комитет были различны: кто-то хотел Аксакова увековечить, а кто-то и себя показать. И все-таки Ключарев сумел использовать даже недостатки некоторых из них.

Правой рукой любого руководителя теоретически является его заместитель (по дореволюционной терминологии - "товарищ" либо "заступающий место"), а зачем инициативному руководителю инициативный "товарищ"? На эту общественную должность в Комитете был избран князь Александр Александрович Кугушев. Его фамилия почти не встречается в протоколах заседания Комитета, да его и избирали товарищем председателя не для того, чтобы он занимался повседневными вопросами строительства. Едва ли он бывал на стройке, хотя жил по соседству: губернскому предводителю дворянства на период его пребывания в должности полагалась казенная квартира в доме дворянского собрания - ул. Центральная (Ленина) 12, где сейчас институт искусств. Но на зиму стройка замирала, а летом от строительной суеты и беспокойства близлежащих торговых рядов князь уезжал в имение, на природу. Меценат, сын мецената, он входил в состав различных комитетов и попечительств, оказывая помощь то детским приютам, то погорельцам. Его отец в свое время внес 60 рублей на строительство театра - того, который сгорел.

Ключареву нужна была от Кугушева-младшего значительно большая сумма, и он эту материальную поддержку получил: дворянство губернии, возглавляемое князем, входило в состав губернского и уездных земских собраний, городских дум, их слово нередко было решающим при принятии постановлений,- и в адрес Комитета начали поступать пожертвования.

Кроме Кугушева, товарища председателя, в составе Комитета безусловно, выделялся Петр Флегонтович Коропачинский, много лет возглавлявший губернскую земскую управу и входивший (по должности) в состав очень многих попечительств.

В юности Петр Флегонтович был активным участником местного Общества любителей пения, музыки и драматического искусства.

В годы первой мировой войны у него было более двух десятков общественных должностей, в том числе он был уполномоченным председателя Общественного совещания по продовольственному делу.

Занимая активную позицию в жизни, он и в составе Аксаковского комитета был весьма деятельным. Правда, в середине 1910 года он отказался от предложения Ключарева стать его заместителем по Комитету, но это - от сознания, что полностью отдаться строительству Аксаковского народного дома он не сможет, поскольку основная его должность - председатель губернской земской управы, а вполсилы работать он не был приучен.

Кстати, когда перед отъездом из Уфы А. С. Ключарев, ставший уже симбирским губернатором, бросил с трибуны уфимской городской думы упрек Коропачинскому, что земская управа отказала в выделении просимых им, губернатором, 50 тысяч рублей, крайне необходимых для достройки Аксаковского дома, и в то же время потратила эти деньги на нужды сельских библиотек, Коропачинский ответил с достоинством: "Земства, как уездные, так и губернские, одни из первых откликнулись на призыв Комитета - 35 тысяч, пожертвованные ими, ярко свидетельствует об этом", но земство "не нашло возможным еще раз обложить своих плательщиков налогом для учреждения, правом на которое будет пользоваться городское население.

Что касается пожертвования пятидесяти тысяч на культурно-просветительные цели, то необходимо помнить, что на обязанности земства лежит забота о просвещении темной массы народной в селах Уфимской губернии".

Итак, две губернские общественные организации - дворянство и земство - были представлены в Комитете своими руководителями. Но не было у Ключарева третьей опоры, не сложились у него отношения с уфимской городской думой, хотя именно для Уфы, для ее жителей строился Аксаковский народный дом. Об этой взаимной неприязни газета "Уфимский край" рассказала уже в сентябре 1909 года: "Нам неприятно вспоминать, что июньское совещание (1908 г.- авт.) не имело никаких результатов, и что в этом были виноваты бывшие на совещании представители городского управления, которые отнеслись к проекту несочувственно". И еще, в той же статье: "Уфимская городская дума после долгих разговоров и препирательств, доставивших немалое огорчение энергичному председателю, в конце концов уступила Комитету под постройку просимый земельный участок и театральный капитал".

В декабре 1908 г. дума избрала комиссию по уточнению юридических прав Аксаковского комитета, а в феврале 1909 г. направила в состав Комитета десять человек из гласных думы, среди них был присяжный поверенный Павел Михайлович Сокуров.

Сокуров считал, что "театр представляет из себя предприятие безусловно бездоходное. Не могу не сказать, продолжал он, что театры представляют и своего рода роскошь, а роскошь возможна при избытке средств. Ничего этого у нас нет. Наш бюджет такой, что в течение целого ряда лет расход превышает доход, а потому новый большой долг явится совсем не по средствам".

Резко отрицательным было его отношение к Аксаковскому комитету, о чем он поведал на заседании думы 16 декабря 1908 г.:

"Мне как юристу образованный Комитет по увековечению памяти Аксакова представляется таким установлением, с которым невозможно войти в юридическое соглашение. Комитет, не имея особого устава, не может представлять из себя юридической стороны, с которой мы могли бы вступить в известные правовые отношения. А раз это так, то кому же мы дадим место (т.е. участок земли под постройку театра - авт.) и за кем его закрепим?"

Остальные гласные городской думы, рекомендованные в 1909 году в состав Аксаковского комитета, заметного следа в его деятельности не оставили, хотя в принципе это были деловые люди. Прямой заинтересованности в строительстве Аксаковского народного дома у них не было, но, во всяком случае, они не мешали Ключареву в его деятельности, а их авторитет в думе, в купеческой среде в любой момент мог стать полезным для Аксаковского комитета. (И наоборот: почти повседневное общение в Комитете с губернатором, с князем, с председателем губернской земской управы, с полицмейстером способствовало росту их авторитета в купеческой среде.)

Но если Кугушев и Сокуров не занимались делами на строительстве Аксаковского народного дома, а Коропачинский мог уделять внимание стройке лишь время от времени, то кто же были действительные помощники губернатора?

8 мая 1910 года на заседании строительной комиссии была образована "особая постоянная строительная подкомиссия": Г. Г. Бухартовский, А. К. Жданов, П. И. Костерин, А. П. Лобунченко и В. Н. Чаплиц. Права и обязанности этой подкомиссии "должны заключаться в следующем: 1. По возможности чаще присутствовать при работах и следить за ходом постройки, оказывая содействие и помощь строителю здания..."

Генрих Генрихович Бухартовский едва ли обладал большими познаниями в строительном деле. Но ему не привыкать входить в различные комиссии и правления: он член общества спасания на водах и член совета по выработке устава губернского музея, член правления пожарного общества.

Осенью 1905 года после царского манифеста забастовали рабочие, остановились поезда и солдаты из эшелонов, возвращавшиеся с японской войны, заполнили уфимские улицы. Полицейские не смогли предотвратить драки и разгромы магазинов. Тогда были убитые и раненые из числа горожан, Бухартовский едва усидел в кресле полицмейстера. Теперь активным трудом восстанавливал он свой авторитет, но председательствованием в совете служебного собаководства не выслужишься, иное дело - выполняя личные задания губернатора при строительстве Аксаковского дома.

В 1910 году титулярный советник (штабс-капитан) Бухартовский стал надворным советником (подполковником) - вроде бы немилость отступила. Но в 1911 году губернатор Ключарев покинул Уфу, а в 1912 году в городе был уже другой полицмейстер, Бухартовский остался только членом правления пожарного общества.

Несколько необычным было положение в Уфе Алексея Петровича Лобунченко. Управляющий канцелярией губернатора, он был "откомандирован Министерством внутренних дел в распоряжение уфимского губернатора", т.е. с одной стороны, находясь в Уфе, он выполнял распоряжения Ключарева, помогал ему, но с другой стороны он продолжал быть откомандированным министерством, - следовательно, губернатор не мог ни уволить его, ни переместить.

Лобунченко старался внедриться в жизнь уфимского общества: он - секретарь губернского статистического комитета, член правления общества Красного Креста и даже председатель правления Аксаковского кружка охотников-уфимцев. Как и Бухартовский, он был отмечен за активность повышением в звании: приехал коллежским асессором (капитаном), в Уфе стал надворным советником.

За несколько дней до своего отъезда из Уфы А. С. Ключарев отпустил Лобунченко в шестинедельный отпуск, после которого в разделе "Хроника" газета "Уфимский край" поместила краткое сообщение, что А. П. Лобунченко откомандирован министерством внутренних дел в распоряжение симбирского губернатора.

"Черный человек в костюме сером" продолжал то ли помогать Ключареву, то ли надзирать за ним.

Но кто же руководил строительными работами на строительстве Аксаковского народного дома?

На общественных началах Владимир Николаевич Чаплиц, по должности архитектор Оренбургского учебного округа (управление округа находилось в Уфе - авт.), и Александр Константинович Жданов, инженер путей сообщения, начальник уфимского участка службы пути Самаро-Златоустовской железной дороги.

Нельзя утверждать, что именно Жданов причастен к принятому управлением железной дороги решению перевозить мрамор и гранит для Аксаковского дома по льготному тарифу, но такое решение действительно было. Жданов выезжал в Сыростан, осматривал разработку гранита, привозил его образцы - мелкозернистого и крупнозернистого, - чтобы строительная комиссия выбрала наиболее подходящий для облицовки здания.

Чаплиц неоднократно подключался к проведению различных экспертиз, с его объективным мнением соглашались не только представители конкурирующих друг с другом фирм, он не боялся возражать даже Ключареву, своеобразно трактовавшему, например, приоритет будущих посетителей биллиардной в Аксаковском доме перед зрителями, пришедшими на спектакль.

Все вышеназванные члены Аксаковского комитета и строительной комиссии трудились пусть и не бескорыстно (кто - ради славы, кто - во искупление былых грехов, либо ради будущей карьеры), но все - бесплатно. Особняком стоят лишь П. П. Рудавский и К. А. Гуськов - архитектор и главный строитель.

Рудавский, скорее всего, внутренне был не готов к такой масштабной стройке. Он работал скромным губернским инженером строительного отдела. Очевидно, нуждался в средствах, поскольку в 1906 году не менее десяти раз давал объявление в "Уфимских губернских ведомостях", что "принимает на себя составление всевозможного рода проектов, смет, а также технический надзор за производством работ и устройство центрального отопления". Заказов он, вероятно, не имел, иначе не повторял бы настойчиво свое объявление в газете. И вдруг - громаднейший заказ на проект крупнейшего театрального здания на Урале. Говоря по-театральному, "не было ни гроша, да вдруг алтын". За детальную проработку чертежей Аксаковского народного дома он должен был получить три тысячи рублей. Комитет положенные авансы выдавал ему в срок, он же сдавал чертежи не только с опозданием, но и низкого качества, плохой проработки.

Константин Александрович Гуськов переехал в Уфу из Пензы в 1907 году. Там он был архитектором, привез хорошие отзывы о своей работе. В Уфе он стал городским архитектором и продолжал состоять в этой должности, став главным строителем Аксаковского народного дома. Эта стройка требовала его ежедневного присутствия, отнимала уйму времени. Неизвестно, почему Гуськов продолжал быть совместителем - ведь промелькнула в одном из отчетов строка, что ему по окончании строительства Аксаковского дома полагались девять тысяч рублей (это приблизительно в четыре раза выше годового оклада городского учителя, имеющего четвертьвековой стаж - авт.).

Но - факт, что Гуськов продолжал быть городским архитектором, и факт - что за совместительство он, в конце концов, был уволен. Об этом поучительном примере сказал в думе 30 апреля 1913 г. гласный Бехтерев, когда обсуждался вопрос, могут ли лица, состоящие на городской службе, занимать какие-либо частные должности:

"Наш бывший архитектор, строитель Аксаковского дома г-н Гуськов увлекся частными постройками, вследствие чего у нас получился громаднейший недочет в школьных зданиях, на что мы перерасходовали до 35 тысяч рублей, получив негодные здания. Мы могли бы на эти деньги замостить Большую Казанскую (Октябрьской революции) улицу. Благодаря этому мы потеряли талантливого архитектора, что доказал г-н Гуськов постройкой дома Зайкова".

Мало было Гуськову совместительства, он еще и подхалтуривал!