Помню, давненько уже, на поминках Саши Коваленко один из участников этого сборника назвал меня не самым лучшим старостой курса.

 Это еще было мягко сказано. Старостой я был никаким: не было во мне необходимых для такой должности качеств. Но на первом сборе курса незабвенная Элеонора Анатольевна Лазаревич предложила мою кандидатуру, дав понять, что дело решенное. До сих пор не могу уразуметь, почему она так решила.

Но догадаться попробую.

Сдав вступительные экзамены и не будучи уверенным в том, что поступлю, я ткнулся в кабинет Элеоноры, чтобы попытаться вынюхать, какие мои шансы. Явился в солдатской форме, фуражка на голове. Доложился. И услышал от нее, что, входя в помещение, головной убор надо снимать, молодой человек. Я в ответ, мол, в уставе внутренней службы такого указания нет. Элеонора долго смотрела на стоящего по стойке смирно солдатика. О чем она думала?

Фуражку я все же снял, дошло до меня, кто в кабинете хозяин. Изложил свое дело. Если прохожу, хотел бы съездить к родителям, три года не виделись. А если нет, то обратно в казарму, дослуживать до дембеля. Замдекана спросила про мои оценки и сказала, что могу ехать к своим.

 Осмелюсь предположить, что Элеонора составила обо мне следующее мнение: дубоват, но управляем, переклички присутствующих делать сможет. Так и решена была моя судьба.

 Переклички я делал, спустя рукава. Отсутствовал кто-нибудь в 16 аудитории, ставил ему птичку как наличествующему. Обращалась группа ценителей искусства, решившая предпочесть лекции посещение выставки в Пушкинском музее, просьбу уваживал, отмечал ее как присутствующую, вот и все мои заслуги перед курсом.

Допускаю, что и учебной части, и той же Элеоноре, это было известно.

Но… что было, то было.

Наверное, галочки в ведомости о хорошей посещаемости им тоже были нужны.