Я видел сон: прохладный гаснул день,
От дома длинная ложилась тень,
Луна, взойдя на небе голубом,
Играла в стёклах радужным огнём;
Всё было тихо, как луна и ночь,
И ветр не мог дремоты превозмочь.
И, эх, Славка тоже только-только, кажется, придремал, а его уже безжалостно распихивали на подъём. Уууаааа, полшестого!
И на большом крыльце, меж двух колонн,
Я видел деву….
Но, правда, правда, нужно спешить! – сегодня его первый выход на ОКПМ, то бишь, блокпост. Славка напоследок подправил дальний угол одеяла и мягко спрыгнул на покрытый серым линолеумом пол. Их в «кубрике» шестеро, так что койки пришлось ставить в два яруса. Молодые, естественно, наверху: он, Серж и Сверчок. Внизу Старый, Рифат и Андрей. Серж и Андрей – омоновцы, но, если Андрей побывал здесь только в прошлом году, то «приданный» Рифат в Чечне уже по третьей «ходке». Кроме кроватей, под которыми утеснились обувь, вещмешки и броня, в кубрике хватило места под когда-то полированный темно-коричневый шкаф с красной занавеской вместо дверок, самодельный квадратный стол, три табурета, патронный ящик под магнитофон и «библиотеку». Под окном кругло чернела низенькая «буржуйка», в топку которой из коридора тянулся шланг с железной продырявленной трубкой-наконечником для сжигания газа. По заклеенным бледно-зелёными обоями стенам иголками наколоты доставшиеся в наследство разноразмерные голые девицы в призывных позах и, отдельно, у входа, нежно смеющаяся София Ротару. Окно на четыре-пятых заложено кирпичом, а оставленная под потолком узкая щель плотно перекрыта отрезком старого одеяла – светомаскировка.
До этого Славка уже отстоял-откараулил наверху трёхэтажного заводоуправления, в котором и располагалась их база. Говорят, завод выпускал пластмассовые изделия, но во вторую кампанию цеха окончательно разбомбили и разворовали, вырезав и вырвав всё металлическое. Чеченцы успели разграбить и выгоревшие гаражи, и склад с, подсобками, так что сохранилось лишь это управление и какая-то дальняя двухэтажная бытовка, с остатками душевых. В той двухэтажке раньше стояли солдатики, а теперь складировались автомобильные прибамбасы, да на крыше расположился пост с долговременной огневой точкой. За два года, после передислоцирования из чернореченского дома отдыха к автовокзалу, наши вычистили управление от нескольких тонн мусора, укрепили, развели свет и газовое отопление, окрасили рамы и двери, стены оклеили обоями, оборудовали баню, столовую, превратили окна в бойницы и пулемётные гнёзда. И, широко опоясав периметр окопами с дотами, замкнули необходимое для жизни пространство колючей проволокой – двести на триста метров относительной безопасности. Честно говоря, получилось вполне уютно – перед фасадом даже сохранился разросшийся самшитово-буковый садик с облупившимся фонтаном и пустой Доской почёта. И готовящимися распуститься редкими жёлтыми розами.
С верхнего этажа, где из бывшего актового зала получился просторный, хоть и тёмный спортзал с теннисным столом и подвесной грушей. Округа через бойницы просматривалась на три стороны: на западе, через садик, перекрёсток с их ОКПМ – «особым контрольным пунктом милиции», на юге, через улицу за панельными полуразвалинами раздолбанного артиллерией кафе-парикмахерской, восстановленный автовокзал, а с востока – уходящая вниз к промзоне широкая панорама с перекрываемым плотной «зелёнкой» частным сектором. На перекрёстке, прямо за ближним своротом, низкой дугой серел бетонный постамент с пеньками спиленных труб – когда-то на пятнадцати флагштоках развивались знамёна республик Советского Союза. Потом, в 95-м, на этом перекрёстке расстреляли разведку морпехов, и на наконечники насадили отрезанные головы мальчишек-первогодок. Стреляли, кстати, и со здания заводоуправления. Наискосок за блокпостом – бензозаправочный комплекс, весь из себя в «евро» стиле, с магазином, сервизом, мойкой, зелёные панели с круглыми фонарями, и под вывеской «Жанет» – вроде как по имени любимой девушки Кадырова-младшего. Эдакий оазис ново-чеченского процветания на фоне раздолбанного, разграбленного старого русского города. Может быть, и блок-пост здесь понадобился для охраны заправки от конкурентов? Ещё левее, напротив автовокзальной площадки с десятками столпившихся перед ним междугородних «пазиков» и «газелей», уходил в дымку двойной ряд магазинчиков, киосков, палаток и шашлычных.
А вот никаких гор не виделось.

Основанная по распоряжению генерала А.П. Ермолова в 1818 на берегу правого притока Терека реке Сунже крепость «Грозная» являлась важнейшим звеном Сунженской линии, закрывая выход с гор через Ханкальское ущелье. Здесь проходили военную службу М.Ю. Лермонтов (1840) и Л.Н. Толстой (1851-54). К 1870-му году, утратив стратегическое значение, крепость была преобразована в город Грозный Терской области. На рубеже 19-20 столетий быстрому росту города способствовали проведение железной дороги из Беслана на Баку и начало освоения месторождений Грозненского нефтяного района. С 1922 года Грозный – столица Чеченской, с 1934 – Чечено-Ингушской АО, в 1936 преобразованной в АССР. В 1944-57 Грозный – центр Грозненской области. В 1957-92 столица Чечено-Ингушской АССР, а после распада СССР, с 1992 – только Чеченской республики.
В 89 году в Грозном насчитывалось около 400 тысяч жителей, естественно, – две трети русских, на высококвалифицированном труде которых и держались заводы, промышленность, НИИ, медицина, образование и культура.

Завтрак из чуть тёплой, расквасившейся с вечера гречки со свининой, бутербродов и чая. За ближним длинным столом Сверчок и Рифат опять выясняли несхожесть своих жизненных позиций.
- Да на кой мне этот «патриотический долг»? Я сам по себе, и все эти лозунги, типа «человек человеку друг, товарищ и брат», мне ещё со школы по барабану! И в армии реально каждый сам только за себя был. Каждый выживал как умел. – Сверчок толсто намазывал масло и, одновременно, склоняясь, громко схлюпывал из стоящей на краю стола никелированной кружки. А доскребавший кашу Рифат ответно пыхтел, подталкивая большим пальцем сползающие с характерного татарского носика тонированные очки-капельки:
- Дурак ты, Сверчок, а это пожизненно. У меня ж дочь растёт, скоро шестнадцать, и я очень хочу, что бы она каждое утро могла, не боясь, из дома выходить, и каждый вечер спокойно возвращаться. Плюс для меня немаловажно, чтобы ей было чем за своего отца перед подругами гордиться.
- Какая такая «дочь»?! Сам же говорил, что трипак долечиваешь?
- Во-первых, уже долечил. А во-вторых, что с того, что мы в разводе? Дочерью-то я всё равно занимаюсь. Бабы бабами, а дети – святое.

Построение личного состава тут же в столовой, замком капитан Бархаев и взводный Малоденко напару осматривали, правили экипировку «приданных»: поверх х/б новенькие прорезиненные «шелестяшки», бронник, разгрузка с двойным боекомплектом, с санпакетом, ножом и гранатами, а под каски лучше бы повязывать платок. У омоновцев на головах камуфлированные «болиды», в них-то не так жарко будет, как в антикварных СШ-68. Жарко? На дворе темнота, небо едва-едва замутнило с востока, а низкие сизые облака отжимаются липкой моросью. Жарко? Тут вообще озноб колотит.
- Товарищ подполковник и товарищ лейтенант на компьютере и на журнале. Шесть человек непосредственно на перекрёстке тремя постами досматривают автотранспорт. В каждой паре один человек уже с опытом, второй стажёр. С ОКПМ комвзвода и зам прикрывают вас пулемётом и шайтан-трубой. В момент остановки, досмотра документов и транспортного средства – один работает, второй метров с пяти контролирует ситуацию. Спиной только к другой паре! Но, всё равно, с глазами на затылке. Вместе не сходиться, ни на что не засматриваться и не отвлекаться, не забывать про товарищей на других направлениях! Ориентировки пока следующие:
«В ВОГОиП МВД России поступила информация о том, что братья Атабаевы Таур и Алхазур, бывшие члены БГ, проживающие в пункте временного размещения беженцев в г. Грозный, ведут антироссийскую агитацию и поиск лиц, готовых к вооружённому сопротивлению против ФВ».
«… В конце апреля текущего года полевыми командирами бандформирований было принято решение об активизации диверсионно-террористической деятельности, проведении на территории Чечни ряда террористических актов. Объектами определены подвижные составы, объекты инфраструктуры железной дороги, автотранспорт Федеральных сил, объектов жизнедеятельности, ППД (ПВД) воинских частей и подразделений МВД. Одним из основных районов проведения диверсионно-террористических актов определён Наурский район.
НЕОБХОДИМО:
1. Командирам подразделений донести до личного состава о готовящихся террористических актах.
2. Исключить формализм при досмотре автомашин, лиц, находящихся в а\т.
3. В обязательном порядке проверять причастие лиц к НВФ по компьютерной базе данных «розыск», а также проводить тщательные проверки всех автомашин, проходящих по оперативным сведениям, сверкам».
«…имеется информация о том, что в г. Грозный якобы для участия в терактах в качестве «смертниц» прибыли несколько женщин, прошедших соответствующую подготовку, одним из мест проведения ДТА террористами рассматривается дорога из г. Грозного в аэропорт «Северный» по которым проходит маршрут движения военной техники 46 ОБРОН ВВ МВД РФ.
С целью предотвращения террористических актов в г. Грозном и других районах ЧР необходимо:
1. Командирам подразделений довести информацию до личного состава.
2. Исключить формализм при досмотре автомашин, лиц, находящихся в а\т.
3. Во время досмотра транспорта и задержания подозрительных лиц соблюдать меры предосторожности».
- Вы слышите? «Проводить более тщательный досмотр автотранспорта и лиц, находящихся в нём…», «при задержании соблюдать меры личной безопасности…» и «исключить формализм». – Бархаев извиняющееся улыбнулся, спрятал бумажки за спину. – Главное же, это помнить о том, что войны давно нет, армейцев из города вывели, и мы остались одни. Чехи бояться перестали, наглеют с каждым днём, поэтому необходимо в любых ситуациях проявлять абсолютную выдержку, быть предельно вежливыми. Особое требование комендатуры: избегать конфликтов с кадыровцами. Терпеть. Не поддаваться на провокации. Вопросы есть?
- А зачем столько на себя навешивать? За четыре часа сдохнуть можно.
- Вот как раз для того, что бы не «сдохнуть». Возле каждого поста увидите окоп с бетонным бруствером и крышей от гранаты. Ну, комвзвода лично проверит, чтобы там сюрпризов не было, а вы, в случае нападения, должны добежать до укрытия и оттуда вести ответный огонь. Девять «магазинов» – десять минут боя. Первая граната – ещё пара минут заминки, потом вторая. Итого пятнадцать минут жизни до момента, пока подоспеет помощь. А если не подоспеет – последняя под себя.
Вслед за взводным, гуськом прошуршали мимо чёрно блестящего омоченной листвой садика, повернули вдоль колючки и по-над осыпавшимся окопчиком добрались до бетонного перекрытия – литые корыта-полутрубы, по которым на югах разводят по полям воду, накрывая бетонные же плиты-стенки, образовывали длинную, в полсотни метров, защитную арку – «прямую кишку», по которой можно двигаться в полуприсяди. Блокпост – выгородка из всё тех же бетонных блоков с окошечками-бойницами, внутри которой прятался маленький брусовый домик – подарок кемеровского губернатора. В домике, кроме рабочего стола с компьютером, закуток с двойными нарами и печуркой.
- Последний раз: смотрите документы, если они не вызывают подозрения, просите показать багажник, затем сверяете номера кузова и двигателя. И отправляете к окошку для регистрации. – Открывая калитку в проволочном заграждении, Молоденко поудобнее вывесил на плече свой обшарпанный РПК, не поворачивая головы, осмотрел перекрёсток. Он всегда так оглядывался – одними глазами. – В случае малейших сомнений на контроль документы передаёте сами. Их тут же пробьют по базе данных. Ничего сложного, только внимание и внимание.
Словно поджидая их развода, резко, в пять минут рассвело. Облака приподнялись, и, сморщившись под лёгким восточным ветерком, сдвинулись, выпустив в дальнюю прорезь крохотное розовое солнышко. И по проспекту загудели первые автомобили. Славка оказался в паре с Рифатом. Тот уже в Грозном «свой», поэтому вид залихватский – рукава подкручены, велосипедные перчатки без пальцев, чёрные «капельки» из-под камуфлированной каски, ну, прямо герой «теленовостей». Вразвалочку пошёл к синему «жигулёнку», из которого уже выскакивал толстый седой чеченец в блестящей кожанке и бордовой бархатной тюбетейке. Вместе полистали права, страховку, доверенность, чему-то поулыбались. Пока чеченец открывал багажник, Рифат, не глядя, одним хозяйским взмахом поставил «в очередь» «газель». Славка, неожиданно для самого себя, стволом остановил попытавшихся выйти троих, с одинаковыми чёлочками, парней: «Ждите, к вам подойдут». И чего это он так дёрнулся?

Слабенький с утра, часам к десяти прибывающий поток машин всё плотнее заполнял воздух рёвом, выхлопами и пылью. Все с поводом и без повода перегазовывали, сигналя, разворачивались только с тормозным визгом, подрезая и обгоняя справа, смело прыгали по колдобинам и ямам. В конце концов, с чернореченской стороны образовалась пробка. Сирены, сигналы, самые джигиты из джигитов выруливали по остаткам тротуаров. И все об одном: «Эй, командир, спешу! Пропусти»! Какие тут глаза на затылке? Ещё и солнце железно напоминало слова замкома о том, что под каску лучше было б подвязать платочек. Ага, и подгузник бы тоже не помешал. «Вот сука!» – Смеётся Рифат. – «Полтинник мне совал, что бы я КАМАЗ не досматривал. Да за такие деньги кто ж Родину продаст?»
- А что там было?
- Ничего, гравий. Просто прикармливает.
КАМАЗы, ЗИЛы, Газели… каких только номеров не попадается – от Владика до Калининграда. Даже мелькнула «девяностодевятая» с родным 54-тым регионом. И все по доверенности! Это столько же доверчивых мужиков по России, дающих свои машины покататься по Грозному? Но не одного номера «666»: «Что, мусульмане антихриста боятся»? – «Не, они же джигиты, кому охота «трижды шестёркой» прослыть»? Особая статья – водовозы. На чём только люди не зарабатывали: и цистерны, и пожарки, и просто сварные железные кубы в кузове, и даже мотороллеры. И ещё местная особенность: отсутствие иномарок.
- Так у «чехов» нормального бензина не бывает, сплошь конденсат. А чего? Вон, возле промзоны колодец копается метров пять-десять, а там уже нефть сочится. Ставится самогонный аппарат, и вперёд! Который совсем красный – «семьдесят-шестой», пожелтее – «девяносто-второй», а «сопсем бэлый», ну, никак не менее «девяносто-шестого». И оставшаяся густота в этот же аппарат на топливо сливается. Так что иномарки тут и месяца не протянут.
Рифат мокрый, красный, аж с носа капает, да и у Славки всё от шеи до колен слиплось.
- Если сейчас не попью – копец, почки рассыпятся.
- А зачем они тебе? Всё через поры выпаривает.
- Не сходиться, не сходиться, держать дистанцию! – Малоденко как из-под земли вырос. В руке пластиковая бутылочка «славянской», ещё из домашних запасов. – По глотку, это на всех. Терпите, ребята, всего полчаса осталось.
Но отойти к следующему посту комвзвода не успел: синюшно баклажановая «шестёрка» с визгом мотнулась вправо, почти ткнувшись в заросшую полынью бетонную тумбу. Рядом с ней косо вспылила затормозившая серебристая «девяностодевятая». Славка, перекрытый вскидывающим пулемёт Малоденко, услышал только хлопанье дверок, и, вышагивая из-за взводного в сторону, тоже сбил флажок предохранителя.
Около «шестёрки» уже замер на вытяжку милиционер-чеченец в новенькой серой «пэпээске», а из растопырившейся «девяностодевятой» разом выбирались четверо в чёрных майках и беретах, увешанные пистолетами, автоматами, патронными лентами и гранатами на манер опереточных матросов-анархистов. Так вот они какие, «кадыровцы». Заросшая до глаз щетиной «охрана президента», злобно косясь на напряжённо следящих за разборкой русских, начала наперебой горячо объяснять сержанту, почему нельзя не уступать дорогу. Тот, сгорбившись, что-то ответно бормотал, чуть слышно вставляя в чеченские оправдания русское «прости». Потом, когда трое со всем своим арсеналом уже втискивались в салон, последний, пригнувшийся, было, к рулю, неожиданно обернулся и, отмахнув остальным, вразвалку направился к «федералам»:
- Эй, командир, почему твои за порядком не смотрят? За каким хреном вы тут, если безобразия допускаете? Чего, правила для кого?
Накаченный, широкий и кривоногий как бульдожик, «чех» оказался точно на голову короче сутулого, но рослого Малоденко, и сообразил это, только подойдя вплотную.
- Ты ствол-то пониже опусти. И все вопросы о соблюдении правил дорожного движения адресуй своим гаишникам.
- «Своим-моим»! Все вы, менты, для меня одинаковые. – От того, что приходилось заглядывать снизу вверх, глаза у чеха буквально белели, а в уголках кривящегося рта мелко заблестела слюна. – ОМОНы-замоны, СОБРы-бобры, толку тут от вас! Ни хрена вы не можете.
Кадыровец, всё так же в понтовую раскачку, вернулся к машине, сплюнул, изо всех сил хлопнул дверью. Даванув на газ, почти на месте развернулся задом, и, сигналя, рванул поперёк улицы к заправке. А бедолага милиционер всё чиркал и чиркал стартером.
- Успел, дотянул до блокпоста. Если бы где в другом месте прижали, то, в лучшем случае, отлупили. – Комвзвода вернул предохранитель РПК. – И ведь все они – «духи», ну, почти все кадыровцы воевали с нашими. На них крови по…. Однако, как сами слышали: «Никаких конфликтов! Не отвечать на провокации». Вот мы и не отвечаем.

КАМАЗы, ЗИЛы, Газели, жигули, москвичи, волги… самые джигиты из джигитов выруливают по остаткам тротуаров: «Эй, командир, спешу! Пропусти»…сирены, сигналы, перегазовки и визг тормозов…. Солнце выжелтило всё небо, асфальт размяк, бронник как сковородка и каска – вафельница….
- Если сейчас не попью….

И неужели конец?! Да, Малоденко разводит смену, и ребята экипированы уже по-летнему: рукава хэбэшек закатаны, кто поопытней – в защитных очках и кроссовках. «Бывайте»! – «Не забывайте»! И трусцой, трусцой сквозь «прямую кишку», по-над осыпавшимся окопом, бегом мимо садика – поскорее в душ, в душ, обмыться! Остальное всё потом. Всё потом.
После обеда курилка под заломанной с макушки, и от этого развесистой белой акацией – райский уголок. Они сидели вокруг стола всей сменой, расслабленно наблюдая за партией в нарды. Не курящий, а просто млеющий в компании Андрей, быстро сбрасывая кости, переставлял фишки и, так же, негромкой скороговоркой отвечал на вопросы:
- Раньше, когда был жив Кадыров-старший, то в городе его личная охрана ездила только на «девяностодевятых» серебристого металлика и без номеров. И следили, чтобы кто-то не из их тейпа не завёл себе такую машину. Если попадался чужак, его, блин, просто-напросто выкидывали из автомобиля, а при попытке сопротивления – пристреливали.
- А сколько их, кадыровцов?
- Посчитать невозможно. Их попытались недавно хоть как-то легализировать, два полка милицейских сформировали. Так ещё тысяч пятнадцать, а, может, и поболее, всё равно мотаются сами по себе. Удостоверения у всех просрочены, разрешение на оружие тоже. Да и оружие-то всё сплошь криминальное, всё в розыске. Они только потому и пошли в милицию, чтобы «чистые» стволы получить. Теперь и захочет кто, а не зацепит.
- Кто захочет-то? Всё куплено.
- Это точно. Наши кремлёвские мудрёны задумали через них остальных «чехов» прижать. Только кадыровский-то тейп – всего лишь один из семи крупных, и далеко не самый уважаемый. Ну, дали им право нефть крышевать, да только против их пятнадцати только здесь в городе и из ближних станиц в любой момент тысяч сорок выйти может. Других желающих.
- Ну, а чеченский ОМОН, они же «кровники»?
- Забудь. Из чехов никто за Россию не воюет. За те бабки, что они от Кремля имеют, можно двадцать русских ОМОНов в шоколаде купать. А сколько они ещё и с местных стригут – никогда не посчитать. Здесь – как? Хочешь стать рядовым ППС – плати тонну баксов, а в ОМОН меньше, чем за двадцать пять не берут.
Доцветающее дерево жужжало пчёлами и звенело цветочными мухами, дырявые тени покачивали скамьи и зелёный дощатый квадрат стола, под которым развалившиеся Фитиль, Чех и Стрелка терпели ненарочные пинки и толчки, изредка дергаясь, чтобы наскоро загрызть доставшее насекомое. Рыжий коротконогий Фитиль и белая Стрелка – дворняги-старожилы, от самого начала базы, им, как ветеранам, всё вообще пофиг, могут спать везде и при любых обстоятельствах, а вот годовалый полуазиат Чех прибился недавно, и ещё перед всеми заискивает. По всему видать, что, не смотря на молодость, бедолага успел поголодать и побродяжничать.
От крыльца к курилке, чему-то смеясь, подходили начштаба Кайгородов и зампотылу Вахреев. Оба, хоть и без брони, но в разгрузках и с автоматами. Кайгородов, продолжая улыбаться, похлопал Андрея по плечу:
- Ну, что, дружище, опять выиграл? Любишь ты молодых обижать. Ладно, ладно, не оправдывайся! Оружие здесь? Тогда пойдём с нами. Ещё двое желающих найдутся?
Славка и Равиль подскочили одновременно:
- А куда?
- В магазин. Тут рядом, хозяйственный.

Андрей и Равиль оставались на крыльце, Славка караулил изнутри около дверей, а Кайгородов и Вахреев изучали витрины и стенные полки переделанного в магазин сборно-щитового домика. Посреди обычного набора «исчезнувших» с армейских складов обуви, камуфляжа, консервов, одеял и матрасов, довольно большой угол занимали импортные дрели, «болгарки», шлифмашины и прочее электрооборудование. Молоденькая, совсем ещё девчонка, по брови укутанная в белый платок, продавщица выкладывала перед офицерами лампочки и предохранители, выключатели и розетки, при этом умудряясь не только не проронить ни слова, но даже и не взглянуть в лица покупателей. В полутёмном углу на раскладном стульчике сидела толстая старуха во всём чёрном и, тоже не поднимая глаз, вязала чёрный же носок.
Выпустив офицеров, Славка напоследок оглянулся и поймал широко распахнутые любопытством блестящие глаза не ожидавшей такого девчонки. А личико-то у «Гюльчатай» ничего, красивое, и шея длинная. Что там на эту тему у Михаила Юрьевича? – «Черны глаза у серны молодой, Но у неё глаза чернее были…».
И зачем Славка подмигнул?