Двое мальчишек и конопатая шустрая девчушка гоняли по улице мяч. Точнее пинали его только мальчишки, а Сонька бегала за ними как маленькая собачонка и болела то за одного, то за другого. Она была младше их на целых четыре года, и даже ещё не училась в школе, но они никогда не прогоняли её и не обижали, а всячески старались защитить от других. В округе знали все, что трогать Соньку нельзя – себе дороже, так как дело иметь придётся с парнями.

 Сонька у нас настоящий ШП – говорили они, что означало «швой парень», и она была готова пойти за друзьями хоть в огонь, хоть в воду. Нет, пожалуй, в воду она бы не пошла, так как страшно боялась воды и не умела плавать. А вот часами бегать с парнями, гоняющими мяч или целый день провозиться на берегу речки, строя сказочные замки из песка и ракушек, которых было видимо-невидимо – это всегда пожалуйста, с превеликим удовольствием. Непроходящие цыпки, ссадины и царапины на руках и ногах были неоспоримым доказательством её увлечений и верности дружбе.

Мальчишки мечтали стать футболистами и непременно знаменитыми, ничуть не меньше, чем Валентин Иванов или Лев Яшин. Вдосталь набегавшись за мячом, и друг за другом, решили отрабатывать удары. На условные ворота, которыми прекрасно послужил забор, поставили Соньку. Девчонка яростно защищала ворота, стараясь поймать мяч, что, по правде говоря, не часто ей удавалось, падала, вскакивала и, несмотря на сбитые локти и коленки, была вновь готова отразить атаку. Но вот мяч ушёл намного выше «ворот» и угодил в огород…

– Кто полезет? – озадачились ребята.

– Наш огород, я и полезу, – нашлась Сонька и быстренько перемахнула через препятствие. Она приземлилась прямо на грядку с посаженным луком, не обращая малейшего внимания на погубленные растения, перекинула мячик и тем же путём вернулась к пацанам.

Вечером после ужина мать учинила допрос:

– Кто из вас потоптал грядку? – обвела она детей взглядом.

– Не я! – сразу отказался Лёня. – Это Сонька. Она с мальчишками целый день носилась по улице за мячом, как угорелая.

Соня покривилась на брата.

Ябеда! Кукольник несчастный! – резюмировала она про себя, презирая его за то, что он водился с девчонками и играл в куклы. Да и не только из-за кукол. Брат часто и без повода обижал младшую сестру, но она никогда не жаловалась на него матери, так как считала, что последнее это дело – ябедничать.

– Я тоже не топтала грядку, – сказала тихо Соня, опустив голову.

– Ну, мама! – не унимался Лёня, – Она же врёт! Нахально врёт!

Мать строго посмотрела на обоих:

– Неправильно говорить – врёт, следует говорить – обманывает, – мать замешкалась на минуту. – Я никогда не поверю, что Соня может обмануть. Не поверю!

– Да она это! Точно она, больше некому! – возмутился брат, не найдя поддержки матери.

– Слушать не хочу! – нахмурилась мать, – Быть этого не может! Уйдите оба!

 Лёня насупился и исподтишка показал Соньке кулак – ну погоди, мол, вруша.

Красная от стыда, Соня вылетела за дверь и забилась под крыльцо – своё укромное местечко, где она в одиночестве переживала всегда обиды и огорчения. Сейчас же была обида много серьёзнее – обида на себя. Справедливый суд над собой самый праведный. Она не искала никаких оправданий своему проступку и жестоко корила себя за трусость, неспособность сознаться и сказать правду. А перед глазами всё стояла мама. Гадкое чувство не покидало девочку, она была противна себе. Руки казались грязными, перепачканными этим обманом. Она побежала в огород и в бочке из-под потока долго мыла, тёрла лицо и ладони.

Чувство непомерного стыда переполняло ребёнка, оно было настолько велико, что девочка усвоила на всю жизнь: ложь – это предательство. Обманывать, значит предавать человека, который тебе доверяет.

Как же теперь домой идти… как маме в глаза посмотреть… – боролась она с собой, собирая силы для разговора.

Когда она всё-таки решилась, в доме уже все спали. Соня робко подошла к постели матери.

– Чего тебе, доченька?

– Это я… мама, прости меня, прости, пожалуйста, это я испортила грядку. Никогда больше не обману тебя… и никого не стану обманывать, обещаю! – негромко, но уверенно произнесла девочка.

– Я знаю, – погладила мама её по голове, – знаю, малютка моя, и верю!