«Ригонду» – отряд из Сыктывкара – поселили в центре села. А наш отряд был расквартирован на самой окраине, на косогоре. С которого открывался величественный и завораживающий вид: за мощной, широкой, медленно несущей свои тёмные, торфяного цвета воды на север, к морю, Печорой, почти до горизонта темнела тайга, а ещё дальше, за ней, проглядывали синие, в белых снежных языках, Уральские горы. Влево и вправо, насколько глаз хватало, простиралось Берендеево царство.

После недели проживания под одним небом с «Ригондой», в течение которой мы лишь вскользь пересекались на стройке с миловидными хрупкими девчушками – а их в отряде было столько же, сколько в наших «Крыльях» парней, на вечернем сходе командир поднял вопрос о налаживании братских отношений с коллегами из Сыктывкара. На роль дипломатов выбрали меня с моей верной спутницей – гитарой, и отрядного балагура Бориса, славившегося эрудицией, знавшего кучу анекдотов и легко находившего темы для общения.

Напарившись в бане, одевшись в парадную стройотрядовскую форму, следующим же вечером, получив отрядное благословение, мы направились в расположение «Ригонды».

Встретили нас радушно, словно ждали: усадили за стол, напоили чаем, угостили пирогами – женщины всегда остаются женщинами, даже в самых, казалось бы, неприспособленных для этого условиях. Молнии взглядов, проскакивавшие между парами глаз, наэлектризовывали ещё сильнее уже искрившую к тому моменту атмосферу. Мы изучали, оценивали собеседниц, они делали то же самое. Боря с успехом выдал «на гора́» развлекательную программу, изобиловавшую свежими питерскими анекдотами и смешными историями из стройотрядовской жизни, я спел десяток песен – и проникновенных, и зажигательных – самых лучших из своего репертуара – в общем, оказанное нам товарищами доверие мы оправдали полностью: итогом встречи стала договорённость о проведении совместной дискотеки.

В назначенный день, естественно, выходной, оба отряда с утра приводили себя в порядок, подготавливали зал и аппаратуру к намечающемуся мероприятию. Сельсовет любезно предоставил для этого сельский клуб – огромную одноэтажную бревенчатую избу, с большим залом со сценой и стульями, составленными рядами, которые просто убирались к стенам, и «кинозал» превращался в «танцевальный». Правда, случилось это при нашем пребывании только однажды.

Для проведения дискотеки у нас имелись: собственный диск-жокей – Вадик Митюнин – тот самый, который «подрабатывал» палачом на Посвящении, неплохой бобинный магнитофон, приличный усилитель, колонки 35АС и даже фонотека – хватило дури и задора тащить это на своих горбах почти за 2000 км по поездам, автобусам и теплоходам. Но юность – на то и юность, чтобы делать глупости.

Афиша, наклеенная на доске перед клубом, приглашала на дискотеку всех желающих. Так что всё село собралось поглазеть на невиданное зрелище.

Стройотрядовцы привычно столпились в центре зала. Местные расселись по периметру, на растащенные с середины стулья. Наш «ди-джей» с гордым видом произнёс со сцены, на которой ему соорудили рабочее место, на манер ведущего какого-нибудь ленинградского клуба:

– Привет всем присутствующим от гостей из города на Неве! Сегодня я представлю вам музыкальные новинки сезона.

Местные напряжённо и сосредоточенно слушали его рассказ о какой-то иностранной поп-звезде. Заиграла музыка. Мы задёргались под ритм «нью-вейв», селяне с удивлением наблюдали за происходящим. Объявив следующую композицию, Вадик нажал «Пуск», раздался хлопок, и из усилителя пошёл дым, по залу распространился едкий запах горелой изоляции…

Через несколько секунд местные оживились: кто-то из них влез на сцену. Они шустро сдвинули Вадика с его умершим «железом» к кулисам и установили на его место стул, водрузив на него древнюю радиолу с символичным названием «Ригонда». Откуда-то появилась грампластинка, по состоянию которой угадывался её преклонный возраст. Заиграла какая-то старая мелодия, которую я не узнал, местные все, как один, начали… вальсировать. На удивление, они очень неплохо двигались в темпе и в стиле вальса, чего, к своему стыду, не умели большинство из нас. Теперь уже мы сместились к стенам, и, еле сдерживая смех, наблюдали за происходящим.

– Пойдём танцевать, – дама неопределённого возраста, ростом чуть не на полторы головы ниже меня и вдвое шире, подошла ко мне сзади. Деваться было некуда – пришлось подчиниться, ибо сказано это было тоном, не предусматривающим последующего отказа. Все наши просто покатывались со смеху. От моей дамы пахло алкогольным перегаром, который образовывал сногсшибательную смесь с запахом «Антикомарина». В зале было очень душно, пот крупными каплями стекал по лицу, попутно растворяя в себе «Антикомарин» и зверски разъедая при этом глаза. К счастью, мелодия оказалась не слишком длинной. Я поблагодарил даму за танец и галантно отвёл её в ту часть зала, где кучковались местные. А когда вновь заиграла музыка, и «Мисс Приуральское» снова сделала движение в мою сторону, на выручку мне пришла Алла – стройная блондинка с пышным бюстом – по-моему, комсорг «Ригонды». Она так тесно прижалась своей грудью к моей, а её бёдра так плотно соприкоснулись с моими, что всё моё мужское естество потянулось к ней. Тут же, сконфузившись, я отстранился. Мои боевые товарищи, заметив это, заржали, а Алла ещё сильнее прижалась ко мне всем телом.

Кто кого зацепил после дискотеки, уже и не вспомню точно, но это было первое и последнее мероприятие, проходившее совместно с приуральцами. До массового мордобоя тогда не дошло, но кто-то кому-то подпортил и настроение, и цвет лица. Но живыми мы, как говорится, врагу не сдались и своих не бросили.

Мы возвращались в своё расположение, провожая по пути девушек из «Ригонды» по центральной улице, когда впереди, за бугром, послышался звук мотоциклетного мотора, натужно урчавшего при подъёме в горку. Вот показалась голова в строительном шлеме, вот уже весь мотоцикл вынырнул из-за бугра… Это был грузовой «Урал» со стройки, у которого вместо обычной пассажирской люльки, на её штатном месте, располагалась грузовая платформа. У управлявшего мотоциклом человека было странное, тупо-отрешённое выражение лица (позже мы поняли, что он сильно пьян). Вскоре он нас заметил. Лицо оживилось. Он поддал газу и направил мотоцикл прямо в нашу сторону. Девчата завизжали, и мы едва успели отпрыгнуть к забору. Мотоциклист, не останавливаясь, сделал дугу и умчался вперёд, по направлению движения. Вскоре мы услышали женский визг оттуда, куда он уехал. Вскоре сзади снова стал нарастать звук работающего мотора. Это возвращался наш старый знакомый. На сей раз он сразу попытался нас атаковать, и нам снова пришлось уворачиваться. Через несколько мгновений его мотоцикл скрылся за бугром.

 Оценив ситуацию, я направился к чьему-то забору, точнее, частоколу из берёзовых кольев. Выдернув один из них, я примерил его к своим рукам и росту, оставшись вполне довольным этим приобретением.

Вскоре из-под горы, снова, с нарастанием, заслышался звук мотоциклетного мотора. Мои попутчики встали за мной, я вышел немного вперёд, убрав кол за спину. Как только мотоциклист въехал на бугор, он заметил нашу компанию. Мне показалось, что я разглядел в этот момент злорадную улыбку на его лице. Он газанул, направив машину точно на нас. Когда до столкновения оставалось метров 30, я вытащил из-за спины своё оружие и угрожающе выставил вперёд. Мотоциклист так резко крутанул руль в сторону, что его драндулет чуть не перевернулся. Изо всех лошадиных сил старенького «Урала» он скрылся с поля несостоявшейся битвы.

Больше мы не слышали историй про пьяного мотоциклиста, но сам я после этого в центр села не выходил без берёзового кола. Он потом так и стоял в сенях школы, замоченный в ведре с водой – чтобы поувесистей был.