Пустоту и покой ночи разрушил телефон. «Очень кстати», — подумал Артур и приподнял с подушки голову. В глубине комнаты табло часов высвечивало начало шестого.

 «Группа, подъем!» — мысленно скомандовал себе Артур и тихо, чтобы не разбудить жену, встал с кровати и подошел к телефону. «Уж не случилось ли чего?» — мелькнуло у него,  прежде чем он успел поднять трубку. 

— Алло? — недовольно сказал он и посмотрел на жену.

 Катя тоже внимательно смотрела на него.

— Артур, это я, — услышал он голос  отца. — Тут к тебе Дима Якутенко приехал, говорит, вы вместе служили в спецназе...

— Якут? — перебил отца Артур и заулыбался.

 Катя, поняв, что все в порядке, снова закрыла глаза.

 – Пап, дай ему трубку.

— Привет, Граф, — услышал Артур голос, когда-то очень хорошо знакомый.

 «Значит, все-таки что-то случилось», — подумал он, прежде чем начать кричать в трубку, как он рад его снова услышать и почему за четыре года он не написал ему ни строчки, и даже ни разу не позвонил.

— Якут, ты в Москве по делам или что-то случилось? — вместо радостного приветствия спросил Артур.

— А ты по-прежнему быстро во все въезжаешь, — без особого оптимизма сказал Якут и, помолчав, добавил: — Надо встретиться, можешь сейчас приехать?

— Нет, сейчас не могу. Во-первых, я на другом конце Москвы, а во-вторых, много дел на работе. Давай встретимся вечером. Тебе есть куда пойти?

— Нет.

— Понятно. Дай трубку отцу.

— Алло?

— Пап, накорми его, если захочет, и положи спать. Я после работы к вам заеду. Да и мать давно хотела меня увидеть.

— Хорошо. Ты во сколько приедешь?

— Я думаю, часов в семь.

— Ну все, до встречи, — сказал отец и положил трубку.

Артур лег обратно к жене, но заснуть уже не получилось.

 «Интересно, зачем приехал Якут? Может, у него какое-нибудь дело ко мне, бизнес или еще что-нибудь в этом роде? — стараясь не думать о плохом, предположил самое невероятное Артур. — Хотя вряд ли. Какой там может быть бизнес. Он и до контузии с головой не очень дружил. Значит, деловая версия отпадает. В отпуск в ноябре не ездят. Приехал без звонка, среди ночи, в квартиру, где я давно не живу... Все-таки что-то случилось», — обреченно подумал Артур и  пошел на кухню. Самое неприятное в его терзаниях и сомнениях было то, что он догадывался, что могло случиться. По слухам, по письмам, по случайным встречам, разговорам и телефонным звонкам, он знал, что из пяти боевых групп, вернувшихся вместе с ним из Чечни, больше половины порезали и постреляли на «гражданке», либо посадили в места не столь отдаленные, с серьезными сроками. Очнуться и оправиться от войны смогли не многие, да и те задавили в себе все обиды только до первой несправедливости и беззакония. Артур более-менее смог вернуться в нормальную жизнь только потому, что в армию попал в двадцать два года, после университета, и не зеленым пацаном, а уже человеком, кое-что в этой жизни повидавшим. Командировку в Чечню воспринял как последнюю проверку на прочность. Декабристы ведь тоже воевали на Кавказе, пережили каторги и ссылки, к концу жизни, кто захотел, вернулись в свои дома и в тишине своих кабинетов написали мемуары, где нет ни единого слова обиды на судьбу, а только пережитое и переживания за Россию.

Увидев развалины Грозного с черными дырами вместо окон, эйфория на счет декабристов и вся прочая романтическая ересь прошли. Когда вместе с другими таскал на носилках к вертолетам окоченевшие тела погибших в грязных простынях, впервые по- настоящему испугался, но потом смирился. Чему быть — тому быть. Есть суровая правда войны — плох был тот солдат, который погиб. Поэтому на операциях, в разведке и в засадах особо не геройствовал, но за спины тоже не прятался, старался выжить, и выжил. Более того, за месяц до дембеля, под Шали, на себе вытащил израненного  и контуженого Якута, за что был представлен, но не награжден. Да это уже было и не важно. Важно было вернуться домой и обнять мать. Долгожданный дембель, как и все в армии, произошел неожиданно. Вернулись с задания. Сдали оружие, помылись, переоделись во все чистое, затем вертолет, потом колонна до Моздока, железнодорожный перрон, прокуренный тамбур и похмелье... В части оформили документы, сходили в баню, еще раз поели в столовой, в развалочку прошлись по плацу, обнялись все напоследок и разъехались кто куда. Кто в аэропорт, кто на вокзалы. Война окончилась для Артура за несколько часов, но на людей он после армии бросался еще несколько месяцев. Он, от которого там зависели жизни и судьбы людей, исход боевых операций, он, которого уважали боевые офицеры и просто пацаны, такие же матерые псы войны, как и он сам, он, который видел столько крови и горя — здесь был никем. К своему удивлению он выяснил, что это только он мерз в горах, голодал, ползал в грязи под пулями, сутками сидел в окопах и на блокпостах, выживал и помогал выжить другим... А все остальные — его город, его улица, его дом и вся страна — живет, как и прежде, ничего не подозревая, что где-то там кто-то отстаивает ее неделимость. Там лилась кровь, а здесь ходили в кино, танцевали в ночных клубах, радовались покупкам и строили планы на будущее. На людей Артур кидался из-за всяких пустяков: толкнули, нагрубили, незаслуженно при нем кого-то обидели — заводился и срывался с полуслова. Борьба за справедливость закончилась только тогда, когда Артур не удержался и всек разбушевавшемуся в магазине пьяному мужику. В милиции не поверили, что это одним ударом он сломал ему нос, разбил глаз и сделал жутчайшее сотрясение мозга. Если бы не послужной список военного билета и связи отца, Артур все шансы имел за нанесение «тяжких телесных» загреметь на нары и пополнить печальную статистику своего полка. Но обошлось. После этого он решил, что нужно быть спокойнее, а всем, кому надо, и без него разберутся. Водка, материнские слезы и Катька, самое яркое впечатление после армии, постепенно привели его в норму. Работа, свадьба, семейные заботы, рождение дочки и решение каждодневных проблем затянули в водоворот жизни. Об армии и о Чечне воспоминания стали или резко ужасные или только хорошие. Время подлечило, и остались только хорошие. Катя видела не раз, как в суетной большой Москве Артур встречал своих однополчан, как они обнимались, целовались, вспоминали былое и с грустью расставались в надежде, что еще обязательно встретятся.

 «Может, Якут приехал поблагодарить меня... Я ведь ему все-таки жизнь спас, — сам для себя придумал Артур еще одну версию появления Якута в Москве. — Хотя тоже вряд ли. За четыре года ни звонка, ни строчки.  Наверно, ему что-то от меня надо», — окончательно решил для себя Артур и, чтобы больше не мучаться в догадках, пошел звонить отцу:

— Пап, вы еще не легли?

— Нет.

— Скажи Димке, что я сейчас схожу за машиной в гараж и за ним заеду. Обо всем поговорим по дороге и у меня в офисе, а как там и что, дальше видно будет.

— Ты знаешь, из разговора с ним я понял, что ему негде жить и нужна работа.

— Понятно. Разберемся, — сказал Артур и положил трубку. Теперь ему стало ясно однозначно, что у Якута что-то стряслось.

Через час Артур уже был у родителей. Якут выглядел плохо, но, увидев Артура, просветлел и заулыбался. Они обнялись. Артур взял его легкую сумку, и они пошли к машине.

— Ну, давай рассказывай, че у тебя случилось, — без долгих вступлений и вопросов что да как сказал Артур.

Якут отвернулся. За окном машины просыпалась столица. Помолчав, Якут закурил, вздохнул и начал рассказывать:

— Короче. Я после госпиталя приехал к себе домой. Работы нет, учиться негде. Хотел сразу рвануть к тебе в Москву. Потом прикинул, в столице и без меня людей хватает. Без денег, без работы просидел несколько месяцев. На лекарства надо, на еду, на одежду надо, мать с отцом пилят. Вобщем, залез в квартиру, и понеслось. Сначала один воровал, потом бригадешку сколотил. Начинали с квартир и машин, а потом разбои, грабежи. Причем я ж не по-тупому. Каждое дело — спланированная операция. Спецназ ведь элита войск... — горько усмехнулся Якут. — Стали деньги появляться, в городе о нас молва пошла... Короче, на одной хате нас спалили. Восемь месяцев отсидел в тюрьме, дали три с половиной условно. Думал, завяжу. А потом ткнулся. Работы так же нет, да я еще и судимый. На тюрьме пока сидел, познакомился с человеком, афганец, такой же, как и я, во всю башку контуженный, только до сих пор заикается. Он дал адресок, сказал, туго будет — обратись. Я и обратился... Короче, снова началась блатная жизнь — разбои, рэкет, разборки. Месяц назад у одного барыги пацана украли, ну чтоб за выкуп отдать. Ну а чтобы концы в воду, мальчишку пришлось придавить. Когда деньги у барыги забирали, нас менты накрыли. Я и еще один отскочили, а остальных повязали...

Артур резко остановил машину.

— Якут. Я ушам своим не верю. Ты что мне рассказываешь?.. Я тебе жизнь спас, а ты ребенка убил. Я не для того тебя тащил на себе. Лучше бы ты там остался, мать бы хоть думала, что ты героем умер...

Якут опустил голову.

— Чего ты от меня хочешь?

— Я ведь в федеральном розыске. Ну вот и подумал, что в большом городе затеряться легче будет.

— Легче будет, — передразнил Артур. — Че вы все претесь в эту бедную Москву. Да здесь влететь еще проще. А на что ты жить здесь собрался?

— Я думал, ты поможешь.

— Да?! А ты опять потом кого-нибудь убьешь или думаешь здесь детей воровать? Выходи, я тебе не помогу. Я жалею, что спас твою никчемную жизнь. Тебе лучше было погибнуть...

— Да пошел ты, — перебил Якут и начал на двери искать ручку.

— Да пошел ты сам. Ты мне как брат был. Я за тебя бы всех порвал, а ты хуже этих черных тварей стал. Вот деньги, возьми, если надо. И не задерживайся в Москве. Едь куда-нибудь за Урал, в Сибирь, на восток, живи там в какой-нибудь деревне и замаливай свои грехи, и за меня замаливай. Из-за тебя и я убийца этого ребенка.

Якут, недовольный таким поворотом событий, взял деньги и вышел. Машина с визгом сорвалась с места.

— Надо же, святоша, — глядя уходящей машине в след, пробубнил Якут. — У самого руки по локоть в крови, а все туда же.

Машина так же, как и сорвалась с места, с визгом остановилась невдалеке. Включив задний ход, Артур подъехал к Якуту.

— Садись, я тебя на вокзал увезу.

Якут сел. Всю дорогу ехали молча.

— Приехали, — не глядя на Якута, сказал Артур, остановив машину.

— Спасибо и на этом.

— Пожалуйста. Как и прежде, не пиши мне и не звони. Я больше никогда не хочу тебя видеть...

— Слышь, Граф, — перебил Якут. — Ты меня со своей аристократией еще там задолбал. Белые носки, чистые простыни, всегда выбрит, помыт, чистенький — да?! Ты и сейчас хочешь остаться чистенький. А помнишь, как ты меня учил: «Будь жестоким и перестанешь бояться»? Тебе по ночам тобою убитые не снятся?

— Это другое дело. Я мочил врагов, а не детей...

— Ты ничем не лучше меня, — ешё раз перебил Артура Якут и вышел из машины.

Артур недолго посмотрел ему в след и поехал, про себя проклиная и Чечню, и войну, и армию, которая в спецназах  готовит добротных убийц, обкатывает их в Чечне, а затем тех, кто выжил и утратил веру во все человеческое, как отработанный материал выбрасывает в нормальную жизнь, где им, псам войны, места уже нет.

2002 г.