Мне нравится лишь та музыка, которая лучше, чем ее можно исполнить.

Артур Шнабель

Карла освободили. Закрыть дело о попытке самоубийства помог Людвигу изгнанный несколько лет назад из его жизни старый друг Стефан фон Брейнинг, крупный чиновник военного министерства, который явился по первому зову и употребил все свои связи и немалое влияние.

Теперь, счастливый уже тем, что Карл жив и на свободе, Бетховен не пытался загнать его учиться, и племянник тут же потребовал отправить его служить по военной части. Бетховен был принужден согласиться. Уж лучше пусть Карл научится ходить строем и тянуть ножку на параде, чем снова попробует покончить с собой. Второго суицида Бетховен точно бы не выдержал. Поэтому он выдал деньги на обмундирование и все что нужно (все, что потребовал от него пройдошливый Карл), и тут выяснилось, что предприятие придется отложить месяца на два. В госпитале несостоявшемуся самоубийце побрили голову, и теперь явиться с лысым черепом в полк… чтобы с первого дня сделаться всеобщим посмешищем… Благодарим покорно.

С другой стороны, власти города запретили Карлу проживать в крупных городах, Людвиг решил ехать в деревню, но неожиданно в дело вмешался Иоганн ван Бетховен, который предложил брату и племяннику погостить некоторое время в его усадьбе Гнейксендорф, что недалеко от города Кремса. Жена и дочка уже готовят комнаты для любимых родственников, Карл быстро поправится и окрепнет, что же до Людвига, то он сам всегда говорил, что на природе ему отменно пишется.

Людвиг тут же собрал вещи, и вместе с Карлом они выехали в последних числах сентября. Каретой управлял слуга Иоганна. Он быстро перетащил и закрепил вещи гостей, после чего, к немалому удивлению Людвига, потребовал у него жестами дать ему разговорную тетрадь и карандаш и очень довольный собой повел дядю и племянника к четверке лошадей, запряженных цугом.

— Извольте полюбопытствовать на наших коней, — писал он для Людвига и тут же озвучивал написанное для Карла. — Вот это у нас мощный и сильный, как бык, Кориолан, второго, хозяин назвал Эгмонтом, а дальше Фиделио и Леонора.

Выполнив это странное поручение, слуга предложил господам занимать места, и вскоре они поехали.

Имение Иоганна ван Бетховена действительно располагалось в живописных местах, что не могло не радовать. Лес, речка, любимые композитором поля и небольшая, но аккуратненькая деревенька под боком. Для себя Бетховен сразу же решил, что будет целый день гулять, приходя в усадьбу только к ночи. Все, чтобы не видеть жену и дочку брата. К слову, жена у Иоганна была уже другая, прежняя умерла, но Людвиг, похоже, ненавидел новую супругу брата так, словно ненависть перешла к ней по наследству. В общем-то это было вполне нормальное, скучное и заурядное семейство.Законопослушное, тихое и мирное. Они посещали церковь, устраивали у себя праздники для соседей, гуляли, часто выезжая в Вену. Три раза в неделю брат получал свежие газеты, а его жена подыскивала достойную пару для красавицы Терезы.

Они любили свой загородный дом, предпочитая жить там до первых холодов, после чего перебирались в Вену.

Все семейное счастье закончилось, когда в их дом приехали знаменитый композитор Людвиг ван Бетховен с приемным сыном. Хозяйка дома и ее падчерица тут же решили для себя, что заранее будут соглашаться со всем, что скажет или сделает господин композитор, они всегда любили принимать гостей, с которыми было весело. Иоганн выделил для брата отдельную прислугу, чтобы тот и вовсе почувствовал себя независимым. В любое время дня и ночи молодому слуге было приказано подавать еду и выполнять любые прихоти гостя, так что даже если бы Людвиг вернулся с прогулки глубокой ночью, он гарантированно не остался бы без ужина.

— Неплохая комнатка, — одобрил Людвиг свою спальню, — а твоя потаскуха где живет? В общем-то мне плевать, главное чтобы не за моей стенкой. Предупреждаю, если она или ваша ублюдка только перешагнут порог моей комнаты… — он потряс в воздухе тростью. — И чтобы к Карлу не лезли. Рано ему еще с блудницами-то общаться.

Иоганн возмутился, но сделал это устно, и брат ничего не услышал.

— Яблоко от яблоньки, мамаша шалава, и дочка, судя по всему, пойдет по ее стопам.

Чтобы не ссориться в первый же день, брат поспешил ретироваться. Но с того дня Людвиг по любому поводу, в присутствии невестки и без нее, требовал, чтобы брат развелся. Поняв, что Иоганн не желает принимать участие в диалоге на живо интересующую его тему, Людвиг начал искать себе собеседников среди прислуги или в деревне, убеждая молочницу и трактирщика, пастуха и свинопаса в необходимости для них всех изгнать проклятую потаскуху и отродье греха.

При этом и новая супруга Иоганна, и его дочь что ни день старались сделать что-то такое, чтобы склочный дядюшка сменил гнев на милость. Специально для Людвига в Вене было приобретено дорогущее пианино, живи, работай, набирайся сил. Что еще нужно для счастья?

Бетховен вставал с первыми лучами солнца, выливал себе на голову ведро колодезной воды, после чего, мокрый и всклокоченный, садился работать. С этого момента в доме уже никто не мог спать, так как что такое работа Бетховена? Это стук, топот, вой, рычанье, а иногда даже визг напополам с кладбищенскими стонами. В общем, всем приходилось вставать с петухами. Но если вдруг посреди ночи Бетховена посещало вдохновение, все так же должны были бодрствовать вместе с ним.

Посидев за инструментом часа три, Бетховен завтракал и уходил гулять. Возвращался он в полдень, обедал, отдыхал у себя в комнате и уходил снова, чтобы не возвращаться до темноты. Далее вечернее музицирование и сон.

Очень мешало то, что его ноги вдруг начали предательски распухать и болеть, а тело ощущало такую слабость, что пройдя с полмили, он был вынужден останавливаться или даже сидеть, переводя дух. С наступлением холодов ноги опухли настолько, что утром он не мог всунуть их в сапоги. С этого момента композитор был вынужден большую часть времени сидеть дома, отчего его и так не ангельский характер вконец испортился. Теперь он взял себе за правило часами ходить за братом, требуя от него если не развода, то немедленного составления завещания в пользу племянника Карла, с тем чтобы жена-шлюха и малолетняя потаскуха не получили ничего.

Не в силах завоевать любовь великого Бетховена и совсем не видя мужа, который был вынужден большую часть времени проводить с больным братом, его супруга обратила внимание на красавчика Карла и… словом, не зря ее ругал Людвиг. Узнав о шашнях своей избранницы с племянником, Иоганн поинтересовался, а не пора ли, наконец, тому отправляться в полк. На что очень довольный жизнью и особенно приемом в этом доме Карл сообщил, что не против прожить в Гнейксендорфе всю оставшуюся жизнь. А что, от него никто не требовал, чтобы он учился или работал, он повадился в деревенский кабак, да и любвеобильная тетушка более чем устраивала  любившего развлечься молодого человека.

«Дорогой брат, — писал Иоганн Людвигу, — больше я не могу оставаться спокойным за судьбу Карла; он здесь лодырничает и так привык к праздному образу жизни, что ему будет очень трудно снова приняться за дело, и тем труднее, чем дольше он будет бездельничать. Брейнинг дал ему две недели на поправку, а прошло уже два месяца!… Чем дольше он проживет здесь, тем большее это для него несчастье, ибо тем труднее ему будет приняться за дело, и, стало быть, нам, возможно, еще предстоит пережить что-нибудь весьма скверное… Прискорбно, что этот талантливый молодой человек так транжирит свое время. Кому же за это отвечать, как не нам с тобой? Ведь он слишком молод, чтобы обуздать себя. Таким образом, твой долг, если ты не хочешь когда-нибудь сам казнить себя и выслушивать чужие упреки, заставить его поскорее заняться делом… Не то будет слишком поздно. Я вижу по его повадкам, что он не прочь остаться у нас, но не здесь его будущее, и к тому же это невозможно; чем дольше мы будем колебаться, тем труднее будет принудить его уехать. Поэтому заклинаю тебя, прими твердое решение. Не ходи на поводу у Карла!»