— Лёнька, ты как хочешь, а мы с Надей собираемся Новый год встречать в городской квартире, — Катя сидела на облучке, как заправский мужичок-с-ноготок: в тулупе, широченных валенках до колена и огромных рукавицах-голицах. Она уже умело правила Эсмеральдой и везла всю ораву обратно в деревню после тяжёлого трудового и учебного дня.

— Конечно! — поддержала её Надя, — в деревне скучища. Ни телика, ни друзей. Ничего. А в квартире мы нарядим нашу старую ёлочку, из детства. Я в детдоме так по ней скучала. Повесим стеклянные шишечки, сосульки, шарики, домики… Дождик распутаем и фонарики. Под ёлку поставим пластмассового Деда Мороза. Его, кстати, Серёжка боялся. Я помню.

— Ничё я не боялся, врёшь ты всё, Надька.

— Раритетные, между прочим, игрушки у нас там… Будет Новый год из детства. А, Лёнь, давай, как в детстве.

— Серёжка, ты где хочешь праздновать?

— Я в детском доме хочу. Там ёлка красивая. Подарки от спонсоров и гуманитарных организаций. Развлекалово, дискотека и праздничный стол. Мне директор так и сказала, мол, хочешь — приходи к нам на Новый год. Я хочу. А то у нас вечно жрать нечего.

— Как нечего?! Неблагодарный мальчишка! Я и так стараюсь, вам всем жрать варю, как Золушка, на одной плитке с утра до вечера! Смотри, опеке это не ляпни! — возмутилась Катя.

— Ну так разве ж это нормальная жратва для праздника? Греча, макароны, каша всякая… Бе. Надоело.

— Привереда! Сам попробуй приготовь.

— Ну нафиг. Пусть Лёнька готовит. И нормально. Без своих армейских фишек. А то я точно от вас обратно в детский дом уйду.

— А Кристина с Акулиной чего хотят?

— Мы вообще думали, что на пару недель приехали, а оказалось — на испытательный месяц, — проворчала Кристина. — Я к тётке Але в Ярик хочу. Там у меня друзья, школа. Здесь скучно. И телика нет.

Акулина молчала и шмыгала носом. Лёнька почесал за ухом:

— Ну ребята, блин, тогда получится, что мы снова все разъедемся в разные места. А мы только-только собрались, стали семьёй и учимся жить вместе. Слушайте, дайте мне один шанс, я вам такой праздник в деревне устрою — просто сказка! У меня ещё несколько дней на подготовку есть. А если не понравится — можете на остальные новогодние выходные ехать, кто куда хочет. Я помогу, отвезу обратно. Только одну ночь. Новогоднюю. Договорились? Вместе.

— Ладно, — недоверчиво проворчали младшие. Пригорюнились и задумались о перспективах праздника без телевизора.

Лёнька начал действовать.

Сначала Надя с Катей обнаружили в доме на полу две огромные картонные коробки — с искусственной ёлкой и игрушками. Теми самыми. Из детства. Лёнька привез из города. Не разбив ни одной игрушечки. Столько было восторгов и воспоминаний, когда разбирали переложенные пожелтевшими газетами стеклянные сокровища. Оказалось, что у многих игрушек были собственные имена. Особо любимые — зверушки на прищепках — по традиции сажались на нижние ветки. Шары и шишки вешались выше. Лёнька с Серёжкой разматывали и чинили гирлянду фонариков. Сами удивились, когда она засверкала лампочками в пластмассовых колпачках.

— А мы в прошлом году совсем ёлку не наряжали. Как-то руки не дошли, — смущённо призналась Катя.

— Зато сберегли нашу семейную реликвию от той пьяной компании. Помнишь же, Славка с Лёшкой напились, подрались и всё разгромили, — хихикнула Надя.

— Фу, блин, помню, потом ещё наблевали везде…

— Так вы что, в этом году повторить хотели? — хитро прищурился Лис.

Сёстры смущённо засмеялись в ответ и стали доставать из коробки длинные, тонкие и путающиеся полоски фольги — дождик. И мишуру. Стало ещё радостней. Будто бы вся тёмная комната деревенского дома наполнилась отблеском живых звёзд.

На следующий день Лёнька прополз пару километров по грудь в снегу, но принёс из леса охапку елового лапника и поставил в несколько крынок. Дом наполнил тягучий смолистый аромат. Младшие и не знали, что так сказочно пахнет хвоя, отогретая после зимнего морозного леса огнём, разведённым в русской печи.

А потом у Лёньки вдруг нашлись запасы цветной бумаги, и все с энтузиазмом принялись клеить китайские фонарики и длинные разноцветные цепи. Особенно старался Серёжка. Его вдохновенная художественная натура пела от восторга. Забыв обо всём, мальчишка разукрашивал шишки и щепочки, остававшиеся после расколотых дров. Потом они о чем-то зашушукались с Кристиной, сказали, что секрет, и на пару предновогодних вечеров исчезли на холодном чердаке, где хохотали на два голоса.

Внизу в эти вечера тоже не скучали. Лёнька вдруг оказался мастерским резчиком бумажных снежинок. И обучал сестёр. На всех окнах возникли наклеенные хозяйственным мылом стрельчатые кружевные снежинки, узорные домики, пугливые олени, зайцы, один хитрый лис выглядывал из норки, а второй лихо бежал по небу наперегонки с рогатым месяцем.

Следующими появились мамина записная книжка с рецептом новогоднего печенья, фигурные формочки и необходимые продукты. Замешивалось жёлтое тягучее тесто, раскатывалось огромной скалкой и резалось формочками на сердечки, цветочки, звёздочки, колокольчики со слоистыми упругими краями. Смазывались маслом огромные противни, невесть из какого чулана вытащенные Лёнькой. Заполнялись печеньем и с железным шорохом вставлялись в чрево печи. Сёстры что-то напевали и танцевали, взявшись за руки. Аромат горячего печенья кружил голову. И оно казалось самым вкусным на свете.

Учуяв печенье, вниз спустились Серёжка и Кристина. Притащили с собой самодельную ширму из старого покрывала, скинули все вещи с широкой лавки и позвали смотреть спектакль. Из веточек, досочек, камешков и шишек они создали сказочный мир, расцвеченный Серёжкиными красками и оживший благодаря писательской фантазии Кристины. В забавных, сердитых, грустных и весёлых ёжиках, пингвинах, птичках ребята узнавали себя, следили за немудрёными приключениями неразлучных друзей, отправившихся в волшебный лес, чтобы найти целебную снежинку-звёздочку для своего заболевшего друга. У старших сестёр блестели от слёз глаза. Лёнька потушил свет. Остались гореть только свечи и гирлянда. А потом — овации маленьким актёрам и приглашение Лёнькиной гитаре, соскучившейся без хозяина за четыре года.

— Зря что ли в музыкалку в детстве ходил… — пошутил Лис.

Катя демонстративно закатила глаза, мол, прекрасно помню, как ты постоянно бренчал…

И тут началась музыка. И песни. Такие, что пели даже те, кто не знал слов, потому что не подпевать было невозможно. Не пел только Лёнька. У него уже не хватало дыхания даже на простую музыкальную фразу. Зато с удвоенным рвением пели старшие сёстры.

А потом они настроили на нужную волну старенький советский приёмник. И услышали, как на далекой Спасской башне бьют куранты.

За окном сыпались с неба снежные хлопья.

— Тех, кто останется, я прокачу завтра через сказочный зимний лес на розвальнях. И обещаю чудеса, — улыбнулся Лёнька. — А потом можно на санках с береговых склонов покататься. А ещё можно… В тазу эмалированном можно — так закручивает, как в космическом шаттле. Рискнёт кто? Или нет рисковых? А ещё хочу сделать свою ледяную горку — прямо с крыши. Нагрести кучу снега, утрамбовать и залить водой. Кто со мной?

— Я остаюсь! — первым закричал Серёжка.

— И я!

— И я!

— И мы! Пусть алкашня без нас бухает в городе! Лёнька, мы с тобой! — аплодировали старшие сёстры.

Стало слышно, как на главной площади далёкого города расцветает новогодний салют. Все вскочили, расхватали шапки, куртки, валенки и побежали на улицу — смотреть.

И орать в тёмное небо:

— С Новым годом!

Небо сыпало на них снег. Лёнька тоже дурачился и кидался снегом.

— С Новым годом, родные!