Сентябрь 1939 года. Это было время освобождения от нелюбимой польской власти. Простые белорусы ее считали чужой, оккупационной и глубоко в душе всегда лелеяли надежду на то, что когда-нибудь на родной земле они заживут свободно и счастливо. Однако, как ни ждали они этого дня, события для многих развернулись внезапно и с какой-то калейдоскопической быстротой.

Как-то в конце дня в деревне появилась группа польских военных, человек пять. И – прямо к дому Адамовичей. Грубо вытолкали всех во двор – детей, маму, бабушку. Всю многодетную семью, в которой в этот день не было только Ивана Михайловича. Как оказалось, незваных гостей интересовал именно глава семьи.

Испуганных людей здесь же, во дворе, солдаты выстроили в два ряда, а сами, встав напротив, взяли винтовки наизготовку. Старший из военных сказал по-польски, что им во что бы то ни стало нужен Иван Адамович. Если в ближайшее время он тут не появится, всю семью, дескать, расстреляют. Одна из старших дочерей, Вера, отправилась на поиски в лес, который высокой темной стеной подступал почти к самому населенному пункту.

Почувствовав что-то неладное, Иван Михайлович и другие сельские мужики ещё несколькими часами ранее поспешили укрыться в лесу. С собой он прихватил кое-что из оружия, долгие годы тайно хранившегося дома. Миша знал об этом, и отец иногда, когда поблизости никого не было, разрешал ему доставать из подполья револьвер и французскую винтовку для того, чтобы протереть их от ржавчины керосином. Оружие у них находилось еще со времен Первой мировой войны, когда отец, призванный в царские войска, воевал «с германцем».

Выяснилось, что солдат к Адамовичам прислал сам пан Далида. Он ненавидел Ивана Михайловича, и как только представился случай, решил расправиться с ним. Его ненависть, давняя, копившаяся годами, происходила из того, что в Адамовиче он видел некую помеху своему бизнесу на реке Щаре.

У семьи имелся паром, на котором они переправлялись на противоположный, левый берег реки. Держать переправу Адамовичей заставляла необходимость. За рекой у них были скромные угодья, на которых для собственных нужд они выращивали пшеницу, картошку, ещё кое-что из овощей. А так как деревня Щара располагалась по обе стороны реки, то Ивану Михайловичу частенько попутно приходилось еще кого-нибудь из земляков перевозить. Делал он это всегда бесплатно.

Своя собственная переправа была и у пана, метрах в ста пятидесяти ниже по течению. Такой благотворительностью по отношению к щаровцам, как Адамовичи, он никогда не занимался и даже в мыслях ничего подобного не помышлял. Каждый злотый, который он упускал из-за проклятых соседей-голодранцев, оставлял незаживающий след в его подлой душе.

Как-то мстительный и жадный сельский богач убил даже Верного, любимого пса семьи.

– Чем тебе помешала наша собака? – с негодованием сказал ему И.М. Адамович. – Смотри, как бы ты свою жизнь вот так-то по-собачьи не кончил!

…Время шло, а Вера все не возвращалась из лесной чащи. Развязка этой печальной истории была совсем неожиданной.

Несколько отчетливых выстрелов донеслось откуда-то со стороны реки, и польские солдаты, позабыв о том, для чего они сюда прибыли, бросились со двора на звук выстрелов…

Вскоре, буквально в тот же вечер, Щара и другие села Желудокского района стали заполняться частями польской армии, основным транспортным средством у которых служили лошади. Много военных набилось во дворе и доме Адамовичей. С собой они привезли опаленную тушу крупной свиньи, стали её разделывать, и потом хозяйке, Ольге Ивановне, пришлось всю ночь возиться возле большой русской печи, готовя для непрошенных гостей еду.

Ещё с собой поляки привезли раненного в руку товарища, уложили его на кровать в горнице. У изголовья поставили винтовку, принадлежащую несчастному. Ночью Миша осторожно, чтобы никого не разбудить, спустился с печи, взял винтовку и положил её рядом с собой, прикрыв отцовским полушубком.

Утром мальчишку разбудили звуки, похожие на пулеметные очереди. В избе никого из людей в военной форме уже не было. Пустовала и кровать, на которой лежал раненый.

Неподалеку, рукой подать, разгорелся небольшой бой. По улице двигался советский танк, а со двора соседей по нему вели стрельбу из пулемета. Танк резко развернулся и, не отвечая огнем, рванул прямо на пулеметный расчет. В последний момент один из поляков, лежавших у пулемета, успел отскочить в сторону от неотвратимо надвигавшейся на него стальной махины, второму повезло меньше – боевая машина гусеницами проехала по его ногам. К вечеру, промучившись, служивый умер. Жители вечером предали его тело земле возле сельского погоста, за оградой.

Больше в Щарах не видели никого, кто олицетворял бы тут, в глухих лесных местах, шляхетскую власть и её армию.

А пан Далида действительно плохо кончил. Пользуясь шумихой-заварухой, щарские мужики, а может, кто-то другой – врагов много было у польского помещика – его убили.