Наутро по привычке было подступил к машинке, но вспомнил, что на какое-то время освободился от её диктата. Долго лежал на заправленной кровати и, закрыв глаза, блаженствовал от ничего неделания. Оказывается, иногда это доставляет удивительную радость, хотя и понимал, что она приходит лишь после завершения огромной работы.

Дождавшись сына из школы и попросив его по-быстрому сделать уроки, заинтриговал:

– А потом будем делать, что захотим!

Дмитрий Владимирович согласился и тотчас предложил:

– Купим фотоувеличитель.

– Как скажешь. Давно пора. А то аппарат есть, а фотографии печатаешь у приятелей.

Он и получаса не просидел за учебниками и доложил:

– Можно ехать!

– Но с условием: после доделаешь уроки!

Сын понял, что я его хитрость раскусил, и согласился, не мог не согласиться. В этот момент он был готов на что угодно. Поехали на чопорную улицу Горького, где и купили громоздкий фотоувеличитель. Когда я расплачивался в кассе, сын подал мне десятку и, подумав, добавил ещё три рубля, решив помочь.

– А это откуда?

– Сам же недавно подарил! И бабушка присылала!

– Молодец, что сохранил. Оставь деньги у себя.

Накупив фотобумаги,  проявителей-закрепителей, красный фонарь, возвращались, словно с удачной охоты, тем более что у Белорусского поели чебуреков. Перед тем, как сесть в такси, сын купил в киоске шоколадку «Алёнка».

– Подари бабушке, когда в ней поедешь! – как старший младшему сказал он.

– Да я куплю.

– Нет. Скажешь ей, что это от меня лично!

Мне было известно, что у сына с бабушкой особая дружба. Будучи в Княжой, узнав, что в магазине принимают посуду, сын стал ходить с ней: она за хлебом, крупой да сладостями, а он сдавать бутылки. Каждая бутылка – двадцать копеек, надо только отыскать в крапиве, куда их бросал дедушка-отчим, да отмыть в бочке. Сдал пять штук – рублик в кармане.

– Мам, не порть внука! – сколько раз укорял её.

– Этим не испортишь. Пусть с детства знает цену деньгам.

Понятно, что после таких поездок сын очень не хотел уезжать от бабушки. В сегодняшнем же походе за фотоувеличителем более всего понравилась инициатива сына с шоколадкой. Но всё равно захваливать не стал.

– Молодец, что о бабушке помнишь! – сказал скупо, а душа расцвела.    

В квартире сыну сразу стало не до меня, и чтобы не мешать, я отпросился к брату, зная, что он на днях вернулся с полярной вахты. Прихватив известный напиток и конфет его детишкам, отправился в Ясенево. Встретились, поговорили о маме. Исхудавший и обросший бородой брат порадовался, что я опять к ней собираюсь:

– Вот и хорошо! А я с жёнушкой побуду!

Понять брата можно. Всё-таки два месяца без семьи в несладких северных условиях что-то значат. Для меня же главное, что повидался с ним. И не более того. Потому что книг он не читал, и ему эта тема была совсем не интересна. Вот когда разговор завели об охоте – он оживился, рассказал, как ловят в тундре белых куропаток. Оказалось, очень просто: наделают конических лунок, насыплют в них клюквы, а глупые птицы тянутся за ней и опрокидываются, а обратно уж выбраться не могут. На следующий день иди и собирай добычу, если, конечно, не поднимется метель. А если и не будет её, то от посёлка всё равно далеко уходить нельзя, одному – тем более. Поговорили и о работе на Севере.

– Я бы на твоём месте не терялся – тоже завербовался бы. Права́ имеешь, устроился бы шофёром и в ус не дул. Заработки там отличные! – уговаривал он.

– Эх, брат! Я почти двадцать лет кручу баранку, и заработками меня не удивишь – всяко бывало! – но иное на душе вьётся! – отказался я, но был благодарен ему за заботу.

Но как мне теперь уехать далеко, на кого оставить маму? Как можно забыть сочинительство? Брат, похоже, не задумывался, а для меня это было главной задачей. И никаких денег не надо. Да и была у меня работа на ближайшее время: вычитывать и редактировать рукопись, доводить её до «ума».

Мы, конечно, выпили – жена его только успевала подавать закуски, посмотрел я на подросших дочку и сына брата, и всё бы хорошо, но нет-нет да вспоминалась мама. «Завтра же уеду в деревню! – сказал сам себе. – Сколько можно ждать сигнального экземпляра. В следующий приезд получу!» А чтобы окончательно утвердиться в принятом решении, отказался от «посошка», зная, что завтра садиться за руль.

Попрощался с братом, а утром, перед отъездом в Княжую, всё-таки позвонил в издательство и услышал ответ:

– Несколько дней книга дожидается.

Несказанно обрадовавшись такому совпадению, я оставил сыну записку, подхватил машинку, в сумку уложил пачку писчей  бумаги, в отдельный конверт копировальную, прихватил  канцелярские белила, подарки маме от себя и сына и выскочил из квартиры. Вскоре был в издательстве, получил книгу, показавшуюся в этот момент самой лучшей книгой в мире, сдержанно поблагодарил за хлопоты и покинул присутствие. Надо бы организовать в редакции широкое чаепитие, сполна проявить признательность, но у меня душа не лежала ни к редактору книги, ни к заведующей. Они были новыми людьми, и года не проработавшие, а когда пришли, то первым делом попытались выбросить мою книгу из издательского плана, к которому не имели никакого отношения. Заведующая отделом сказала вроде бы сочувственно, но её чёрные глаза искрились плохо сдерживаемой радостью: «К сожалению, ваша книга не состоялась!» Я, конечно, обратился к главреду, кое-как отстоял позицию, но половину заявленного объёма новоявленные маркитанты отняли, а значит, лишили половины гонорара, хотя и это не главное, главное, что обошлись по-хамски. А как мне после этого сидеть с мерзкими людьми за одним столом, говорить им льстивые слова? Никак невозможно! Поэтому, прикупив продуктов, с лёгкой душой взял курс на родину.