На пути целостного осмысления вампиловского отношения к жизни, к людям, кроме мужских, стоят и женские образы, на которые драматург посмотрел «попристальнее», «повнимательнее», «посерьезнее» многих других и столь же по-новому, как на все остальное.

По доброй старой традиции, идущей еще от русской классической литературы, понятие нравственности связано с женскими образами. Эту взаимосвязь многие усмотрели и в пьесах А. Вампилова. Очевидно способствовала тому его классическая манера письма. Однако тексты самих вампиловских пьес убеждают в другом. Автор «Утиной охоты» образы героинь осмыслил и выписал также объективно, с тем же преломлением сквозь призму своего времени, как и характеры героев, ибо, повторяем, не грешил против того, что представила драматургу сама жизнь. И так же, как с героями и персонажами, А. Вампилов вел откровенный, честный, хотя, в силу женской природы, и более деликатный разговор. И, очевидно, из благодарности вампиловские женщины, как и мужчины, все о себе рассказывали автору сами, поступая, действуя и рассуждая только в соответствии с логикой своего характера, своего понимания ситуации, взаимоотношений и представлений о жизни, что обнаружилось в первой же «полнометражной пьесе - в «Прощании в июне». Обратимся к Тане Репниковой.

Единственная в обеспеченной семье дочь Таня искренне симпатизирует Колесову, потянулась к нему, смелому и не-ординарному. Она всячески поддерживает сторону Колесова, когда узнает о несправедливости к нему отца. Бунтует против могущественного родителя так, что даже уходит из дома. Но вот она узнает, что Колесов ее предал, «выменял» на диплом, а потом на «место в аспирантуре»*. И хотя она прекрасно сознает, что «с папой они поладили»**, и знает, что

_____

* Вампилов А. Прощание в июне. С.71.

** Там же.

[147]

человек, который однажды предал, может променять ее снова, то ли из личных побуждений, то ли «в интересах дела»*, она не покидает Колесова. По-женски ей такое поведение будущего близкого человека неприятно. И она некоторое время бунтует «Я так не могу. Прощай... Прощай...»** Но поведение Колесова не претит ей, не вызывает брезгливости. Она лишь предпочла бы не знать о нем, поэтому искренне досадует на него: «А зачем ты сознался? Для чего? Или тебе это тоже пригодится?»*** - демонстрирует она родительский практицизм, способность к компромиссу, какая свойственна всем другим действующим лицам, и некоторую даже подсказку Колесову, как вести ему себя с ней в будущем. И хотя продолжает длить себя обиженной, никуда не уходит: «Колесов. Не пойдете.

Таня. Нет...», - оставляя в своей фразе многоточие отступления и добавляет фразу, которую в сочетании с авторской ремаркой можно истолковать не только как прощание, но и как поздравление обоих, - «Счастливо оставаться. Стоят в трех шагах друг от друга»****.

В результате и эта героиня, как и Галина Зилова из «Утиной охоты», не противостоит герою и не оправдывает того статуса «ангела», которым наградили ее критики.

Меркантильность съела жизнь жены Репникова («Прощание в июне»). В молодости разлада с собой не чувствовалось. Его скрашивали материальный достаток, внешнее благополучие, повседневные заботы о семье. Неудовлетворенность собой, своей жизнью, мужем подкралась незаметно. Но заявила о себе настойчиво, горько, засвидетельствовав о душевной тоске, о нереализованных возможностях, а значит и о жизни, прожитой если не напрасно, то вполовину, однообразно и монотонно. «Я оправдала бы себя, если бы ты был ученый...», - сквозь аналитичность ума рвется разочарованием, опустошенностью очевидно даровитая женская натура Репниковой. Инфантильность молодости

_____

* Вампилов А. Прощание в июне. С.72.

** Там же.

***Там же. С. 71.

****Там же. С. 74.

[148]

отрыгнулась тогда, когда оказалось «слишком поздно* что-либо менять.

Несмотря на пример старших, из материального расчета и внешнего благополучия пытается строить свою молодую жизнь и Нина Сарафанова.

«Мне Цицерона не надо, мне мужа надо»**, - заявляет она свое жизненное кредо Бусыгину.

Пошлость, неразборчивость, бездумность еще глубже в Вере из «Утиной охоты». Ей всего «около двадцати пяти», а она уже столько видела мужчин и так хорошо поняла, что к чему в жизни, что все они для нее обрели одно лицо под одним именем «алики»***. Вера не только не ждет ни от кого каких-либо настоящих чувств, но и не верит, что они бывают.

Погряз в компромиссах Калошин. Но и его молодая жена не лучше. Жизнь со старым мужем ей, понятно, надоела. Но разве она не видела, за кого выходила?! Почему же столь беспардонно ведет себя у постели больного Калошина?! Уж какой прощелыга и сутенер Камаев, но и ему даже неудобно в такой момент за Марину: «Нельзя же так. Человек умирает, а мы про женитьбу... Нехорошо»****, -попытается урезонить он Марину.

Симпатична, обаятельна, умна, понимающа Зинаида из «Прошлого лета в Чулимске». Но не уважают ее люди. Виной тому ее подловатость, которую она проявляет то по отношению к Валентине, перехватывая у нее судьбоносную записку, то, что совсем отвратительно, по отношению к беззащитному старику Еремееву, дразня его помощью о пенсии.

Ни тепла, ни внимания окружающих не испытывает в пьесе и другая вампиловская героиня - Валерия из «Утиной охоты». Она фигурирует всего в трех небольших сценах, и в каждой проявляются ее неприглядные качества. В сцене новоселья именно она пытается унизить Зилова. В «Незабудке» пуще других отстаивает и защищает показуху, догмы расхожей морали. Искусный авантюризм проглядывает в истории с наказанием мужа.

_____

* Вампилов А. Прощание в июне. С. 42.

** Вампилов А. Старший сын. С. 118.

*** Вампилов А. Утиная охота. С. 165, 166.

**** Вампилов А. История с метранпажем. С. 278.

[149]

В каждом поступке Валерии, по определению автора «Утиной охоты», неженский «здравый смысл», много самостоятельности, настойчивости, но нет главного для женщины - душевности. И поэтому в семье «командует она. Ее не свернешь»*. Впрочем, Саяпин и Валерия недалеко стоят друг от друга. «Да уж подобралась у вас семейка»**, - охарактеризует их метко Зилов.

Но сколь бы ни отличались отдельными чертами, качествами, характером вампиловские героини, сколь бы ни были они сходны в них, одно свойство натуры роднит всех их безусловно: преданность и верность своим избранникам, желание поселить в их душах любовь, пробудить и раскрыть в мужчине лучшие человеческие качества. Поэтому не столько для себя, сколько ради мужчин они идут на компромиссы, накликают на себя несправедливости, поступаются своей нравственностью, гордостью, женским достоинством, жертвуют любовью. В результате женщины в пьесах А. Вампилова совершают лишь тот ряд поступков, которые направлены для блага других, но только путем компромисса.

Но так ли одиноки женщины в своих компромиссах, сделках с совестью, неуступчивости, грубости, невежестве, развращенности? Конечно нет. Все это талантливый драматург выписал уже в мужских ролях. Зачем же повторяться еще и в женских, если в реальной жизни нашего общества, точно так же, как в пьесах А. Вампилова, женщина никакой самостоятельной роли не играет. Она при мужчине в разных вариантах и качествах выполняет лишь вспомогательную, служебную роль, и потому, как тонко ухватил драматург, копирует тип его мышления и поведения. В пьесах А. Вампилова эта общественная вторичность женщины вос-произведена наглядно во всей психологической многомерности, ибо женские роли в них всегда, как правило, маленькие и на периферии действия центрального персонажа.

Даже Валентина - главная женская героиня вампиловского театра, именем которой он первоначально назвал пьесу, появляется всего в нескольких сценах, да и то в части из них она практически бессловесна.

______

* Вампилов А. Утиная охота. С. 206.

** Там же. С. 207.

[150]

Женские образы А. Вампилова лишены бытовых и биографических подробностей, поскольку они ничего не меняют в их судьбах и не привносят ничего нового в их понимание. Как истинный драматург и реалист, руководствуясь классическими законами драматургического письма, А. Вампилов отбрасывает в пьесах ненужные частности, способные загромоздить текст и за-вуалировать истинное положение вещей в реальной жизни, в со-держании и понимании пьес. Он воссоздает не историю жизни героинь, но историю сущности их бытового духа, их внутреннего мира - самое главное и значительное в их характерах. По мере знакомства с ними становится ясно: А. Вампилов и здесь отразил жизнь во всей ее объемности и многомерности, воссоздал разные типы женского характера и показал: во второй половине XX века, как во все прочие времена, женщина занимает второстепенное общественное положение.

Писатели, поэты, влюбленные, романтики как только не ухищряются назвать женщину: и богиня, и царица, и красавица и т. д., и т. п.

А в повседневной обычной жизни женщина сама не сознает, что же она такое. Работая и бывая в разных уголках нашей страны, на производстве, в системе народного образования, будучи журналистом, встречаясь с огромным количеством самых разных людей, в том числе и молодежью, студентами, занимаясь для себя неким социологическим исследованием, я всякий раз задавала вопрос: «что такое женщина?» И всякий раз слышала одни и те же ответы: мать, прародительница рода, хранительница домашнего очага, жена, первая помощница мужа, рабочая лошадь, «я и баба, я и бык, я и лошадь, и мужик», берегиня, хозяйка - одним словом, назывались все социальные роли, которые несет и исполняет женщина в обществе и семье, но ответа по существу вопроса так и не услышала. А между тем, давно известно: нет определения понятия, нет и самого понятия. Следовательно, резонно заявить: женщины в нашем обществе нет.

За два тысячелетия мирового господства мужчина полностью снивелировал личностную индивидуальность женщины, навязав ей свой тип и образ мышления, приспособив к своим нуждам и потребностям, сделал из нее свою копию.

[151]

И отнюдь не в обычных, расхожих взаимоотношениях, но на государственном, политическом, экономическом, законодательном уровнях. Лучшее и убедительное этому доказательство - история государства и права, из которой видно: начало изготовления из женщины мужской копии, ее приспособление исключительно к мужским нуждам началось с первых же статей Римского права, легшего в основу законодательства всех стран Европы. По семейному праву римской патриархальной семьи во главе ее стоял «домовладыка жены и детей», который в силу этого получил и свое название «брак с мужней властью». Из этого закона «вытекало право мужа наказать жену, включительно до лишения жизни. Вместе с браком жена полностью и навсегда разрывала всякие связи с отцовской семьей, подпадала под такую же власть мужа, под какой находились и дети, рожденные в браке. Жена лишена права требовать развода. Только муж может дать жене развод. В качестве поводов к разводу источники называют: отравление детей, подделку ключей (от винного погреба) и прелюбодеяние. Приносимое женой из семьи отца то или иное имущество (приданое) считалось полностью принадлежащим мужу. Под властью главы семьи находились: жена, его дети, внуки, усыновленные и рабы. Против его воли никто не может ни войти в семью, ни выйти из нее. От отца зависело, принять ли родившегося в браке ребенка или отвергнуть его, т.е. попросту говоря, выкинуть.

Отец мог продать своих детей в рабство за пределы Рима, а в пределах Рима он мог отдать их в кабалу. Все, что приобретали из имущества подвластные, делалось собственностью домовлады-ки. Только он считался вполне правоспособным и дееспособным. Прекращалась отцовская власть лишь с его смертью. После смерти жена не имела права наследства. Ей выделялась только вдовья доля. Вышеописанный брак властного подчинения считался единственным нормальным видом брака в древности»*.

Эти ужасные строки семейного права Римского законо-дательства (на Востоке, как известно, закрепощение жен-

_____

* Проф. Скрипилев Е. А. История государства и права Древнего мира. ЮНТУС. М.: 1992. С. 56-57.

[152]

щины еще более жестокое) со всей очевидной наглядностью вскрывают всю изначальную истинную суть мужского отношения к женщине, его воззрения на ее роль, место и значение в реальной, в том числе, и личной жизни, равно как его природный естественный нрав, а следовательно, и его установку и правила игры в жизни, которые успешно преодолели двух тысячелетний временной барьер, нашли подтверждение и в нашей современной действительности, и в стране с новым политическим строем, которая, как это следовало из политики молодой советской власти, объявит им войну.

«Самое небольшое знакомство с законодательством бур-жуазных стран о браке, разводе и внебрачных детях, а равно с фактическим положением дел в этом отношении, покажет любому интересующемуся вопросом человеку, что современная буржуазная демократия, даже во всех наиболее развитых республиках, проявляет себя в указанном отношении именно крепостнически по отношению к женщине и по отношению к внебрачным детям.

Россия в этом отношении отличается от других стран только тем, что ее законы не освящают лицемерия и бесправного положения женщины и ее ребенка, а открыто и от имени государственной власти объявляют систематическую войну против всякого лицемерия и всякого бесправия»*.

Но увы. Чем дальше уходила жизнь от первых светлых порывов истории, тем меньше исполнялись истинно гуманные заветы в задуманном виде. Провозглашенная было эмансипация споткнулась о въевшиеся в плоть и кровь привычки. И уже в 1964 году (год завершения пьесы «Прощание в июне») два современных крепостника, самых близких человека - влюбленный Колесов и родной отец, ректор Репников - расторговывают личность и судьбу юной девушки, и, что самое ужасное, и что действительно отличает ее от героинь русской классической литературы, сама Таня лишь огорчается, но не протестует против этой омерзительной, по определению самого автора, «Ярмарки», вначале так и называвшейся пьесы. Но позже, во избежание открытой назидательности и дидак-

_____

* Ленин В. И. ПСС. Изд. 5-е. Т. 45. С. 32-33.

[153]

тизма, которые снижают художественный уровень произведений, а также, очевидно, и из цензурных соображений, автор дал ей название «Прощание в июне», которое с учетом жанровых особенностей комедии имеет явно ироничный оттенок, но содержания не изменил. Менялись времена и нравы, исторические формации и политические режимы, вместе с ними, конечно, вносились правки и отдельные юридические послабления в женский вопрос, показывая, что власть имущие мужчины умеют приспосабливаться к новым условиям.

Однако установка на мужской приоритет в общественной, государственной, политической, бытовой, личной жизни осталась неизменной и укреплялась всеми возможными идеологическими и пропагандистскими методами. Быть господином, повелителем, руководителем, главой за многие тысячелетия сделалось естественной нормой, само собой разумеющимся делом, въелось в плоть и кровь мужчины на генном уровне. И все это же время женщине отводилась вторичная, обслуживающая, обхаживающая, подчиненная роль при мужчине, которая тоже сделалась нормой, пропагандируемая естественной. Но отводилась, зорко охранялась, пропагандировалась, воспевалась в стихах и песнях, романах и рассказах, узаконивалась, всячески поддерживалась ритуально самим мужчиной, ибо он за все время обозримой истории эпохи патриархата, в которой мы пребываем и по сей день, бережно сохранял свое мировое господство и стоял во главе всего и вся.

После революции 1917 года женщина получила право на труд, отпуск, в том числе, по беременности и уходу за ребенком, на учебу, голосование и другие социальные потребности. Но этим все и ограничилось. Ибо нити управления этими правами остались по-прежнему у власть имущего мужчины, а значит, сохранилась все та же эксплуатация, собственность на женщину, те же взгляды на ее место, роль и значение в жизни, приняв внешне лишь иную, более цивилизованную форму. Иными словами говоря, на дворе уже XXI век, но до сих пор не устарели слова В. Г. Белинского, сказанные по тому же самому поводу в XIX веке: «Мужчина во всех состояниях, во всех слоях русского общества игра-

[154]

ет первую роль, но мы не скажем, чтоб женщина играла у нас вторую и низшую роль, потому что она равно никакой роли не играет. У нас «прекрасный пол» в действительности разделяется на четыре разряда: на девочек, на невест, на замужних женщин и, наконец, на старых дев и старых баб. Первыми, как детьми, никто не интересуется; последних -все боятся и ненавидят; следовательно, наш прекрасный пол состоит из двух отделов: из девиц, которые должны выйти замуж и из женщин, которые уже замужем. Русская девушка - не женщина в европейском смысле этого слова, не человек: она нечто другое, как невеста. Еще в колыбели ей говорили и мать, и отец, и сестры, и братья, и весь окружающий ее люд, что она - невеста, что у ней должны быть женихи. Едва исполнится ей девятнадцать лет, и мать, упрекая ее в лености, в неумении держаться и тому подобных недостатках, говорит ей: «не стыдно ли вам, сударыня, ведь вы уже невеста!» Удивительно ли после этого, что она не умеет, не может смотреть на себя как на женственное существо, как на человека, и видит в себе только невесту? Удивительно ли, что с ранних лет до поздней молодости, иногда даже до глубокой старости все думы, все мечты, все стремления, все молитвы ее сосредоточены на одной идее фикс: на замужестве, - что выйти замуж - ее единственное, страстное желание, цель и смысл существования, что вне этого она ничего не понимает, ни о чем не думает, ничего не желает и что на всякого неженатого мужчину она смотрит опять не как на человека, а только как на жениха? И виновата ли она в этом? С восемнадцати лет она начинает уже чувствовать, что она готовый залежаться товар, лишняя мебель, которая того и гляди спадет с цены и не сойдет с рук. Что же остается ей делать, если не сосредоточить всех своих способностей на искусстве ловить женихов? И какова бы ни была по своей натуре бедная дочь, - она невольно входит в роль, которую дала ей жизнь»*, организованная по мужскому типу мышления и управления обществом и настойчиво укореняемая в

______

 * Белинский В. Г. Сочинения Александра Пушкина//Критическая история русской литературы в 5-ти тт. Издание и редакция В. К. Фукса. Киев. 1901. Т. II. С. 225-226.

[155]

сознание человека на уровне привычки как естественная, а с реставрацией власти единственно возможная и правильная.

Прошло свыше ста пятидесяти лет со дня написания этих строк, но открывая пьесы современных авторов, сталкиваешься все с теми же картинами и нравами.

«Помигалов (усаживается на скамейку). Он свататься приходил.

Валентина. Не смеши, отец.

Помигалов (не сразу). А я тебя и не смешу. Я серьезно говорю... Скажи-ка мне, тебе сколько лет? Все еще детством занимаешься. А ведь тебе уже не мало. Тебе, Валентина Федоровна, замуж пора.

Валентина (легко). Правда?

Помигалов. А ты как думала. Самое время. А где твои женихи? Эти, что тут крутятся, это не женихи, я тебя в сотый раз предупреждаю.

Валентина (чуть от него отодвинулась). Папа... Ты взаправду, что ли?

Помигалов. А что?.. Старый скажешь? А я тебе скажу - как смотреть. Мать твоя, покойница, меня на пятнадцать лет была моложе. И что?.. На сестер оглянись. Ну пошли они за молодых, и что вышло? Одна теперь без мужа мается, другая - неизвестно как...

Валентина. Папа! Ну что ты говоришь? Ведь он смешной. Да и вообще! Я и слушать-то тебя не хочу.

Помигалов. Нет, ты послушай. Человек сватается, значит он требует к себе отношения. Не такой он смешной. Трудится честно, не пьет, не дерется, и дом у него, и скарб, и деньги есть! (Как бы предупреждая возражение.) Да, Валентина Федоровна, и деньги! Потому, если у человека есть деньги, значит он уже не смешной. Значит, серьезный. Нищие нынче из моды вышли. Даже по городам пошло: и свадьбу, и кольцо, и сберкнижку. И что? Я приветствую.

Валентина (поднимается). Папа... ты... Ты куда-то собирался. Иди, куда собирался.

Помигалов (поднимается, внушительно). Неволить не могу. А подумать - подумай ... Об городе не мечтай. Помни, пока я жив, твой дом здесь. Отсюда и располагай. (Пошел,

[156]

остановился.) Выгони кур, телка накорми. И чтоб к одиннадцати дома была»*.

Дело всемирно исторического значения по оздоровлению всей жизни общества начали гуманисты конца XIX - начала XX века, провозгласив эмансипацию женщины, но последующие правители свели ее к такому примитиву, что она, едва дав здоровые всходы, обернулась новой формой кабалы и эксплуатации женщины.

Теперь женщина должна была и получать образование, и овладевать не хуже, а часто и лучше мужчины всеми имеющимися в обществе профессиями, и нести все тяготы, все обязанности, все трудности, в том числе, исполняя и тяжелую физическую, черновую и явно мужскую работу, все заботы, как в общественной, производственной жизни, так и по воспитанию детей, по дому, по финансовому обеспечению семьи, где женщина даже при наличии мужа часто является единственным его источником.

Семья? (Кстати, в полном объеме вампиловской драматургии она анализируется впервые). Что же это за «ячейка» такая в нашем общества? В вампиловском театре представлены все ее разновидности и по социальному признаку, и по имущественному состоянию, и по срокам совместного проживания.

Есть в нем те, кто еще только сидит за свадебным столом и во здравие их будущего теплого гнездышка произносятся последние тосты, как в «Прощании в июне», в честь союза молодых выпускников - Букина и Маши.

Есть и уже празднующие свой медовый месяц на свадебном подарке - родительской машине - счастливые и благополучные молодожены Ступаки: он - молодой специалист, она - студентка.

Есть и респектабельная семья ученого руководителя, где роскошное обеденное торжество - не праздник, а обычная повседневная норма.

Есть семьи и разного типа руководителей, рангом пониже, как у Кушака из «Утиной охоты» и рядовых интеллигентов-инженеров, какими являются Зилов и Саяпин.

_______

Вампилов А. прошлым летом в Чулимске. С. 364-367.

[157]

Есть и такие, как у администратора Калошина и официантки Марины, которые в старые времена именовались мещанскими. Есть и семья простых рядовых, честных тружеников из далекого районного центра столяра Дергачева и буфетчицы Хороших.

Все они, одни - чуть раньше, другие - чуть позже, но все по доброй воле, из одного лишь чувства, рвались на свидания друг к другу, как водится испокон веку, боготворили своих избранниц, объяснялись и клялись им в вечной любви, ради них рвали дипломы, конфликтовали со своими и их родителями, как Колесов, или детьми, как Анна Хороших и Дер-гачев, рвали свои души в ревности, как Бусыгин, хватались за пистолеты, как ошалелый Пашка и следователь Шаманов, дарили «подснежники» и «соболей», «обещали заботиться» друг о друге, вместе растить детей, во всем друг другу доверять, как Зилов Галине, как Саяпин Валерии, уверяли дать все лучшее, в чем нуждается молодость, как престарелый Калошин своей молодой жене Марине, прожить жизнь «весело» и «оригинально», как положено молодым, обещали Букин Маше, Ступак Фаине.

Но стоило завоевать, покорить, убедиться, что «веревочка завилась»* и прости-прощай все красивые обещания, благие намерения, добрые пожелания. Счастье ни в одной семье так и не заночевало. И начинаются новые погони за новыми женщинами, у кого втихаря, как у Кушака или Зилова, у кого в открытую, как у Шаманова, у кого, вообще, как получится, с теми же красивыми словами, с теми же клятвами верности, с теми же обещаниями райского блаженства, о котором и сами понятия не имеют. Женщину не понимают, да и не пытаются это сделать, ссылаясь на ее извечную алогичность.

И как до женитьбы все одинаково уверяли в своей любви, обожании, преклонении и преданности, точно так же после, столь же одинаково, не только не выполнили своих же собственных слов, но делали все прямо противоположное.

И в результате оказывалось - все «совсем не то, что когда-то представлялось», как констатирует уже первая вам-

 _______

Вампилов А. прошлым летом в Чулимске. С. 376.

[158]

пиловская героиня, еще не ставшая даже женой, Маша. Ибо ее Букин показал себя уже на свадьбе. Он так зарезвился и завеселился в своей холостяцкой жизни, что собственную желанную свадьбу превратил в сплошной «балаган» и «развлечение», которых умная Маша длить не захотела, дабы впоследствии не растратить понапрасну свою жизнь, и объявила взаимное торжество «вот с этим пьяницей недействительным»*.

Едва только вступил в законные супружеские права, как сразу забыл о всякой предупредительности, вежливости, благоговении перед любимой новоиспеченный муж Фаины Ступак из «Двадцати минут с ангелом», чувствуя себя эдаким хозяином и повелителем.

«Ступак. Извини, разумеется. Но получается, что мы с тобой квиты. Сегодня я первый раз поссорился со своей женой. (Фаине) Перестань дуться. Как видишь, у товарища несчастье. [Подходит к Фаине.) Ну, извини меня. (Хотел взять ее за руки.) Не дуйся.

Фаина (убрала свою руку). Не трогай, пожалуйста.

Ступак. Да?.. Даже так?

Фаина молчит.

А ну идем!»**

Прекрасно сознавая, что он «испортил жизнь молодой красивой» женщине, которой «хочется жить», ибо «она в два раза его «моложе», Калошин Марину же считает «дурой» и «змеей»***.

Глава респектабельной семьи Репников своего семейного счастья достиг ценой опустошения целых двух женских душ. Свой дом он строил руками жены исключительно лишь в соответствии со своими запросами. Его нисколько не заботит даже то, как чувствует в этом доме его собственная дочь, которая «за неделю» не произносит в нем ни слова и находится в таком состоянии, что Репникова беспокоится: «все кончится тем, что она от нас сбежит».

____

* Вампилов А. Прощание в июне. С. 21.

** Вампилов А. Двадцать минут с ангелом. С. 302-303.

*** Вампилов А. История с метранпажем. С. 265, 274, 277-278.

[159]

Но еще меньше он считается с женой, с ее внутренним миром, ее запросами, талантливостью. Да он и не знает о них, не понимает и не вникает в них. Все это Репникову в жене глубоко безразлично. Для него главное, чтобы однажды заведенный и запущенный механизм благополучного дома работал только так, чтобы в нем всегда «все было хорошо». Прекрасное, кажется, дело. Только для создания атмосферы в доме, Репников от жены не требует никаких других человеческих качеств, кроме... «глупости. Всегда глупости, и больше ничего». Поэтому, признается наконец Репникова, «всегда умилялся моей глупости, воспитывал ее и вечно требовал от меня одной только глупости». В начале жизни, полагая в нем крупного ученого, она пожертвовала собой и потакала ему, а когда прозрела и - поняла, «все было уже слишком поздно». «Зачем понадобилось» Репникову и сотням тысячам другим таким же репниковым создавать подобные семьи, «для чего они?». «Для удобства. И чтоб хоть чем-нибудь питать свое тщеславие», и чтобы «выглядеть гением»*, - отвечает, прошедшая жизненный университет, умная Репни-кова, ведь мужчина даже самый неказистенький, всегда и во всем считает себя выше любой женщины, но этому должно быть еще и постоянное подтверждение.

В результате, как справедливо замечает Таня Репникова: «Оказалось, что прожив вместе в одной квартире», родные близкие люди «не только друг друга не понимают, но даже и не знают как следует»**.

Зилов хоть тем хорош, что прямодушен и честен. Поэтому сам признается, что за шесть лет совместной жизни вытравил из Галины все светлые и лучшие чувства, «замучил жену» и «сам довел» ее до ухода.

Все трудности ведения семьи, обеспечение ее всем необходимым, в том числе и квартирой, и создание благополучной для него атмосферы, и авторитета на работе взвалил на Валерию Саяпин. И он не только ее за это не ценит или осуждает, но втайне мечтает, получив квартиру, поставить ее на подобающее после мужа место: «В чужой квартире все

_____

* Вампилов А. Прощание в июне. С. 42-43 64

** Там же. С. 46.

[160]

на виду, все на людях. Жена скандалит, а ты, если человек деликатный, терпи. А может мне ее стукнуть хочется? Нет, действительно...

Вот дадут квартиру, тогда мы еще посмотрим, кто кого»*, - делится своими тайными мыслями Саяпин с Зиловым.

А. Вампилов не погрешил против истины, воссоздав все эти отношения и семьи, типичные в реальной действительности. Однако особая заслуга автора «Утиной охоты» в том, что он впервые в современной драматургии воспроизвел тип семьи, который можно было бы назвать общенародным, свойственным большинству семей, равно как ее героиню Анну Хороших, самую старшую в вампиловской драматургии, представил выразительницей женской судьбы, нерасторжимо связанной с судьбой и историей народа. Этот образ, практически ранее не подвергавшийся критикой анализу, при одном лишь беглом взгляде на него был сразу признан наряду с образом Еремеева, истинно «народным»**, ставшим также откровением в нашем театре.

Анна Хороших, жена Афанасия Дергачева и мать его неродного сына Пашки, главная и ключевая фигура семьи, женский собирательный образ всей вампиловской драматургии, вобравший в себя все главные женские черты характера и судеб прежних вампиловских героинь: влюбленность юных героинь в своих избранников, терпимость и трудность судьбы Галины Зиловой, способность к пониманию Зинаиды Кашкиной, умение постоять за себя и защитить Валерии Саяпиной. Нет в ней только той цельности характера, которая свойственна Валентине из Чулимска, и поэтому не она, прошедшая через лихолетье войны, а юная Валентина, уже по-новому относящаяся к жизни и к людям, станет главной в вампиловском театре, отчего роль образа Анны Хороших ни в коем случае не имеет права быть художественно сниженной. Напротив, он не только важен в целях понимания глубины и всесторонности вампиловского творчества, но и в целом женского вопроса в современном обществе. В том чис-

____

* Вампилов А. Утиная охота. С. 201, 219.

** Боровиков С. Естественность и театральность // Перекресток традиций. М.: 1978. С. 9-54.

[161]

ле и потому, что драматургу удалось воссоздать в нем и различные психологические состояния современной женщины.

Анна Хороших появляется в пьесе в первом же действии и проходит через все. Ее выход - подстать ей: не спешный, а как бы ожидаемый событиями, именно ее, «женщину лет сорока пяти, моложавую на вид, энергичную. В движениях смелую, размашистую. Одетую щеголевато»*. В этом внешнем виде - вся внутренняя сущность Анны, человека щедрого, всепонимающего сердца, готовой всегда всей душой откликнуться на несчастье, проблемы или трудности другого, как откликается она одна из всех на трудности старого охотника Еремеева, пришедшего в город хлопотать пенсию. «Это как же без пользы?

Мыслимо ли? Да ведь он и просить бы не стал, и не пришел бы, если бы не нужда. Старик он, в тайге один остался...»**, - с отчаянием, болью, недоумением стучится Анна в глухие души окружающих и убеждает: нельзя, невозможно вот так просто оставить, бросить на произвол судьбы Еремеева.

Анна Хороших - женщина, по природе своей сотканная из животворящей, всепоглощающей, страстной, радостной, открытой любви, которой переполнена ее душа и которая нет-нет да вырывается из нее наружу сквозь всю суету и устоявшийся уклад жизни: «Добра-то в нашем Чулимске. Одно комарье. Куда ни повернись - тайга в любую сторону на сотни верст. Другой раз как подумаешь - душно делается...»***

Но в этом и беда Анны Хороших, что довести свою тоску до реального, действительного поступка она никак не решается, и выпутаться из привычной, устоявшейся жизни не может, и в результате навсегда остается в состоянии вечной разодранности своей души: одной половиной в иссасывающем душу домострое, другой - лишь в красивых мечтах о возвышенном к себе, как к прекрасной женщине, отношении. И раздвоенность эту, несмотря на свой сильный характер, Анна преодолеть не в силах. Ее, как и всех тех, кто стоит за ее образом, в плену ее собственной нерешитель-

______

* Вампилов А. Прошлым летом в Чулимске. С. 313.

** Вампилов А. Прошлым летом в Чулимске. С. 326.

*** Там же. С. 353.

[162]

ности держит масса пустых, никому не нужных условностей и те крупицы, те редкие проблески нежности, которые время от времени она получает от мужа, о которых драматург, как о нечто незначительном, скупом и единичном, только пространно намекает.

«Пашка. Брось. Сколько вас вижу, вечно вы как собаки лаетесь», - констатирует Пашка отношения матери и отчима.

«Хороших. Верно. Как собаки. При тебе. А без тебя... это ты врешь...»*

Получает не как она того по красивой породистой природе своей женственности заслуживает, а как нищенка - подаяния, при условии, если в чистом виде выполнит примитивные условия мужа.

«Дергачев (внушительно). Анна! Насчет Павла разговор закончен. Пусть он уматывает. Отпуск у него закончился, дальше терпеть не буду. (Помолчав.) И на этом точка. (Небольшая пауза. Мягче.) Сейчас разговор другой... Ко мне друг пришел, слышишь?

Хороших. Не слышу и не желаю слышать.

Дергачев. Кому говорят! (Грохнул ладонью по столу.) Смотри, Анна. С утра сегодня выпрашиваешь»**.

В ожидании, пока Анна исполнит предусмотренные со-временным браком законные супружеские обязанности под-чинения даже не просьбам, а подчас грубым, но как бы само собой разумеющимся требованиям, Дергачев и Пашка, любящие, как они заверяют, и самые близкие люди изматывают мать, жену, которая, в свою очередь, избаловала их своей любовью и вниманием, не зная никаких других забот и помыслов, кроме как о них, - в вечных скандалах, драках, пьянках, грубостях, капризах, угрозах уйти, бросить. «Хороших. Баню сегодня протопишь. Пашка. Пусть инвалид протопит.

Хороших. (Подталкивает Дергачева и Пашку к крыльцу.) Опомнитесь! Афанасий... Павел! Веди его домой...

Пашка. Да пошел он... Сама с ним возись!

Хороших. Помоги мне, Павел... Уведем его, слышишь... Ради Бога, Павел...

____

* Вампилов А. Прошлым летом в Чулимске. С. 368.

** Там же. С. 316-317.

[163]

Дергачев. А ну отцепитесь!.. Я научу вас свободу любить...»*

Всю свою жизнь воспитанная в покорности и смиренности мужу, не знающая и не представляющая себе другой жизни, Анна, как ни храбрится, как ни рисуется, но перешагивает через свою душу и желания, наступает на горло своей собственной песне и подчиняется, уступает и, таким образом, сама снижает свои высокие чувства до уровня са-мочных.

«Хороших (не сразу, мягко). Собирайся, Павел. Надо тебе ехать... Уезжай.

Не гоню я тебя. Прошу... Сделай, Павел, для матери... Пожалей меня.

Дергачев (на пороге). Живей, Илья, живей. Приберут, не наше это дело.

Еремеев появляется и идет вслед за Дергачевым.

Хороших (с наигранной бодростью). Эй, работники! Куда вы? Дело сделано - садитесь, так уж и быть.

Дергачев (на ходу). Благодарим. Мы по воздуху погуляем. (Еремееву.) Живей, Илья!

Пашка. До магазина подались. (Не сразу.) Опять ты перед ним стелешься?

Хороших (не сразу). Я перед ним всю жизнь стелюсь. Понятно тебе?»**

Непререкаемость мужских требований к женщине в реальной жизни, равно как и в пьесах А. Вампилова, воспринимается подавляющим большинством женщин, как не покажется это странным, за истинную любовь.

«Кашкина. Пашка родился сразу после войны, а Афанасий - он был в плену, потом на севере, вернулся только в пятьдесят шестом году. Ты подумай. До сих пор он не может ей простить, до сих пор страдает. Разве это не любовь? Ну, скажи... Ты как думаешь», - обращается она к Шаманову. На что он, как мужчина, понимающий весь уровень этой

_____

* Вампилов А. Прошлым летом в Чулимске. С. 334, 338.

** Там же. С. 367.

[164]

любви Дергачева, отвечает: «Только бы они друг друга не убили. Последнее время они что-то чересчур усердствуют»*.

Но может это не настоящее мнение Кашкиной, а своеобразное желание порисоваться перед Шамановым и демонстрация того, что она умеет понимать и способна прощать? Ан нет. Драматург не раз возвращает Зинаиду и Шаманова к подобным разговорам. Но их реакция однозначно разная: как мужчина он прекрасно знает: реальная и истинная природа такого поведения в укоренившемся веками чувстве собственности. Зинаида же об этом даже не догадывается и романтизирует современное крепостничество, того не понимая, как исподволь и опосредовано культивирует и поддерживает настоящее и будущее неуважение к себе Шаманова.

«Кашкина. Куда ты едешь? Что там новенького, хорошенького?

Шаманов. Одно и то же... Грабанули киоск с водкой - в Потеряихе, в Табарсуке тракторист избил жену. Кашкина. За что он ее?

Шаманов. Избил?.. Как нам оттуда сообщили: «За нетактичное поведение».

Кашкина. За что? (Смеется потом.) Наверное, из ревности. (Со вздохом.) Боже, бывает же такое.

Шаманов. Безумие... (Вздох.) И когда все это кончится...

Кашкина. Ну знаешь, если бы все были такими благо-родными, как ты...

Шаманов. И прекрасно. Тогда, может быть, меня отпустили бы на пенсию»**.

Уступки, послабления, попустительство, подобные тем, которые делают Кашкина и Анна мужчинам и Дергачеву, ни для кого не проходят бесследно. Но первым делом они аукаются в детях, оборачиваясь в них неузнаваемыми родителями, жестокостью, эгоизмом, бесчувственностью, вседозволенностью, инфантильностью, поздним взрослением, неуважением как к окружающим, так, в первую очередь, к матери. Поскольку дети видят, чувствуют и понимают, как

____

* Вампилов А. Прошлым летом в Чулимске. С. 328.

** Там же. С. 327.

[165]

низко ее собственное уважение к себе, а поэтому ей достаточно и малого, незначительного, низкого, что она «итак вывезет» все и вся сама, без помощи и участия. Так зачем тратить внимание, заботу и другие усилия души на того, кто в силу родительских обязанностей и так все сделает, если от нее всего, что угодно, может самым грубым и примитивным способом добиться с успехом чужой человек и она еще чувствует себя при этом счастливой.

«Хороших (негромко, примирительно, с горечью). Что мне с Павлом делать? Как быть?.. Упрямый он. И дурной сделался... Упрямый он всегда был. Я мать ему, но выходка у него не моя... Бывало, че увидит, ну пропало! Вынь да положь! Лет десяти, пока я одна была, баловала я его. (Вздохнула.) Потом отошла ему лафа. (Не сразу.) Не даст он нам покою...»*

Не обмануло материнское сердце. Совершил-таки ее сын преступление. Пренебрег ее просьбами и мольбами уехать из Чулимска. Изнасиловал Валентину. Теперь она рвется в праведном гневе: «Дурак... Она тебя возненавидела. И я бы тебя возненавидела... Я бы тебя... (Подступает к Пашке)»**. Но нет, пашки знают, что родные матери им все спустят с рук, а чужие кашкины, в силу своей невежественности, еще и опоэтизируют их дикости.

Женское попустительство, замешанное на огрубленном мужском типе управления обществом, в конечном итоге приводит к беспардонному, бросовому отношению мужчины к самой женщине, используя ее либо в качестве обхаживающей его хозяйки дома, как Дергачев Хороших и, что свойственно в основном семьям нашего общества, либо в качестве удобных, нетребовательных и ни к чему не обязывающих любовниц, за которых не надо нести никакой ни моральной, ни сердечной, ни материальной ответственности и не затрачивать никакой душевной энергии, кроме самой примитивной физической, остальное они, за одно только присутствие рядом мужчины, дорисуют и дофантазируют сами. И этим своим призрачным и миражным чувством и будут счастливы, пока не окажутся вдруг оставлены и заменены на новых женщин

______

* Вампилов А. Прошлым летом в Чулимске. С. 353.

** Там же. С. 376.

[166]

или пока не измучаются и не выболятся в своих страданиях от равнодушного отношения к ним своих избранников, что великолепно воссоздано А. Вампиловым в противопоставлении добрачных и брачных человеческих отношениях.

Неудивительно, что более или менее развитые и знающие себе цену мужчины, которые в нашем обществе, безусловно, есть, но которых тоже мало, выбирают для своей души таких, как Фаина Ступак или Валентина из Чулимска, и, если даже вынужденно уходят или не женятся на них в силу того, что еще духовно до них не дорастают, что явствует из драматургии А. Вампилова, то все равно создают ту ауру высокой и благородной памяти любви, которая тысячелетиями и поддерживает здоровые человеческие взаимоотношения.

В целом - это те же самые средневековые крепостники, только в современном обличье.

Впрочем, ныне все упростилось и измельчало, и «век нынешний» во всем и вся «пародирует» прошлые века. Поэтому сегодня точнее и вернее было бы сказать не «крепостники», а духовно-моральные «иждивенцы», своего рода «сынки» своих омужествленных жен, которых через каких-нибудь пять-десять лет совместной жизни и зовут «мамами» до глубокой старости. Крепостник держал жену в полном рабстве и повиновении, но сам стоял во главе всего хозяйства не как сторонний наблюдатель. Он сам двигал хозяйство, во все вникал, все умел, все делал, всех и вся обеспечивал, нес за все ответственность. Он был крепкой ведущей силой. Ныне все это, помимо всех ее женских обязанностей по дому, лежит на плечах женщины, плюс воспитание детей, а еще уход и создание благоприятных настроений мужу, которому в семье гласно или негласно принадлежит роль свободного от всех обязанностей повелителя-потребителя с непременным условием, чтобы за ним следили, любили, уважали и по возможности, как можно реже, вмешивались и вникали в его личные дела и жизнь.

Сейчас, правда, с реставрацией строя, вновь грядет прежнее женское как духовное, так и экономическое крепостничество. Только, думается, в силу современного всеобщего невежества и перевернувшихся, искореженных традиций, оно будет еще более жутким и изощренным, чем даже в прошлые века.

[167]

А семьи? Те же самые, домостроевские. Где вся любовь держится лишь на женском притворстве, хитрости, вечных уловках, долготерпении, подавлении своей личности и своих человеческих желаний; где уют и покой достигается только, если она перед всеми постоянно «стелется». Где не только любви, заинтересованности в ее человеческой личности, ее душе, обеспокоенности за нее, но даже и уважения нет ради самой женщины. Но все это есть у мужчины ради его самого. Он обхаживает, завлекает не потому, что действительно любит ее, а потому, что ему нужно, чтобы кто-то по всем статьям обслуживал его самого и обслуживал нежно, красиво, вкусно и мягко. Мужчина за два тысячелетия своего господства так к этому привык, что и не замечает своего крепостничества. И разве это не так в самой жизни? Точно так.

Чего стоит, например, получить с мужчины на своего ребенка алименты, даже если их и присудят. Ни наказывать, ни искать его никто не будет, если он от них и уклонится, что чаще всего сейчас и бывает. А если и возьмутся, то может найдут к совершеннолетию ребенка. О внебрачном дите и говорить не приходится. Тут уж за все в ответе только одна женщина. Приговор ей, обжалованию не подлежащий, тут только один: «а о чем она думала?» Вот тут вспоминают, что она - человек и что у нее есть голова. Однако можно подумать, что она одна при сем присутствовала, и не он ее соблазнял или без большего желания поддерживал.

Кстати, по разводу, даже если мужчина всю жизнь пил, а женщина мучилась, надеялась, терпела, желая его же исправить, он получит, тем не менее, равную половину всего того, что есть в доме, в том числе и жилплощадь. И никто, если не будет многочисленных справок о его безобразиях и соседи не засвидетельствуют в суде, что именно так и бывает, не будет считаться с тем, как выкраивала, как экономила, как высчитывала бессонными ночами, чаще умываясь слезами, чем купаясь в любви, лишние гроши из своего скудного заработка, чтобы купить в дом самое необходимое, без чего совсем нельзя, потому что будет не

[168]

по-домашнему, нехорошо, неуютно все ему же и детям. Никто не будет считаться с тем, что дети свыклись с этим миром, с этой обстановкой, что она неделима в их детской сказочно-правдивой реальности, иначе распадутся не вещи и даже не семья, иначе в их детском представлении расколется мир, и первый оскал жизненной жестокости они получат опять-таки, как во времена Римского права, от дражайшего родителя.

По разводу равную половину он получит и в том случае, если вовсе ничего не наживал, придя в дом к женщине, у которой уже все было приобретено до замужества, то ли получено в помощь или в наследство от ее родителей, а все деньги тратились на одежду, воспитание, питание или приобретение незначительных вещей. Главное, чтобы он несколько лет прожил прописанным в квартире.

И женщина, находясь тысячелетиями в полной зависимости от мужчины, не зная иного выхода, переняла его же тип мышления и условия игры. И не придумала ничего для себя лучше, как молча, иногда веря в любовь и мечтая о ней, но, в том и другом случае, тоже извлекать из мужчины материальную выгоду.

Подобные отношения к женщине и подобные браки в прошлых веках бичевали все русские классики. В частности, комедия Н. В. Гоголя «Женитьба» - тот же тип «общественной комедии, что и «Ревизор». Соперничество женихов из-за приданого невесты - всего лишь повод для создания широкой социальной картины современной действительности, в которой «электричество» выгодной женитьбы поглотило все прочие интересы. Брак - это только купля и продажа. Причем, каждая сторона стремится получить как можно больше выгоды. Опошление, а точнее полное исключение такого понятия, как любовь, наглядно демонстрируется Гоголем в образах претендентов на руку Агафьи Тихоновны. Никого из них не интересует невеста как человек, женихи откровенно пытаются определить ее «стоимость». Яичница занят списком вещей, которые составляют приданое. Анучкин мечтает о том, чтобы невеста говорила по-французски, хотя сам он на этом языке не знает ни слова: им движет нелепая страсть

[169]

подражать «высшему обществу». Для Жевакина важно, чтобы жена была «красивой вещью»*.

Семью, основанную не на подлинной любви и уважении одного человека к другому, но лишь на половой тяге, замешанной на любой форме взаимовыгоды и взаиморасчета, Ленин, в частности, называл «узаконенной проституцией». Но воз и в новом «цивилизованном» веке, как говорится, и ныне там.

И не дай Бог женщине вдруг расслабиться, захотеть побыть одной, претендовать на право самостоятельных поступков, на личную жизнь в семье, выходящей за рамки устоявшегося веками уклада, как тут же приклеют ярлык «не самостоятельная», «не путевая», «не домашняя», а то и пожестче примут меры, как, например, к вампиловской веселой Таньке.

«В бригаде монтажников Кузьмы Хищенко она - всеобщая любимица и самый веселый человек. Оттого весь день на стройплощадке слышно:

- Танька..

- Танька-а..

- Танька!

Раз, вернувшись с работы, она застала дома незнакомого парня. Он и танькин брат Володя сидели за столом и выпивали. Прямо с работы, оба немытые. Парень все смешил брата, смеялся сам, зубы сверкали на чумазом лице. Весельчак... Таньке он понравился: простой, веселый и кажется влюбленный в нее, в Таньку... Была свадьба... А потом Танька поняла, что свекровь ее невзлюбила. Стала свекровь придираться по пустякам, выговаривать за немытые кастрюли, пошла, как водится, по соседям рассказывать, какая непутевая у нее невестка.

- Володя, за что она так? - спросила раз Танька Владимира. И услышала в ответ:

- Значит так надо...

Прошла после свадьбы только неделя, а Владимира будто подменили. Стал выпивать, грубый стал.

_____

* Прозорова Т. А. Театр второй четверти XIX века //Русский драматический театр. М: Просвещение. 1976. С. 136-137. Гоголь Н. В. Полн. собр. соч. в 14 тт. М., 1952. Т. 8. С. 270-271.

[170]

Танька вернулась с работы и сразу же засобиралась к своим. Мать увезли в больницу, ребятишки остались одни, постирать надо было, помыть.

- Куда торопишься? - спросила свекровь.

- В больницу, к маме.

- К маме, говоришь. А ты посуду вымой да мужа дождись. Может, он тебя не пустит.

Танька не стала больше разговаривать и хлопнула дверью. Вернулась она поздно, в одиннадцать часов. Владимир как раз умывался, на Таньку даже не обернулся. А она зачерпнула в ковш чуть-чуть воды и, смеясь, плеснула ему на спину.

- Нагулялась? - мрачно спросил он.

Улыбка замерла на танькином лице, она тихо села на лавку.

- Домой ходишь... Врешь! К мальчикам из своей бригады бегаешь.

Свекровь только этого и ждала... И так часто.

Раньше Танька ходила в клуб, в хореографический кружок. Запретили. Танька любила свою мать, своих братьев. Были этим недовольны.

И душным июльским вечером Танька ушла от Сухоруковых. Было чего-то стыдно, было обидно, месяц Танька не находила себе места.

Танька кончила учкомбинат и стала сварщицей. Пошла в хореографический кружок. Но Сухоруковы не забылись»*.

А такие взаимоотношения как дружба? Это опять чистая привилегия мужчин. Друг мужа - это член семьи. В жизни мужчины, как полноценное право, дающее большое моральное удовлетворение, дружба проходит через всю жизнь, с раннего детства и до глубокой старости, в которой он и забывается, и отключается, и находит большую душевную поддержку и радость. Жена обязана и любить, и уважать, и оказывать другу мужа то же почтение, что и супругу, как, например, требует Дергачев от Хороших или Букин от Маши из «Прощания в июне». И надо отдать мужчинам должное, они умеют дружить,

____

* Вампилов А. Веселая Танька. С. 124-127.

[171]

умеют защитить свою дружбу, свою мужскую сцепку, мужское братство от любых посягательств, в том числе и от женских. «Маша. Твой Гомыра мне надоел.

Букин. Не сердись, он остро переживает момент. Это у него чисто алкогольное. Я уверен, что впоследствии ты его полюбишь.

Маша. С чего ради? Почему я должна его полюбить? Букин. Но ведь он мне друг, не просто так... И, видишь ли, сейчас ему кажется, что я лезу в петлю.

Гомыра. Вася, мне предлагают удалиться... Букин (сдержанно). Помолчи, Боря... Сиди, но помолчи. Маша. Сидеть он не будет. Он встанет и уйдет. Фролов (поднимается). Он не встанет. Ему надо помочь. Строгая. Безобразие.

Гомыра. Ерунда! Им просто надо выпить.

Фролов и Серьезный приближаются к Голмыре. Букин их останавливает.

Букин. Он останется. Маша. Он уйдет.

Букин. Я прошу прощения. У тебя. У всех. Но он останется. Гомыра. Вася, не унижайся. Если ты не против, я могу удалиться.

Букин. Сиди и помалкивай. Маша. Тогда я уйду.

Букин. Садись, прошу тебя. Невеста ты или не невеста? Маша. Пусть он уходит или... Пусть уходит. Букин (твердо). Он останется»*.

А что-нибудь подобное о женской дружбе прочитать можно? О ней не только в пьесах А. Вампилова, вообще во всей мировой литературе ничего не написано. На дружбу время нужно и силы. Она требует ничуть не меньше затраты и отдачи, чем любовь. А где это время у женщины? Она даже, если и пообщается с подругами, то от чего уйдет, к тому в доме и придет. За нее даже и мужские дела никто

_____

* Вампилов А. Прощание в июне. С. 18, 21.

[172]

делать не будет. Поэтому у нас и этого ни понятия, ни явления не существует. И это так въелось в гены всех и каждого, что попробуйте завязать дружеские отношения с себе подобными, организовать девишники или пару раз окажитесь приглашенными в женскую компанию, заметьте интересно одетую женщину и от чистого сердца сделайте ей несколько комплиментов, по-человечески обрадуйтесь встрече с приятной для вас знакомой и на глазах у всех обнимитесь. Одним словом, ведите себя, как свободный человек в свободном обществе считает вправе себя вести, и вы рискуете приобрести ярлык психически или сексуально ненормальной. Хотя творящим подобные характеристики часто даже неведомо, что это такое, и что вообще есть норма и не норма, ибо в тайны человеческого мозга пока никому и никакой науке проникнуть не удалось. Руководствоваться же нормой, сложенной из названия эпохи патриархата, - скользкая вещь. А вдруг года через три наше непредсказуемое общество образует другую эпоху, тогда сразу все станем ненормальными, и под эту марку тогда любому народу будет позволительно и весьма даже удобно, без стыда, угрозы совести и суда человеческого нас всех вообще уничтожить разом. А подвижки к образованию в нашем обществе новой эпохи у нас уже и сейчас наблюдаются, если нормой становится взрослому, а часто и пожилому мужчине ради удовлетворения собственной похоти использовать детей 10-14-летнего возраста обоего пола, жениться на девочках, годных в дочери, сделать проституцию самой высокооплачиваемой профессией. Или, не испытывая ни малейшего сострадания и никакой душевной боли, ради одной только выгоды заниматься трансплантацией детских органов или распродажей беззащитных ребятишек за рубеж.

Чего только женщина не делала ради мужчины. Бросала весь свет, все свои жизненные удобства, собственных детей и уходила за ним на каторги, в остроги, в тюрьмы, как известные жены декабристов и тысячи других неизвестных подвижниц, служила высокой самоотверженной любовью, как Сонечка Мармеладова. Да что частные примеры. Вся жизнь женщины во все тысячелетия и душой, и телом, и всем существом была и остается посвящена только мужчине. В том

[173]

числе, и через детей. Через его детей, в которых женщина прежде всего видит ребенка не только как такового, но воплощение их совместно слитого единства. Вот почему, от нелюбимого мужа и ребенок, какой бы хороший как человек сам по себе не был, матерью тоже органично любим не будет, а часто, и вообще никак не любим. И что? Улучшило это сколько-нибудь жизнь? Напротив. В обществе, где власть бесконтрольно находится в одних мужских руках, отношения полов все больше упрощаются, огрубляются, доводятся до плотского животного примитива.

Хотя секса, ныне именуемого любовью, который проистекает из чистого полового влечения, во всем остальном оставляя людей совершенно безразличными друг другу, надо бояться как огня, как самой страшной чумы. Ибо в нем скрывается глубочайшее извращение человеческой души, которое ведет к настоящему перерождению человеческой личности обоих полов, а вслед за этим, и к деградации всего общества. Поскольку в этом случае мужчина перестает чувствовать в себе всякую ответственность, сначала за женщину, а потом и за все остальное. А женщина даже не замечает, как теряет даже элементарное уважение к себе, к своим человеческим качествам, и, проживая целую жизнь, порой не понимает, что же это такое. И тогда целая человеческая личность, со всем ее неповторимым индивидуальным мирозданием становится никому не нужной, не интересной, не востребованной. О ней никто не вспомнит, никто не восхитится ее пониманием мира, ее восприятием предметов, ее чувствами к окружающей жизни, ибо она «для него - это вещь, очень искусно приноровленная самой природой для его наслаждения: кто же станет церемониться с вещью»*.

Всевластный мужчина, едва только ликвидировал, тоже весьма относительно, но все же равноправную власть, где существовал хоть какой-то контроль, как сразу же ввел в обиход дорогостоящий институт проституции. И это после всех тысячелетних примеров жертвенной женской любви к нему. Вот и служи ему после этого высокой, самоотверженной любовью, а

____

* Белинский В. Г. Сочинения Александра Пушкина. Т. 2. С. 35.

[174]

как и чем он ее понимать будет, если его только к низкому и доступному тянет.

И почему столь здоровый, сильный и крепкий во всех от-ношениях человек как мужчина, всю существующую на Земле жизнь относится к женщине столь иждивенчески и потреби-тельски, что все время требует от нее одной душевной жерт-венности, и позволяет себе, едва притронувшись к совсем чистой юности, как, например, Зилов к Ирине, сразу увидеть в ней будущую дрянь и пошлость?! Разве не он сам, зная женскую чуткость к мягкости, доброте, ее умасливает и уговаривает принадлежать ему, если знает заранее, что она все равно, рано или поздно, на все согласится и не оправдает его идеальных представлений о женщине. Она же не с неба спустилась. Она воспитывалась в обществе, где столетиями вдалбливалось в сознание все одно и то же - верой и правдой, т. е. душой и телом, служить мужчине, если он того пожелает. Ирина, как учили, чему учили, честно и благородно исполняет свой долг, как Хомутов, искренне, от души, от всего сердца и несет, только не сто рублей, а всю себя. Ее же, за ее же любовь и исполнительность, величают дрянью. Все это не на любовь и даже не на взаимоотношение здравых существ похоже, а на злую игру в детской сказке:»иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» и, добавим, - отдай тому, не знаю кому.

А если мужчине действительно не хватает истинной душев-ности в жизни, то почему бы ему, сильному, здоровому, крепкому существу, не начать сначала во всем и вся строго, без попустительства спрашивать с себя, как с истинного главы об-щества. Всегда и во всем в жизни, а не только в художественной литературе, быть истинным жрецом красоты, духовности, нравственности, справедливости, воздержанности, щедрости, доблести, широты души, выдержанности, мужественности, хра-брости, умелости, дипломатичности, вежливости, одним словом, - культурности. А то в романах сами про себя мужчины пишут, какие они возвышенные и всесторонне развитые личности, а в реальную жизнь окунись, гвоздя в стенку, в лучшем случае без бутылки не забьют, а с бутылкой, порой, и тем более. Теперь вот в XXI веке мужчина и к наркотикам пристрастился. А против них уже никакая женщина не поможет. И до того

[175]

дело докатилось, до того возросла мужская духовная импотенция и деградация, что устранились даже от своей извечной и мужской миссии охраны и защиты собственного государства и Родины, создаваемую тысячелетиями с таким упорством и талантами сотнями тысяч и миллионами простых замечательных людей. Неужели не понятно, что рациональный, умный Запад долго бился над коварными планами по уничтожению «самого непокорного» народа одной из лучших и великих стран мира и, наконец, изобрел против него оружие массового уничтожения путем духовного разложения человека, своим острием направленного, в первую очередь, в самое больное место власть предержащего человека, а затем и всех других людей, заменив в его повседневной будничной жизни все возвышающие человека категории на все принижающие и разлагающие. Сам Запад не позволяет себе такого. Он не упускает из рук своих многовековых традиций и не перестает настойчиво и постоянно, не жалея на это ни сил, ни средств, учиться на уроках всемирной истории. Произошла в России революция из-за страшного во всех отношениях рабства и эксплуатации человека, Запад у себя тут же насадил не Бог весть какие, но социальные гарантии и послабления и в протяженности рабочего дня, и в отношении к детскому труду, и женскому вопросу, которые изменили в лучшую сторону положение простого человека и, тем самым, без единого выстрела ликвидировали главные предпосылки и главную силу, способные к реальному изменению буржуазного строя. Великая Отечественная раздавила фашистскую гидру, и Запад перестал бряцать оружием, но не перестал воевать. Он лишь покопался в анналах всемирной истории и добыл то, что нужно, - язык морального и духовно-нравственного разложения, которые успешно применил к нашей стране, умело сначала запуская все разлагающие, а на самом деле, все уничтожающие человека средства и способы руками и делами самого человека по велению его же собственного сердца. Западный властитель, ради сохранения своего влияния в мире, равно как и ради сохранения строя, стремится идти от человека, опять-таки не переставая изучать все без исключения его запросы и потребности, даже если в чем-то не соглашается, он эксплуатирует человека, но не гноит и не уничтожает по мелочам и попусту. Идет на

[176]

уступки, создает ему не шикарные, но хотя бы сносные условия, тем самым приумножая генофонд своих наций. Чем, конечно, в немалой степени пускает пыль в глаза мировой общественности и истинной цивилизации, создавая иллюзию истинной демократии, но тем пока выигрывает, жиреет и процветает. Наши же правители, имея в руках действительно демократическое и истинно гуманистическое теоретическое учение строительства подлинно свободного, умного, культурного общества, в XX веке даже частично претворенного в жизнь в главных областях: политической, экономической, социальной, в XXI веке споткнулись о невежество, бескультурье, бездуховность, - и... все загубили. Вместо того, чтобы действительно развиваться дальше, совершенствоваться во всех отношениях, сдали Родину без единого выстрела. И вот уже более двадцати лет беспрепятственно позволяют уничтожать, разграблять, вывозить, продавать ее богатства, воображая, что строят капитализм.

Хотя достаточно заглянуть в любой, даже самый плахой школьный учебник, чтобы понять: капитализм - строй мощной экономики, культуры, науки. Без их развития, без высоких достижений во всех этих областях он называется первобытнообщинным. А когда все эти отрасли, как в настоящее время в стране, намеренно останавливаются и разваливаются, то это свидетельствует о процессе уничтожения страны, а не перестройки ее политического и экономического строя. При изменении строя можно сменить лишь форму хозяйствования, если общество не препятствует этому с оружием в руках, как в настоящее время, но разрушать орудия хозяйствования, что сейчас и делается, очень невыгодно будущим капиталистам, дабы впоследствии не тратиться на их восстановление.

И во всем этом опять винят женщину. Оказывается, она опять недостаточно «близка мужу, не несет в душе высокой духовной жизни» и «нет в ней такой потребности», т. е. оказывается она опять (или все еще?) не такая, какой ее хочет видеть мужчина. Да, любовь полов в том всеобщем попустительском, эксплуататорском, по отношению к женщине, виде, в каком сложилась она за многие тысячелетия в человеческом обществе и за которую продолжают агитировать всеми доступными способами и средствами, не уберегла и не убережет от семейных

[177]

трагедий, распада не только героев литературы, но миллионы реальных браков. «Ныне на 1000 браков 600 разводов приходится»*. Она только окончательно нивелирует все границы между мужчиной и женщиной, печет мутантов в виде женственного мужчины и омужествленной женщины и под утонченно ухищренным предлогом равенства людей окончательно низводит до животного уровня, а вслед за этим и до окончательного само-уничтожения. Нарастание этого деградирующего процесса в нашей жизни с каждым днем идет по восходящей. И взглянуть на него надо очень трезвыми глазами и со всей серьезностью, и не только мужчине или женщине, но всем и каждому. И не одному за счет другого, а каждому. Лично. Иначе не миновать предвидений драматурга-гения: «Бетховен не повторится. Чем дальше от Бетховена, тем больше человек (в известном смысле) будет становиться животным, хоть и еще выше организованным. В будущем человек будет представлять из себя сытое, самодовольное животное, безобразного головастика, со сказочным удобством устроившегося на земле и размышляющего лишь о том, как бы устроится еще удобнее.

Время Пушкиных, Бетховенов будет рассматриваться как детство человечества. Головастик скажет: «Как ребячились люди! Занимались какой-то поэзией, как это... - музыкой. Что это такое? И зачем она им тогда понадобилась?»**

Одной женщине с подобной нагрузкой не справиться. Она на себе весь этот груз не вывезет. А если и вывезет, это будет уже не женщина, а свифтовское «йеху». Ей и поклоняться-то будет незачем. Она так устанет и обессилит, что и на человека-то не будет похожа.

Сообразуясь с физиологической разницей, женщину надо поставить либо в равное общественно-политическое и экономическое положение с мужчиной, либо отдалить от мужчины, по-ставить выше его, чтобы у него была возможность тянуться до нее, добиваться ее. Только идя к ней тернистым и мучительным

_____

* Из доклада А. В. Апариной, председателя Комитета по делам женщин, семьи и женщин Государственной Думы ФС РФ на Парламентских слушаниях по теме «О социальной защите семьи, материнства и детства» 14 мая 1996 г.

** Вампилов А. Из записных книжек. С. 266.

[178]

духовным путем, он станет уважать, ценить ее, а вместе с ней и всю жизнь, ибо будет тратить на достижение своей заветной цели максимум своей личной энергии. Вот это еще может быть и спасет и его самого, и женщину, и общество, и саму жизнь. Только это должно быть не единичное явление какой-то одной личности, которая в силу этого единичного явления будет лишь белой, никем не понятой, вороной в развращенном обществе, а общим социально-политическим курсом развития общества. Тогда, может быть, появится возможность реального и всеобщего оздоровления человечества и общества. Только не верится, что этот поворот возможен в ближайшие десятилетия, ибо женщина - слишком сладкая конфетка, слишком пьянящее зелье, слишком лакомый кусочек, слишком дешевая рабсила, чтобы поступиться всем этим во имя одной духовности, которая в повседневной жизни воспринимается эфемерной и далекой, от якобы насущных каждодневных проблем, не понимая, что эта и есть та самая единственная проблема, при решении которой очень многие «насущные» отпадут сами собой.

Да и мужчина слишком много затратил сил, чтобы этот лакомый кусочек - женщина с каждой эпохой, формацией, годом, днем, часом становилась все более доступной и дешевой.

Скажут, эмансипации, равноправия, провозглашенных революцией 1917 года, женщина сама захотела, пусть теперь получает результаты. Так, она (и не только она, но все истинно великие мужские умы, сознающие всю пагубность однобокого социально-политического, общественного господства для самих же мужчин) равноправия хотела, а не эксплуатации под вывеской равенства, а это - полярные вещи.

Равноправие мужчины и женщины - это когда в государ-ственной, общественной, бытовой жизни люди обоего пола руководствуются не преимуществом пола, как сейчас происходит в нашей действительности, а целесообразной пользой для блага всех и каждого, и имеют на это не только равное право голосования, но и равное властное право создания, подготовки, организации, воплощения в жизнь результатов голосования.

Равноправие мужчины и женщины - это когда произво-дительный и тяжелый труд в обществе будет распределяться в

[179]

соответствии с природной физической, а следовательно, и пси-хической разницей, в силу которой невозможно выравнить на принадлежности лишь к одному разряду «человек», что иногда пытаются сделать отдельные аналитики, заинтересованные в нивелировке полов. Обладающему от природы физической силой мужчине будут вменены все физически тяжелые работы, а женщине, от природы послабее, да еще как воспроизводительнице рода человеческого, требующей и соответствующего бережного отношения к ее здоровью, заниматься трудом средней и легкой физической нагрузки, не ущемляя при этом ее в зарплате. Тогда в силу большей мышечной работы, возможно, у мужчин подсократится количество ранних старческих болезней.

Равноправие мужчины и женщины - это когда женщине не надо будет думать, чем накормить, как одеть, обуть своего брачного, внебрачного ребенка, если вдруг «кормилец» и «глава семьи» по пьянке ли, по велению ли сердца вдруг к ней не вернется, и не заберет даже по суду то, что реально ему никогда в этом доме не принадлежало. А она будет зарплатой ли или в качестве государственной помощи получать столько денег, чтобы воспитать развитого, здорового, полноценного гражданина своего Отечества.

Равноправие мужчины и женщины - это когда женщина не позволит ни одного поцелуя без истинно высокой, действительно благородной, уважительной к ней любви и, при этом, не будет озабочена тем, что в случае необходимости ей не откажут вбить в стенку гвоздь, починить водопровод, сменить унитаз, «всю сантехнику» или даже отремонтировать квартиру», ибо это, самым лучшим образом, вежливо, добросовестно, без волокиты и вымогательства, взяток, в том числе и в форме ее улыбок, ее тела, сделают работники соответствующих служб.

Равноправие мужчины и женщины - это когда в силу самого устройства общества, сама женщина ежедневно и ежечасно будет осознавать, что она не только мать, жена, хозяйка, помощница, работница, сотрудник, коллега, проститутка, царица, а ЧЕЛОВЕК, по которому природа, жизнь, общество, дети сверяют свои самые красивые, самые тонкие, самые добрые, самые отзывчивые, самые гуманные, самые высокие качества.

[180]

Что и говорить, здоровый принцип «умри, но не давай поцелуя без любви» провозгласили гуманисты прошлых веков, положив его в основу государственной политики по женскому вопросу. На этом здоровом принципе, к сожалению, воспиталось немного поколений людей, но они быстро дали хорошие всходы, о чем свидетельствует такой тип женщин, как Маша из «Прощания в июне», Виктория из «Истории с метранпажем», Фаина из «Двадцати минут с ангелом», Валентина из «Прошлого лета в Чулимске», о которых речь чуть ниже. Как в жизни таких нравственно здоровых женщин не много, но они есть, так и в пьесах А. Вампилова, они не в главных героинях, но присутствуют почти в каждой пьесе. Автор «Утиной охоты» симпатизирует им явно больше, чем всем другим, поэтому их с полным правом можно было бы назвать «типом вампиловских женщин».

Они - на любом поприще, в любом месте, будь то обще-ственная или личная, семейная, бытовая жизнь, не просто мечтают о новой жизни и новых человеческих взаимоотношениях, они по-новому относятся к людям, по-новому ведут себя сами, по-новому поступают и, главное, не мыслят, что может быть по-другому, как, например, Фаина Ступак. Она - единственная из всех присутствующих поднялась до понимания истинного, бескорыстного добра, проявления человечности, так как они есть сами по себе. И не только поняла, но и встала на их защиту. И, что особенно важно, встала культурно, достойно, хотя сохранить эти качества в такой компании трудно.

«Базильский (Хотутову). Вы шарлатан. Или разновидность шарлатана.

Хомутов. Ну, спасибо. Буду теперь знать, как соваться со своим участием.

Ступак. Бросьте. Никто вам здесь не верит. Маленькая пауза.

Фаина (веет). А что, если в самом деле?.. Если он хотел им помочь. Просто так...

Ступак (кричит). Не говори глупостей.

Фаина (ужаенулаеь). Почему ты на меня кричишь?

Ступак. Потому что - не лезь куда не следует!

[181]

Фаина (Хотутову). Слышите, я вам верю. Верю, что вы делаете это просто так...

Ступак (кричит). Говорите, черт возьми!

Маленькая пауза.

Хомутов (страдальчески). Я хотел им помочь.

Гул возмущения.

Все, кроте Фаины, кричат и говорят разом:

«Псих!» «Пьяница!» «Жулик!» «Врешь!» «Покалечу!»

Базильский. Маньяк! Уже не воображаете ли вы себя Иисусом Христом?

Фаина (ветает тежду Хотутовыт и надвигающейея на него котпанией). Остановитесь! (Кричит.) Опомнитесь!»*

Такой поступок Фаины не мгновенная вспышка одного только чувственного сердца, который был свойственен многим довампиловским женским персонажам, но взгляд убежденного в своей правоте сильного, самостоятельного человека, не желающего поступаться своими нравственными убеждениями даже и во имя близкого и любимого человека.

«Ступак. ...ты намерена здесь оставаться?

Фаина. Да, намерена.

Ступак. Да?.. Ну как хочешь. (Быходит.)»**.

Валентина из «Чулимска» по праву считается главным женским персонажем вампиловского театра. Ее именем перво-начально была названа эта последняя завершенная пьеса дра-матурга. Но в силу заложенного в ней более глубокого содержания и смысла, нежели формирование и становление женского характера и личности, о чем в советское время было написано много пьес, А. Вампилов переименовывает ее в «Прошлым летом в Чулимске».

В образе Валентины не найти каких-либо биографических подробностей, тех или иных запоминающихся черт характера, что, кстати, послужило поводом считать ее образ недовы-писанным. Но Валентина - сама целомудренная «цельность». Натура, взлелеянная мощью и красотой окружающей нетронутой природы, духом новой социальной жизни, а еще ладом и уважительной любовью отчего дома. Поэтому она не без

_____

* Вампилов А. Двадцать минут с ангелом. С. 299-301.

** Там же. С. 302-303.

[182]

волнения, не без смущения и не без скромности, как и свойственно духовно чистой молодости, но и не без сознания чувства собственного достоинства, без какой-либо наивности и наигранности ведет разговор с Шамановым, тонко и умно признаваясь в своем глубоком потаенном, но сильном и страстном чувстве, которое отлично сознает в себе, которым мучается, страдает, но о котором способна сказать только тому, кому оно принадлежит. И именно эта одухотворенная естественность так покоряет опытного и повидавшего виды следователя Шаманова.

«Шаманов. А почему не в городе?.. Твои сверстники, по-моему, все уже там, Я слышал, отец тебя не пускает. Это правда?.. Или - что тебя держит?

Валентина. Вам неинтересно...

Шаманов. А все же, в чем дело?.. (Не еразу.) Что с тобой?.. Ну-ну, если это тайна, я не спрашиваю... Это тайна?

Небольшая пауза.

Валентина, ты замечательная девушка. Все у тебя на лице - все твои тайны. Ты не уехала, потому что влюбилась... Разве нет?.. А в кого, интересно?.. Не скажешь?.. Ну еще бы! (Любуется ею, потом усмехнувшись.) Глянула бы ты на себя со стороны... (Не сразу.) Ах, Валентина, грустно мне на тебя смотреть. Грустно, потому что меня уже никогда не полюбит такая девушка, как ты.

Валентина (у нее вырывается то, что она тогда бы сказать ему в любую минуту). Неправда!

Шаманов. Что неправда? (С любопытством.) Кто ж, интересно, может на меня позариться?.. Что-то не вижу желающих... Может, ты кого знаешь? Валентина (тихо). Все знают... Кроме вас.

Шаманов. Вот как?

Валентина. Вы один здесь такой: ничего не видите...

(Неожиданно громко, с отчаянием.) Вы слепой. Слепой - ясно вам.

Небольшая пауза.

Шаманов (никак не ожидал этого признания и явно им озадачен: с удивлением). Ты это серьезно?.. (Не сразу с растерянностью.) Ты уверена, что... (Остановился.)

[183]

Валентина (с напряжением, изо всех сил стараясь улыбнуться). Слепой... Но не глухой же вы, правда же?»*

В подсознании и понимании Валентины любовь, чувство воплощающее не только чувственную тягу мужчины к женщине или наоборот, но и все прочие нравственные категории: женскую гордость, мужскую честь, добро, красоту и нравственность человеческих отношений, честность, порядочность, сопереживание сердец, душевное взаимопонимание. Поэтому она не дает скользнуть по нему и тенью сомнения, даже если она и падает от любимого человека.

«Шаманов (не сразу). Да нет, Валентина, не может этого быть... (Засмеялся.) Ну вот еще! Нашла объект для внимания. Откровенно говоря, ничего хуже ты не могла придумать... (открыл калитку, сделал шаг «... погладил ее по голове). Ты славная девочка, ты прелесть, но то, что ты сейчас сказала - это ты выбрось из головы. Это чистейшей воды безумие. Забудь и никогда не вспоминай... И вообще: ты ничего не говорила, а я ничего не слышал... Вот так.

Валентина (негромко с усилием). Я не сказала бы никогда. Вы сами начали.

Шаманов (довольно сухо). Я пошутил.

Валентина отступает на шаг, затем быстро выходит из палисадника.

Постой. (Идет за ней следом.) Валентина!»**

Сила нравственного уважения к самой категории чувства любви, зрелое сознание своего собственного человеческого достоинства и не дают Валентине более одного раза «жертвовать собой», длить свои ошибки из жалости или тем более использовать, эксплуатировать любовь в силу какой бы ни было чувственной или материальной необходимости, как это делается всеми персонажами вампиловской драматургии и подавляющим большинством рода человеческого. Поэтому она «возненавидела» Пашку и не подпустила к себе Шаманова не только со всей брезгливостью женщины, но главным образом «со всей брезгливостью» человека, понявшего, какое нравственное насилие под этим чувством и сло-

_____

* Вампилов А. Прошлым летом в Чулимске. С. 342-343.

** Там же. С. 380.

[184]

вом скрывается. Поэтому Валентина, как и сам Александр Валентинович Вампилов, с кем все знавшие драматурга находили большое психологическое сходство, не ломается и не изменяет себе, а «спокойно», но «строго» сознает, что надо «не торопясь, но решительно повернуть» человеческое сознание в сторону нравственности, окультуренности и образованности, «наладить, укрепить, восстановить»* их в человеческой жизни как единственно главные. Тогда жизнь, люди оздоровятся сами собой. И первыми помощниками человеку на этом пути не любовь и страсти лишь по половому признаку, но всестороннее культурное развитие личности, построенное на постижении умом и душой глубоких знаний о жизни, природе, человеке.

Женщина не облагородит мужчину, как не облагородила Анна Каренина Вронского, Татьяна Онегина, Галина Зилова, Хороших Дергачева, пока он сам в себе не поднимет уровень своего духовного и нравственного развития. Доказательств и примеров тому и в жизни, и в искусстве предостаточно. А образ Валентины не нуждается в идеализации, он и так замечателен.

Но, может быть, все это «дела давно минувших дней, преданье старины глубокой»? «... в России насилие в семье в различных его формах приобрело такие масштабы и глубину, которые угрожают самим основам безопасности и существования российского общества.

По неполным данным МВД РФ, 20-30% от общего числа убийств совершается именно в семьях. По результатам научных исследований, жертвами почти сорока процентов умышленных убийств (38,5%) являются женщины. Половина из них - 51,4% - жертвы насилия в семье. В 1995 году каждое десятое преступление (78,7 тысяч) совершалось по мотивам ревности, ссор и других бытовых конфликтов. Происходит процесс криминализации российской семьи, в результате чего ее члены становятся объектами всех форм насилия от физического до психического, вплоть до садизма. От насилия страдают не только женщины, но дети и старики. По

[185]

предварительным расчетам, насилие совершается в каждой четвертой российской семье. Тенденции к сокращению этого угрожающего безопасности общества процесса не отмечается. В результате порождается детская безнадзорность и беспризорничество, дети вовлекаются в алкоголизм, наркоманию, преступления, проституцию. Ежегодно около 2 млн. детей в возрасте до 14 лет избивают родители. Для 10% из этих детей исходом является смерть, для 2 тысяч - самоубийство. В итоге, ежегодно более 50 тысяч детей уходят из дома, спасаясь от собственных родителей, 25 тысяч из них находятся в розыске. ...насилие в семье подрывает не только развитие семьи, но и фундамент жизни общества в целом, так как государственная система предупреждения всех форм насилия в семье фактически ликвидирована. Существующая в России правовая и морально-нравственная традиция исходит из того, что семья - это закрытое социальное сообщество, доступ в которое «извне» разрешен только в исключительных случаях. В официальной статистике отсутствуют официальные данные о распространенности насилия в семье, что является существенным ее пробелом. Ныне «женская смертность при родах в нашей стране в 10-15 раз выше, чем в южно-африканских странах, и в 40-50 раз выше, чем в восточных», информирует общество «Пояснительная записка к проекту Федерального Закона «О предотвращении насилия в семье», предоставленная на рассмотрение и принятие Государственной Думой в первом чтении»* 14 мая 1996 года.

Патриархат и патриархальное сознание латает дыры. Пишет и принимает Законы на международном и национальном уровне: «Платформу действий по улучшению положения женщин до (2010 г.)», принятую на Четвертой Всемирной конференции ООН по положению женщин (Пекин, сентябрь 1995 года), Постановление Правительства Российской Федерации «О концепции улучшения положения женщин в Российской Федерации» от 8 января 1996 г. № 6, «Конвенцию ООН о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин», «Декларацию ООН об искоренении

_____

* Впервые была представлена на Парламентских слушаниях Комитета Государственной Думы по делам женщин, семьи и молодежи, 14 мая 1996 г.

[186]

насилия в отношении женщин». «Генофонд в России в опасности», - звучал ещё из доклада Председателя Комитета Госдумы по делам женщин, семьи и молодежи А. В. Апариной на Парламентских слушаниях 14 мая 1996 года, посвященных социальной защите семьи, материнства и детства. «А воз и ныне там». «У молодых женщин при устройстве на работу берутся подписки, чтобы не рожать, дабы не тратиться на расходы по декретному отпуску. Женская безработица во много раз выше мужской. Первыми на производстве под сокращение попадают именно женщины, хотя они чаще бывают единственными кормилицами в семье. Государственные нищенские, унижающие человеческое, женское достоинство лицемерные пособия - подачки чаще всего не выплачиваются именно одиноким и безработным женщинам» *, - и все это можно множить до бесконечности, лишний раз убеждаясь в живучей неувядаемой типичности статей «Римского семейного права, принятых в период ранней республики V-III вв. до новой эры» **.

Так может, вслед за автором «Утиной охоты», пора не Ему а Ей вверить дальнейший путь общества. Природа ведь не любит пустоты и дисгармонии. Ее нельзя безнаказно насиловать до бесконечности. Длительное мужское господство, чрезмерное преимущество одного типа человеческого сознания над другим в начале третьего тысячелетия начинает давать серьезные сдвиги в природе обоих полов, но ныне с большим уроном и для «сильного».

Мужчина, единолично наделенный властными полномочиями, постепенно сбрасывает с себя, как ему кажется, незначительные и ненужные традиционные обязанности. В результате - это добровольное устранение, а также собственное чрезмерное восхваление, полная бесконтрольность, моральная вседозволенность и безнаказанность, потакание собственным физиологическим слабостям, пристрастие к го-

________

* Из доклада А. В. Апариной, председателя Комитета по делам женщин, семьи и женщин Государственной Думы ФС РФ на Парламентских слушаниях по теме «О социальной защите семьи, материнства и детства» 14 мая 1996 г.

** Вампилов А. Из записных книжек. С. 266.

[187]

рячительным и алкогольным препаратам приводят не только к тому, что женщина вынуждена брать на себя все заботы о жизни и становиться еще более сильной и омужествлен-ной, но и к деградации и деформации мужской личности. Они медленно, но верно ведут к тому, что мужчина становится все более слабовольным, неумелым, зависимым в обстоятельствах от своих собственных недостатков. И потому позволяет внедрять в себя рабскую психологию покорности, смирения, непротивления, управляемости; охотно соглашаясь с пропагандистскими обоснованиями в «действительной психологической слабости мужчины по сравнению с женщиной», и потому, якобы, нуждающемуся в особом бережении, которое, однако, нужно всем и каждому, а детям и в самом деле, особенно. Хотя о детском бережении ныне пишут и шумят куда меньше, чем о мужском.

Ничего удивительного, что при такой волевой мужской импотенции и безвластном положении женщины любой власти не страшно реставрировать политические режимы, менять государственные флаги, перекраивать государственные границы, что свидетельствует о войне, да еще проигранной. Посылать на убой необученных детенышей послушных папочек. Своими же руками палить по своим же людям в центре столицы родной страны... Где уж тут возвысить свой голос, а тем паче свои действия до самостоятельности, до стойкости, до храбрости, до творческого осмысления происходящего, а тем более до его изменения. Гораздо спокойнее, надежнее плыть по течению, кушать привычное, уже кем-то состряпанное. Ведь так повелели, так приказали, так поступать разрешили. Женщина с мужским сознанием уже давно ничего с него не спрашивает и спросить не в состоянии, в том числе и ответа за нынешний кавардак в государстве, сотворенный мужской властью.

Смирилась даже с отвратительным грубым поведением в общественных местах и, что всего ужаснее, подчас даже оправдывает его, называя себя при этом не самкой, как того по праву подобного мнения заслуживает, но женщиной. Вот что значит не иметь о себе самой ни малейшего представления, вследствие губительных результатов однобокого существования.

[188]

Спросить же с самих себя, с присущим по традиции мужчине мужеством уже не хватает ни сил, ни воли. Так, потихоньку и смиряются с внедрением в них женской психологии и замыкаются в основном на личных, обывательских, бытовых интересах, переставая ощущать в себе большие, сильные, красивые чувства Родины, принадлежности к великой нации, великой истории, великой культуре, великим традициям, великому наследию и великой ответственности за их сохранение и приумножение. Что ж, история отлично знает уроки гибели и разрушения великих держав языком духовного разложения и разврата, правда не в таком масштабе, как одна шестая часть планеты. Но и в этом случае, не грех бы поучиться на чужих ошибках.

Чтобы не длить далее до бесконечности первобытное суеверие купца Чернова из Чулимска, будто существовать можно только, если заново строишься, реставрируешься, ремонтируешься, перестраиваешься*, - (до каких пор ? пока не дойдем наконец до своего первозданного, из чего, то бишь, мы произошли: то ли амебного, то ли обезьяньего состояния, а может, пока не исчезнем совсем, словно никогда нас и не было?), но начать, наконец, жить по-человечески, не дать ли ради этого воцариться, наконец, природной справедливости - позволить творить жизнь той, которая ее в таких муках и с таким бережением вынашивает, родит, вынянчивает, доводит до ума-разума, что вряд ли позволит так безжалостно и безоглядно уничтожать, если получит истинную полноправную общественную свободу.

Не пора ли мужчине, натворившему за свой трех тысячелетний патриархат столько жестокости, столько войн, пролившему столько человеческой крови, загубившему сотни миллионов прекрасных, умных, единственных и больше неповторимых на этой красавице Земле жизней, добровольно сойти с обществен-но-политического пьедестала, на который он сам себя возвел отнюдь не естественным, а исключительно грубым, силовым путем, и удерживал его столь же грубыми, примитивными, жестокими и обманными законами и методами?!

______

* Вавилов А. Прошлым летом в Чулимске. С. 379.

[189]

Может, восстановится тогда, наконец, на матушке Земле мир, покой, благоденствие, истинная любовь и бережение. И сама она бедная, но прекрасная, начнет залечивать свое искромсанное бомбами, взрывами, пожарищами тело тучными золотистыми хлебными полями, изумрудом лесной зелени, пахучими травами « цветами, обновляя свои замусоренные и захламленные реки на зеркально чистые и прозрачные воды, наполняя их здоровой рыбой, леса - многочисленной дичью и звонкоголосыми птицами.

Процесс деградации начался изнутри самого общества. Его уже пора остановить, и может быть любыми методами. Его породил и все более культивирует кризис мужского правления, который допустил и продолжает допускать разложение во всех без исключения областях жизнедеятельности человека, с каждым годом все более углубляя его деградацию и вместе с тем уничтожая самого мужчину. Но может оказаться, что когда общество придет к осознанию естественности этого процесса, будет уже поздно.

Только и самой женщине какое-то время придется еще немного поднатужиться, сфорсировать свои духовные силы, отучиться в душе, в мыслях, в поступках своих от зависимого положения, привычки смотреть на вещи и жизнь мужскими глазами, мыслить его категориями и установками, чему были подвержены прежние правительницы, и научиться руководствоваться только силой женской созидательности и принципом «не давать ни одного поцелуя без любви».

Может, тогда и мужчина, прекратив попустительствовать себе, убережется от падений и позора.

[190]