Статья Игоря Панина «Санта-Барбара от Куняева» (пятый номер «Лит. России» от 1 февраля 2013 года) даже на привычном сегодня желтом газетном фоне выглядит особенно гадко.

Игорь Панин не скрывает своей «личной неприязни» к Станиславу Куняеву. Давние обиды, уязвленное самолюбие или зависть тому причиной – не так уж и важно. В конце концов, Куняев и Панин находятся в «разных весовых категориях» нашей литературы, и тщедушные удары малоизвестного автора Станислав Юрьевич может просто не заметить.

Но тема, вокруг которой подобным образом «танцует» Панин, слишком серьезна. Она касается личности великого русского поэта Николая Рубцова.

«Меня давно интересовало всё, что связано с именем Николая Рубцова, стихи которого я искренне люблю, - пишет Панин. - Прочитал массу литературы о нём, неоднократно беседовал с людьми, знавшими его при жизни. Удивляло вот какое обстоятельство – биографы, все как один, отмечали буйный нрав Рубцова, конфликтность и неадекватное поведение в состоянии алкогольного опьянения, но в нелепой смерти его винили почему-то одну Дербину». Логика автора понятна: в своей смерти Рубцов виноват сам, можно к этой «идее» присоединить уже другие, «жареные» факты, тем более что у Панина «вполне естественно» возникло «желание лично побеседовать с Дербиной, взять у нее интервью». Но о самом интервью Панин почти ничего не сообщает, зато приводит пространную цитату из давних воспоминаний Константина Кузьминского «Любовь поэта и кровь любви», лживых и отвратительных по своему содержанию и тону. Панин демонстрирует нравственную глухоту и вопиющий непрофессионализм, не гнушаясь цитировать эту мерзость, не замечая даже фактических ошибок автора, «живущего ныне в США».

Например, Кузьминский (и солидарный с ним Панин) настойчиво повторяет мысль о прижизненной безвестности и непризнанности Рубцова: «... Что знаем мы о трагедии Рубцова-Дербиной? О любви их – знаем. И в стихах Колиных, и в стихах Людмилы – о ней говорится. Была. А – о жизни полуофициального (?) поэта?.. О пьянстве его горчайшем?.. О попытках «пробиться в печать»?.. О нищете, неустроенности, о тоске? »

Безвестность Рубцова – на самом деле миф. При его жизни подборки стихотворений регулярно появлялись в центральных журналах и газетах, не обделен он был и вниманием критиков, особенно после выхода его книги «Звезда полей» (1967), получившей свыше 50 (!) рецензий, среди которых совсем не было так называемых «организованных». В журнале «Вопросы литературы» (тогда ведущем литературоведческом издании) имя Н. Рубцова встречается довольно часто. В третьем номере журнала за 1966 год В. Кожинов отметил подборку стихотворений поэта в «Октябре», в седьмом номере 1968 года Вл. Гусев писал: «Поэт, по сути, не так уж прост: главное в жизни, сама жизнь и смерть, природа и ясный простор земли в их отношении к человеку – вот что его занимает». (С. 107). В седьмом номере за 1970 год В. Кожинов заметил: «Сейчас нельзя уже говорить о современной русской литературе, не зная, что делается, скажем, в Вологде, - ибо там живут и работают Виктор Астафьев, Василий Белов, Николай Рубцов». (С. 32). В номере одиннадцатом за тот же год критик Ал. Михайлов рассуждал: «Н. Рубцову совершенно чужды получившие некоторое распространение плоское противопоставление деревни городу, кичливое любование своим крестьянским происхождением». (С. 25). Кстати, все отзывы о Н. Рубцове в журнале были исключительно положительными.

Еще один факт: Н. Рубцов без проблем публиковался в чрезвычайно популярных тогда альманахах «Дня поэзии», за место в котором разворачивались целые подковерные битвы, многие поэты даже поссорились из-за этого «всерьез и надолго» (В. Цыбин с Н. Старшиновым; Т. Глушкова и Ю. Друнина с Ю. Кузнецовым и др.).

Вот они, эти публикации Н. Рубцова: «День поэзии-1963» - стихотворения «В океане», «Утро на море», «В кочегарке». «День поэзии-1966» - стихотворения «Загородил мою дорогу…», «Над вечным покоем…» (в этом номере, между прочим, дебютировал Ю. Кузнецов). «День поэзии-1967» - стихотворение «Шумит Катунь». «День поэзии-1968» - стихотворения «У размытой дороги», «Последний путь». В «Дне поэзии-1969» - целая подборка: «На ночлеге», «В жарком тумане дня…», «Посвящение другу», «Во время грозы», «Последняя ночь».

А еще были публикации в региональном «Дне поэзии Севера»: в 1966-м, в 1968-м году – в двух номерах, вышедших в Архангельске и Петрозаводске; в 1969-м, 1970-м и 1971-м годах! Как видим, список получился довольно впечатляющий.

С середины 1960-х годов (время вступления Н. Рубцова в большую литературу) книги у него выходили одна за другой: четыре сборника за шесть лет, еще один был сдан в набор («Зеленые цветы») и появился в книжных магазинах сразу после гибели Рубцова, следующий («Подорожники») был подготовлен к печати. Мало кто из поэтов того времени мог похвастаться подобной «скорострельностью», многие ожидали выхода книги подолгу: годами, а то и десятилетиями. Удивительный факт: первые два поэтических сборника Рубцова были опубликованы еще до его членства в Союзе писателей! И гонорары за свои публикации Рубцов получал немаленькие. Говорит друг поэта, Сергей Багров: «Коля бедным никогда не был». Другое дело, что обращаться с деньгами Рубцов не умел – вырос в детдоме.

Слава его росла постепенно, но неуклонно. Рассуждение о том, что странная и загадочная гибель Рубцова стала одной из причин взлета его популярности – непрофессионально и несправедливо к его поэзии в целом. Уже при жизни Рубцова многим было ясно, с какой величиной они имеют дело. Враги у Рубцова, конечно, имелись, но были и покровители, и истинные ценители его творчества: А. Яшин, Е. Исаев, В. Кожинов, Ст. Куняев, В. Астафьев, В. Белов… Незадолго до смерти Н. Рубцову дали выступить на выездном пленуме Союза писателей, а что это означало в те времена, понимали все. И посмертная судьба Рубцова подтвердила неписаное правило: поэзия живет по собственным законам. «И не она от нас зависит, А мы зависим от нее…»

О «пьянстве» и даже «алкоголизме» Николая Рубцова не писал только ленивый. Панин выделяет еще одну мнимую черту характера поэта: «буйный нрав».

В двух, самых полных на сегодняшний день, «Воспоминаниях о Рубцове», изданных в 1983 году в Архангельске и в 1994 году в Вологде, и в биографических книгах Н. Коняева и В. Белкова, Рубцов предстает совсем в другом облике, - небезупречном, но другом.

"Коля был человеком очень чувствительной и нежной души" (Галина Матвеева); "Доброты в нем было через край, доверчивости - еще больше: простота, не знающая границ..." (Александра Меньшикова); "Николай Рубцов был добрым. Он не имел имущества. Он им всегда делился с окружающими. Деньги тоже не прятал" (Глеб Горбовский); "Денег не берег... Бессребреник и вечный странник" (Валентин Сафонов); "В компаниях он мог быть самым разным. То центром всеобщего внимания, то глубоким и тонким собеседником, то безудержным весельчаком, то молчаливым наблюдателем, то совершенно незаметным «неучастником». Он был всяким, но никогда не был ни вздорным, ни злым" (Эдуард Крылов); "Ни в одних стихах Рубцова даже тени нет озлобленности" (Виктор Астафьев); "Навязчивости в Рубцове не было никакой, пьяным за три почти года мне не довелось его видеть ни разу, и потому многое в россказнях о нем представляется досужим вымыслом" (Василий Оботуров), "После смерти стали говорить, что Рубцов пьяный писал стихи. Это клевета. Он где-то уединялся и там писал. Как-то Бог руководит" (Виктор Астафьев).

Я давно, еще в 1995 году, дал слово о гибели Рубцова не писать. Тем более что мотив убийства многократно менялся – как в оправданиях самой Дербиной, так и в многочисленных версиях «со стороны». В истории литературы останутся только твердые и неопровержимые факты: Людмила Дербина задушила Николая Рубцова в его квартире, которую он получил в 34 года, - не за месяц до смерти, как пишет Кузьминский, а гораздо раньше. Судебное дело раскрыто, все обстоятельства и детали известны. Дербину осудили на восемь лет, отсидела она пять с половиной, а не семь (еще один «ляп» Кузьминского, а вместе с ним и Панина), в 90-х годах были опубликованы ее воспоминания и стихи.

Еще В. Маяковский с болью и без особой надежды просил: «…пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил». Но для Панина, как оказалось, нет ничего святого и в этом, и в том мире, - он сваливает в одну кучу и грязное, и чистое белье. И что в результате получилось?.. Ссылки на «знакомых поэтов»; на загадочных людей, знавших Рубцова «при жизни»; на Дербину, которая в принципе не может быть объективной; голословные обвинения в адрес неназванных авторов, запускавших в народ «собственные бредовые теории» (эта оценка особенно умиляет, - Панин даже не замечает, что в этот ряд он включает себя самого); оскорбительные оценки… Только однажды Панин в своей статье сказал правду: «…не считаю себя специалистом в данной области». Как говорится, «не читал, но осуждаю», не считаю, но пишу…

Понятно, что Паниным двигает обида на Куняева, но нельзя же так явно за ней идти! Статью трудно читать: автора «заносит» то в одну, то в другую сторону, он поливает грязью сначала Куняева, потом Рубцова, затем снова Куняева, но, упустив его из виду, вдруг обрушивает весь свой словесный поток на Сергея Ключникова, посвятив ему целых четыре абзаца, и лишь потом возвращается к «предмету своей страсти». Игорь Панин в очередной раз выставляет себя в смешном виде, подробно рассказав о том, как распространял сплетню («за что купил, за то и продаю») о якобы уничтоженной Рубцовым поэме «Разбойник Ляля».

Развязный тон публикации не удивляет, - каков человек, таков и стиль, - поражает другое: как может профессиональный литератор, чьи «статьи, интервью, рецензии выходят достаточно часто» (по его собственному скромному признанию), опускаться до сплетен, выяснения отношений и оскорблений? Ни одного доброго слова о Рубцове-человеке! Зато Дербина вызывает у него исключительное сочувствие.

Проблемы у Панина и со слухом, с русским языком: «На этом месте я долго смеялся», «А, Станислав Юрьевич?» и т.п.

Хотел того Панин или нет, но его статья оказалась написанной в духе авторов, патологически ненавидящих Рубцова: кузьминских, шнейдерманов, новиковых, - смердяковых русскоязычной литературы.